Книга Красные камни, страница 49. Автор книги Влад Савин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Красные камни»

Cтраница 49

— Товарищ капитан, да нет у меня никакой болезни! Если я признаюсь, отчего у меня лицо красное, мне это зачтется?

— Чистосердечное признание, оно всегда жизнь облегчает.

— Я у киношницы сумку ухватил. У тех, кто на Замковой горе сейчас снимают. Обидно стало, что мамка надрывается, чтобы меня на ноги поставить и Марысю, мне в училище не платят почти, хотя на всем готовом — а эти, московские, наряжены как графья! Из наших девчонок посмел бы кто на улицу так, тут же бы к ней наши комсомольцы подошли, разлагаемся, гражданка — ну, вы знаете, что они с такими расфуфыренными делают! Вот и я решил наказать…

— Грабеж, статья 161, по УК сорок четвертого года. От пяти до восьми лет [22].

— Да вы что, товарищ капитан! Я же ей не нож к горлу, в темном переулке! А на велосипеде проезжая, сумку выхватил!

— Нож к горлу, это уже разбой, статья 163. От восьми до пятнадцати, при отягчающих. Но чистосердечное признание смягчает — так что ты давай, говори.

— А что говорить? К себе на Автозаводскую приехал, мамка на работу уже ушла. Сумку открыл, а оттуда пшикнуло — и физиономия, и руки, и рубашка все в этом… И глаза жжет, я думал, ослепну — но проморгался. А больше в сумке и не было ничего — это реквизит такой у киношников, что ли? Рубашку я выкинул, а лицо не отмыть ничем, ни мыло не берет, ни керосин! В училище не пошел, мамке вечером сказал, что болезнь выступила, думал, со временем высохнет, отмоется. А мамка соседкам рассказала — участковый и узнал, пришел, меня забрал.

— Почти правду рассказал. Так как ограбление товарища Смоленцевой (ты на кого руку поднял, щенок, это ж всему Союзу известная актриса!) случилось в восемь пятнадцать. А занятия в твоем училище, находящемся на Щорса, начинаются в полдевятого. Ну и где Автозаводская, Старый Город, и Щорса — это тебе надо было успеть с окраины в центр и обратно обернуться? И сумки с книжками у тебя не было в момент грабежа. То есть задумано было тебе, успеть украденное кому-то передать, свои учебники забрать, и в училище, как ни в чем ни бывало. Так кто еще в сговоре был?

— Да Леня Собакин, в училище он командир нашего комсомольского отряда. Он мне поручение дал — говорит, ты на велосипеде ездишь быстро, можешь провернуть, как том итальянском кино? Надо, говорит, а отчего, тебе знать не требуется. Я что, мне приказано, я сделал.

— Значит, сейчас ты все это запишешь. Подробно, как на исповеди перед попом.

— Товарищ капитан, а может, не надо? Мне же за это темную сделают, если узнают!

— Слушай, у тебя сейчас выбор — получить по полной, восемь лет и с отягчающими, то есть где-нибудь в Заполярье и без права на УДО. Или, с учетом чистосердечного, и дальнейшего сотрудничества — можешь даже условным отделаться. А в лагере по-всякому хуже, чем на воле, возле мамки и сестры?


Валентин Кунцевич.

Слышал я, что другие наши, с "воронежа", попав в этот мир, видят странные сны — "вещие", или нет? А у меня не было такого — до вчерашнего дня.

Какая-то не наша страна — юг, солнце, вроде бы Средняя Азия, или даже Африка или арабы, уж больно народ ободран. На большой площади, толпа местных, галдят, руками машут, явно агрессивны, но в драку не лезут пока. А на той стороне — Аня Лазарева, или кто-то очень похожая, на возвышении стоит и речь произносит, и не помню о чем, то ли не слышно, то ли язык непонятный. И в толпе крики — "неверная, враг" — сейчас взбесятся, и убьют.

