Мне интересно, как ректор выпутается? Прояснить для себя его мировоззрение — да и просто, поставить на место.
— Ну, дорогая Анна Петровна — произнес он наконец, после паузы — однако же если наша Советская Власть и правосудие сочли, что Константин Феодосьевич может занять место среди преподавательского корпуса нашего университета. Кто мы такие, чтобы решения высших инстанций сомнению подвергать? Я так понимаю, что это приказ свыше? Раз мне сам Алексей Федорович звонил.
— Именно так — говорю я — ну а я в данном случае, лицо совершенно постороннее, которому просто интересно будет послушать. Не смею вас больше задерживать, Иван Никифорович, позвольте откланяться.
Встаю, иду к двери. В последний момент резко оборачиваюсь — интересно, с каким выражением товарищ Куколь мне в спину смотрит? Ненависть, досада, раздражение — я бы не удивилась.
Но это был страх, даже животный ужас. Хотя я всего лишь мгновение успела поймать, до того как Иван Никифорович поспешно глаза опустил. Смотрел он на меня — как на явившуюся к нему смерть с косой. С чего бы? Чем для него может быть опасна скромный администратор Ялтинской киностудии, Шевченко Анна Петровна?
Или же — Анна Петровна Ольховская, "та, которая в сорок четвертом самого Кириченко, Первого Украины, под расстрел подвела". Про нашу "инквизицию" уже чего только не рассказывают. Однако же Алексей Федорович, когда я ему свои полномочия предъявляла, с подписью "И.Ст" — по которым, мои распоряжения для него обязательны, то есть моя власть выше чем его, Первого в республике — то он с интересом прочел, без страха (после сказал — слышал про такие мандаты, но прежде не видел никогда), а затем просто и по-деловому спросил, какие указания будут? Нормальная реакция человека, которому нечего бояться.
А этот… Значит, он знает? Откуда — раньше мы точно не встречались. Кто-то из видевших меня в Киеве тогда, узнал? Или из Москвы утечка? Ладно, делаю пока зарубку в памяти, после разберемся, когда информации будет побольше. Зачем нам нужен этот Штеппа — а ситуацию раскачать. Поскольку главного мы так и не узнали — какая общая цель у Линниковой братии? Еще одна версия "Черных камней" (Жигулина прочла — и кстати, за теми ребятами надзор ведется, пока ни в чем предосудительном не замечены), ну а всякие акции вроде листовок, лишь для поддержания тонуса, ведь тайное общество без практических дел, видимых каждому его члену, обречено существование прекратить или превратиться в декорацию, подобно мифическим масонам. Или в Москве были правы, нас сюда посылая, и готовится тут нечто, имеющее общесоюзные последствия? А время поджимает, уже 27 августа, скоро в университете занятия начнутся, и уйдет с площадки наша студенческая массовка. Значит, нужен какой-то ход, вывести все из равновесия. Вообще-то заготовка со Штеппой и раньше была, в плане пропаганды, но теперь важно, чтобы ложка к обеду — и решил Пономаренко чуть ускорить.
Приехал господин Штеппа сегодня утром. На вокзале его встречали, с десяток парней и девушек с сине-желтыми ленточками, тут же собралась толпа "наших", и дело едва не кончилось дракой, хорошо что в этот раз милиция пресекла. Штеппу препроводили в уже подготовленную для него квартиру, в 16.00 анонсирована его лекция перед публикой (аудитория выделена). Хотелось бы послушать.
