Лицо Гамадана все больше мрачнело, глаза затуманились тревогой. Ему надо было излить душу.
И старик негодующе продолжал:
— Если бы гнев твой поразил пройдоху финикийца или жалкого еврея, паршивого перса или провонявшего бараньим салом ассирийца! Но за что ты так покарал халдея, владыка небесный?
Внезапно его охватило искушение обезобразить священный лик всемогущего Энлиля в отместку за то, что он так безжалостно наказал род людской. Гамадан решил сделать ему длинный нос. Но когда оставалось только выдолбить ноздри в длинном остром носу, старик в ужасе спохватился — ведь к этому идолу будет обращаться с молитвой и просьбами его дочь Нанаи. Гамадан торопливо забормотал заклинания против злых демонов и склонил голову, смиренно моля покровителя халдеев о прощении.
Подавив усмешку, он беспокойно заерзал на табуретке и, колотя себя в грудь, огласил пространство покаянными мольбами:
— Поверь, сын всесильного солнца и матери-земли, поверь, это не я, это черный демон в крокодиловой шкуре, с когтями дракона, хвостом ящерицы, жалом скорпиона, с козьими ногами, петушиным гребнем и орлиными крыльями подучил меня. Злой демон наущал меня отомстить тебе за род людской, ибо несправедливо обошелся ты с нами за грехи первых людей. Не ты ли сотворил щебет птиц, шум волн и аромат цветов, которые ввели человека в грех? Ты даровал человеку сладостный сон, наполнив ночь чарующими сновиденьями. и он не устоял и вкусил от древа познания. Значит, ты виноват во всем, а человек стал жертвой твоей прихоти. Но поверь, всемогущий, это злой дух наговаривает на тебя, а мое сердце чисто. Это демон, пищей которому служит глина и прах, наущает меня, о высокочтимый, сделать тебе длинный нос.
В знак раскаянья Гамадан укоротил богу нос и поднял фигурку к солнцу.
— Взгляни, бог богов, я не поддался козням злого духа и исправил тебе нос. Я избавил тебя от позора, так отплати мне услугой за услугу. Если ты закрываешь врата рая передо мной, то исполни хотя бы просьбу моей дочери, самой красивой девушки на берегах Евфрата. Сейчас она пасет овец бедного Гамадана, но если бы ее узрели боги, каждый пожелал бы видеть ее своей возлюбленной. Если б о ее красе прослышал царь, он в тот же день взял бы ее к себе во дворец. Если б она появилась на улицах Вавилона, перед ней падали бы ниц, словно перед божественной Иштар. Внемли ее мольбам, сделай так, чтобы ей не приходилось от зари до зари пасти овец, есть сухие лепешки и спать в глиняной хижине. Когда она вечером вернется домой со стадом, ты увидишь, свет солнца, что она прекрасней радуги, воссиявшей после всемирного потопа.
Чтобы бог Энлиль, владыка жизни и смерти, в самом деле мог ее увидеть, подумал Гамадан, надо поскорей закончить работу, потому что уже перевалило за полдень, а с наступлением сумерек Нанаи пригонит овец домой.
Он подровнял нос и вырезал ноздри: потом подправил губы и глаза, придав благородства облику божества. Просверлил отверстие в широком и богато украшенном резьбой поясе. Просунул в это отверстие меч, — теперь он висел на животе фигурки наискосок. На спине прикрепил орлиные крылья — знак божества. Подстрогал длиннополую рубаху, отороченную густой бахромой, и ремни на сандалиях. Затем развел в плошках краски и раскрасил фигурку. Крылья, шлем, сандалии, пояс и украшения выкрасил под золото. Плащ покрыл красной краской, одежду — голубой, а бахрому сделал желтой. Закончив работу, он отнес фигурку в хижину и поставил сохнуть на полку над дверью.
Он убрал и долото с ножом, стружки бросил в огонь под треногу — на ней стоял горшок, в котором варилась рыба, — а плошки с красками залепил глиной, чтобы краски не засохли.
Уходя, он задержал взгляд на постели Нанаи, застланной овечьими и козьими шкурами. Она спала бы в шелках и кисее, если б по вине слабых правителей славный род Гамаданов не пришел в упадок. И жить бы ей не в убогой хижине, а во дворце. Но меч Гамаданов точит ржавчина, и нет у них иного оружия, кроме красоты Нанаи. Только красота поможет Нанаи избавиться от нищеты. Старик с надеждой взглянул на фигурку Энлиля, которому его дочь будет поверять свои тайные желания. Однако для верности и он решил помолиться создателю мира, как только тот обсохнет на полке.
А пока старик порубил в деревянной плошке овощи, истолок в ступке корешки имбиря, снял крышку, всыпал все это в горшок, подгреб угли и прислонил кочергу к одному из кольев, поддерживающих тростниковый навес, который служил защитой от жгучих солнечных лучей.
Когда все было готово, он снял горшок с огня и отлил из него себе, оставив половину для Нанаи. Не заходя в хижину, он тут же съел свою долю, заедая похлебку лепешкой, испеченной на углях. Возле миски Нанаи он положил несколько кусочков ароматных хлебцев, которыми всегда баловал ее, если бывал чем-либо особенно доволен.
На сей раз такой щедростью она была обязана Энлилю, который стоял на полке, переливаясь красками марева над пустыней. Гамадан был доволен делом рук своих, и в честь того, что работа удалась, после еды поклонился всем четырем странам света, которые издревле принадлежали халдейским богам.
По обыкновению, он начал с востока:
— Кланяюсь тебе, всемогущий Таммуз, и благодарю тебя за то, что каждое утро твои незримые руки рассеивают по небу и земле благодатный свет. В его сиянии сошел с моих ладоней бог, создавший меня, и имя ему Энлиль.
Потом он оборотился на запад и сказал:
— Благословен будь, Сакус, приходящий на закате в багряных одеждах вечерних облаков и возвещающий о приближении ночи, когда человек может дать отдых своим членам. В твоих лучах бог Энлиль послал нам прекрасную Нанаи, и теперь он будет пребывать вместе с ней в моем доме.
Поклонился он и северу и сказал:
— О страж ночи, многочтимый Син, ты странствуешь по небу и серебришь рощи и воды Евфрата. Ты кропишь росой истомленные цветы и травы. Ты посылаешь людям освежающую влагу и прохладу, умеряющую жар полдневного солнца. По твоему велению моя жена Дагар перешла волнами священной реки в рай, который она заслужила ценой мук и страданий. Нанаи потеряла мать, но отныне вместо матери пребудет, над ней покровительство создателя мира, премудрого Энлиля, который пожелал прийти к нам и остаться с нами навеки.
Поклонившись на юг, он сказал:
— Да будет в веках прославлено имя твое, божественная Иштар, чья милость к нам излучается в сиянии утренней звезды Дильбат и в сиянии вечерней звезды Билит. По милости твоей моя дочь подобна тебе, и тело ее напоено ароматом южных ветров. Ты даровала ей синие глаза, подобные горным озерам, в которых растворились небеса. Ты припорошила ее губы сладкой пыльцой, и речь ее опьяняет каждого, как вино. Ты наделила ее мудростью, какой не встретишь у человека из глиняной хижины, и оттого смилостивился Энлиль и пришел сюда, чтобы воздать ей по достоинству.
Ему казалось, что теперь-то уж боги не смогут отвергнуть просьбу, которая вознесется из его хижины. Они заступятся за него и перед самим Энлилем, если тот вдруг окажется не в духе. Чтобы избавиться от последних сомнений, старик воскликнул:
