Зато Владимир Олегович метался по усадьбе словно зверь в клетке. Не забывая при этом костерить на чем свет стоит своего дражайшего зятя, коего не оказалось рядом, когда в нем есть нужда. Н-да. Ну, положа руку на сердце, нужда – она такая… Бояться вместе – оно всегда легче, чем в одиночку. Четырехлетний Василий не в счет. Вика отправилась помогать при роженице. Егор Карпович куда-то запропастился.
– Владимир Олегович, прими.
О! Не пропал старый слуга. Ходил куда-то. Хм. Судя по бутыли, за своей настойкой. Она у него забористая и одновременно мягкая. Сейчас это подойдет куда лучше, чем коньяк или водка.
– Ну, чтобы все сладилось, – коротко провозгласил Карпович, и они разом опрокинули по соточке.
– Что-то больно слабая у тебя в этот раз настоечка.
– Порядок с крепостью, – морщась, возразил слуга. – То тебя страх за дочку держит.
– А. Ну, может, и так. Плесни еще.
– Это мы завсегда.
Успели выпить и по третьей, когда наконец появилась Виктория и осуждающе покачала головой.
– Пьете, храбрецы.
– Я лучше где-нибудь повоюю. Оно как-то попроще будет. Кто? – даже не сомневаясь в том, что с дочкой и ребенком все в порядке, поинтересовался Дробышев. С таким лицом дурные вести не приносят.
– Девочка. Будет папке головная боль, коли в мамку уродилась, – поправляя прическу, ответила она. – Ну а тебя поздравляю, дед.
– А? Девочка. Внучка. Дед. Карпович, наливай. Вика, ты как, с нами?
– Да лейте уж. Признаться, натерпелась страху. Рана ведь у нее нешуточная была, мало ли как все. А она, почитай, и не мучилась. Легко девочка пришла в этот мир.
– Ну так дай бог, чтобы и дорога у нее была легкой, – заключил Карпович, поддержанный четой Дробышевых.
Глава 2
Большие сомнения
– Разрешите, господин подполковник?
– Заходи, Игнат. Здравствуй.
Золотарев не чинясь поднялся из-за стола и прошел навстречу старинному другу. Егоров, видя, что начальство в кабинете в единственном числе, также сбросил маску официоза. Закрыл за собой дверь и крепко пожал протянутую руку.
– Ты прямо с полигона? – поинтересовался подполковник.
Звание он получил полгода назад, как и новое назначение. С того же времени был назначен начальником отдела, курирующего работы над новым оружием и места дислокации установок, уже заступивших на боевое дежурство. Игнат же по излечении превращался в его правую руку.
– Скорее уж из лаборатории, – проходя к столу и присаживаясь, подтвердил Егоров.
– Ну? Что скажешь? Как прошли испытания?
– По световому коду пришло сообщение два один два.
– Ч-черт! – возбужденно выдал Антон.
– Угу. Все подробности, разумеется, неизвестны. Нужно дождаться точных сведений от наблюдателей на месте. Самолет с бумагами, наверное, уже в пути. Но похоже, что все прошло строго по графику и «Тюльпан» поражен.
Это был не просто успех, а настоящий прорыв. Установка из Петрограда нанесла удар малым зарядом по движущемуся судну за полторы тысячи километров, в Азовском море. Координаты, скорость и направление движения «Тюльпана» были переданы по световому коду. Правда, успешным оказался только один из трех запусков. Эти три попытки потребовали несколько часов из-за несовершенства связи. Но оно того стоило.
– Ты вообще представляешь, что это означает? – расплылся в улыбке Антон.
– Это означает, что нам необходимо еще не одно испытание. А значит, и задействование под нас линии спецсвязи. Но, черт возьми, я понимаю.
– Это нужно отметить.
– На доклад не побежишь?
– Приказа о незамедлительном докладе у меня нет. Продолжаем работать в штатном режиме. Вот когда Соболев сумеет повторить такое, тогда уж можно будет и спешить с докладом, – разливая по стопкам коньяк, ответил подполковник. – За успех?
– За успех, – поддержал друга Игнат. – И когда думаешь санкционировать повторные испытания? – закусив шоколадом, поинтересовался Егоров.
– На то, чтобы все утрясти, уйдет дня три. Так что готовьтесь.
– Мы всегда готовы. Разве ты не помнишь?
– Помню, конечно.
Дело было три месяца назад. Группу Игната подняли, как говорится, по тревоге и приказали изготовить установку к запуску. Заряд – сто граммов. К этому моменту Соболев уже сумел добиться точности до одной секунды. Дело было только за точностью полученных координат. При наведении выяснилось, что это некая точка в Баварских Альпах, на высоте тысячи восьмисот метров над уровнем моря.
Ожидание. Команда на активацию. Глухой хлопок в утробе стального шара. И все. Куда, кто и зачем – ничего непонятно. Но оно и не их ума дело. Есть приказ, и они его выполнили. Где-то там, в горах, рванул взрыв, эквивалентный двадцати килограммам тротила.
А потом Европу сотряс новый взрыв, на этот раз политический: в Германии попытка переворота. Заговорщикам удалось нанести коварный удар и ликвидировать почти всю верхушку правящей партии НСДАП. Каким-то чудом сумел выжить только Мартин Борман.
Начальник партийной канцелярии успел набрать достаточный вес, чтобы сразу перехватить бразды правления, в сжатые сроки раскрыть и задавить заговор. Тот охватил широкие круги партийной, военной, финансовой и промышленной элиты страны. Но соратники, верные делу покойного фюрера, справились с трудной задачей, предав суду всех виновных в его гибели.
Уже через месяц в стране прошли выборы рейхспрезидента
[16]. И стоит ли говорить о том, что это кресло занял оказавшийся на пике популярности Мартин Борман? Причем ни о каких подтасовках не могло быть и речи. Он пользовался популярностью даже на территории аннексированной Австрии…
– Кстати, имей в виду. Меня в скором времени, скорее всего, перебросят на другое направление. Так что готовься к новому званию и должности, – вновь берясь за бутылку, обрадовал Золотарев.
– Смеешься? – искренне удивился Игнат.
– Не-а.
– Да ты сам без году неделя в этом кресле.
– Ну, служба – она такая. Все течет, все меняется. Тем более что тебе о полевой работе можно позабыть. То, что выжил и хотя бы ограниченно годен к службе, уже радует. Мягкое кресло кабинета и тепло лаборатории сейчас как раз по тебе. Так что семью уже пора бы перетянуть в Петроград. Здесь ты надолго, Игнат.
– А ты?
– А меня переводят на палестинское направление.
– Палестина? Ты серьезно? Ты же специалист, каких мало, по Австрии и Германии.