А это что такое?! Вместе со Штеппой с поезда сошел Кавалеридзе, знакомый мне по Киеву, бандеровское дело сорок четвертого. Как удалось узнать, в Житомире сел. Гуманна наша Советская Власть — после того мятежа, как ни старались, вины и соучастия гражданина Кавалеридзе не обнаружили, его роль и в самом деле была не больше чем прихлебатель у стола Кириченко — вот только, "нам в столице Советской Украины, даже АССР, таких нэ надо". И после таких слов, сказанных страшно кем — Ивана Петровича не арестовали, а всего вежливо попросили из Киева. В Житомир, где ему тут же нашлось место в областном культотделе. А приехал он по приглашению нашего товарища ректора — отчего упустили тот факт, что Куколь и Кавалеридзе знакомы с еще довоенных времен? И раз было приглашение, значит они переписывались, а Кавалеридзе в Киеве и меня знал как "Ольховскую", и о роли, которую я в тех событиях сыграла. Предупредил, значит, своего приятеля — вот и кончилось инкогнито Анны Шевченко, администратора киностудии. Или нет — мы ведь тоже можем водевиль с подменой разыграть, если Мария Кунцевич на меня похожа?
В час назначенный, в университетской аудитории многолюдно. В зале четкое разделение на две группы — одни, кто желто-синие флажки выставить не решились, так все поголовно в вышиванках пришли. А другие, что-то красное на одежду нацепили — хоть ленточку, хоть гвоздику, хоть какой-то значок. Но предупреждены строго, чтобы здесь, никаких беспорядков. Милиции на виду нигде нет, и на территории тоже — но не слишком далеко, возле цирка на улице Первое Мая, стоит отряд даже не милиции, а ОМОН (название как-то само сменило прежние МСМЧ — здесь это даже не милиция, а скорее, егеря-спецназ, обученные работать и в лесу, и в горах, десантироваться с воздуха, гонять банды, и конечно, в их обязанности входит подавление городских беспорядков и лагерных бунтов). Командир наши полномочия видел, и получил приказ, в случае чего, первое — вывести нас всех в целости и сохранности, второе — восстановить правопорядок всеми доступными средствами, рация УКВ у Мазура — через пять минут после сигнала тут будет такое, интерьер искренне жаль. Надеюсь, обойдется без этого?
Зал, конечно не театр, но с колоннами. И подобие лож по бокам. Вон там, напротив, места ректора и его гостей — ну а мы, всей командой, по другую сторону. Ну вот и они, Иван Никифорович и Иван Петрович, почти гоголевские имена — только играем не комедию. Мило беседуют, вот ректор меня увидел, рукой помахал, я кивнула. И Кавалеридзе на меня посмотрел. Но все же далеко — вот он встал, сюда идет.
Как бы случайно, Валька, Кот и Акула прикрывают меня собой. А я, пригнувшись, мгновенно оказываюсь за колонной, плащ скидываю, шляпку долой — а Мария тотчас же набрасывает, надевает на себя, и занимает мое место. А я в ее накидке, полы запахнула, вуаль со шляпки опустила на лицо. Отчего бы нам заранее одинаково не одеться — так если Кавалеридзе заметит, и это натолкнет его на верную мысль? Сейчас проверим, насколько Валька оказался прав — что в этих "летящих" накидках и под вуалью, женщин трудно различить, и что Мария на меня похожа, если смотреть сбоку (как раз со стороны ректорских мест) и издали.
— Анна Петровна? — и смутился, когда Мария к нему повернулась — простите. Я вас принял за одну свою знакомую.
Уходит назад. Ну а я — ничего, действо и так досмотрю, снова с Марией не меняясь.
На кафедре, декан истфака, с вступительным словом — а сам Куколь выходит, выступать побоялся, мало ли что после? Восторги опустим — ну прямо, святой подвижник выходит гражданин Штеппа, при великом учителе. А интересный вопрос — если Грушевский до 1914 в Львовском университете, тогда это Австро-Венгерская империя, свои научные взгляды развивал, то кто ему платил щедро? Вернее, это-то как раз ясно — а вот знал ли Грушевский, что на австро-венгерскую Контору работает, или такой идеалист, что не видел, или догадывался но "не желаю знать"? Это вообще-то "агент влияния" называется, а не агнец невинный. И с чего это он в 1924 из Австрии в СССР запросился, тоже вопрос, сам, или ему подсказали? Никаким шпионом он конечно не был, поскольку к военным и политическим тайнам никто его не допускал — так нас в Академии учили, что хороший агент влияния может быть опаснее банального шпиона.