А я смотрю с танковой башни — вдоль этого края вытянулись строем, десяток или больше, тяжелые, на Т-72 похожи, но не они (марку вспомнил, ИС-11, так не было вроде такой). И наши, русские ребята за рычагами, ждут моего приказа. А мне тоже ясно все — если там эти черножопые на Аню накинутся, бей пулеметами (на каждой машине по КПВТ и три обычного калибра) и жми на газ, ну а кто заглохнет или приказ не выполнит, я с того после шкуру спущу! И плевать, что после будет — мне Анина жизнь своей дороже, а уж тем более, всей многотысячной оравы этой голодрани, я вам сейчас такой тяньаньмень устрою, ваш аллах или кто там еще задолбается врата перед душами сдохших грешников открывать!

А толпа вдруг смолкает, опускается на колени. И расступается перед Аней, освобождая проход. И идет она ко мне, под крики "святая". А я приказываю по рации, башни повернуть на тридцать градусов, моя машина и кто от меня справа, вправо, а кто от меня слева, влево, это на случай если толпа снова взбесится, Аню огнем не задеть, а лишь отсекать, кто сбоку. Вот уже близко она идет — и тут какой-то бородатый моджахед вскакивает и на нее с ножом, затем и вся толпа поднимается как море. И я ору — бей, заводи, вперед, ну будут сейчас трупы штабелями и кишки на гусеницах, молитесь своему богу, уроды.

Тут меня в бок толкают — Валя, Валечка, что с тобой? И я просыпаюсь, и вижу лицо Маши. А я ее Аней успел назвать — только сцены ревности мне сейчас не хватало. И сон досмотреть не успел — из того, оставленного нами мира (так вроде, не было там танков ИС-11), или будущее мира этого, или еще какая-то параллельная реальность, после случившегося с нами во что угодно поверишь. Страна на Афган похожа, но не он, гор не видно нигде. И морды скорее арабские, черных и желтых не заметил.

— Валечка — Маша на меня смотрит, и слезы у нее в глазах — Валя, Валя…

Ну не надо — "ты другую любишь, не меня". Она другому отдана и верна ему навек. Ну а мне — что делать, я такой какой есть, если хочешь и можешь — прими. Только давай объяснения на после отложим, как в Москву вернемся — а то тут зреет что-то нехорошее, вот пятой точкой чувствую, завтра до драки дойдет. А ты не обучена совсем — это Юрке хорошо, римлянка с ним в слаженной боевой паре работать может, когда и если припрет, ну а за тобой лишь присматривай, не натворила бы чего.

Вчера местные товарищи нам еще одного агентика обеспечили — поймали того, кто у Лючии сумочку отнял. Прочтя показания, за голову захотелось схватиться — у товарища Линника тут самая настоящая сеть, и не только в университете. Как коммунистическое подполье под фашистами — сорганизовались энтузиасты! Причем большинство из них искренне считает себя борцами за подлинный коммунизм — и всех выкорчевывать, хватать и по этапу? Но и спустить нельзя — кто знает, до чего они завтра договорятся? И главное, не стоит ли за ними кто-то умный и опасный. Насколько легче было в иное сталинское время, как кто-то что-то чего-то — арестовать и на Колыму. Но кажется, после знакомства с последующей историей, Вождь проникся, решил гайки чуть отпустить, дозволить инициативу масс. Вот и расхлебываем последствия!

Втолковывал новому агенту "номер 10" его "легенду". Что в милицию его водили, поскольку решили, "это кровь", но убедившись что нет (поскольку не отмывается водой), отправили к врачам. Которые подтвердили, что имеет место пока не определенная болезнь, так что пока в карантин (в военный госпиталь), дальше посмотрим. Мое же мнение — велосипедист этот никакой не враг, вот предложил ему вожак (названный им командир комсомольского отряда), он и пошел. И попал в жернова — в ином СССР уже гремел бы по этапу, как жигулинские. Ну а здесь, все ж другое уже отношение к людям.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация