— Синьора, при всем уважении к вам… Во-первых, нового Папу положено избирать не меньше чем двумя третями голосов выборщиков, а позиции Спеллмана и тех, кто за ним, пока еще не настолько сильны. Во-вторых, тут вы можете мне не верить, но он действительно искренний друг Папы и на столь радикальные действия категорически не пойдет. В-третьих, в этом и нет смысла, поскольку Его Святейшество Пий Двенадцатый пребывает в весьма преклонных годах и нет нужды торопить события. А вот когда это случится — да, тут вы безусловно правы, синьора Лазарева, сей факт обязательно ляжет на чашу весов при выборе между партиями.
— Ну вот и наведите у себя порядок — подвел итог Пономаренко — товарищ Сталин велел передать, что в принципе, мы готовы поделиться с вами информацией, но лишь при условии сохранения ее в тайне от прочих. Что пока отсутствует — так что разбирайтесь в своей епархии сами. И объясните, при чем тут синьор Мартелли — или ваша сторона не поняла, о какой персоне идет речь?
— По сведениям, какими я располагал, именно эта персона должна была прилететь под указанным именем- развел руками отец Серхио — и подмена была неожиданностью и для меня. Я послал запрос о личности этого человека — однако думаю, что вы сами уже знаете все от него самого.
— Что вы имеете в виду?
— А разве вы его уже не арестовали? Синьора Мартелли — давайте пока будем так называть этого человека, пока не установили его подлинную личность — никто не видел после событий в соборе. Я был уверен, что он уже у вас.
Москва, парк Сокольники. 12 сентября.
Этот ресторан был построен здесь сразу после Победы, по личному приказу Сталина. Элитное заведение, с соответствующим интерьером и выбором блюд, получило название "Фиалка". Отчего не "Первомай" или "Октябрь" — ну наверное в дополнение к открытым в том же парке кафе "Березке" и пивной "Сирень". Вот только место, где он находился, было не вполне удачным в некотором отношении. Но кто бы мог сказать это Вождю?
Формально, в самом центре парка — но как бы на отшибе. Подходы все просматриваются, кругом лес, за ним железка — возможность уйти идеальная. И не так далеко печально известное заведение под названием "Матросская тишина". Потому, не стоит удивляться, что очень скоро "Фиалка" стала излюбленным местом отдыха и деловых встреч определенного контингента — вернее, его верхушки. Хотя обычные посетители из числа гуляющей в парке публики (составляющие большинство) о том не подозревали, а узнав, искренне удивились бы. Так как сам ресторан и его ближайшие окрестности считался очень спокойным и безопасным местом (но о том будет сказано дальше).
В этот день за одним из столиков обедали двое мужчин, уже в годах, одетые весьма прилично — вернее, один пришел раньше, второй подсел где-то через четверть часа, и не понять со стороны, то ли у них была назначена встреча, то ли случайно оказались за одним столом. Обменялись несколькими словами (наверное, обсуждая качество блюд), пришедший первым протянул сотрапезнику меню, тот прочел и вернул, при этом спросил что-то, взглянув на чемоданчик-"дипломат" (эти изделия, выпускаемые "русско-итальянской модой", появились в продаже лишь в этом году). Затем пришедший первым, первым же и встал, расплатился, ушел со своим чемоданчиком. Доев салат, через десяток минут за ним последовал второй.
Но если бы за тем столиком оказался кто-то третий, то он услышал бы:
— По прилету было явное внимание к моей скромной персоне. И разочарование, как я успел заметить. Вы были правы, синьор!
— Что в соборе?
— К сожалению, наша героиня оказалась слишком опытной и ловкой. Она не пострадала, а бедного Леоне взяли.
— Что ж, он знал на что шел. Вы принесли?
— Держите, синьор. Фото в нем одинаково схоже и со мной и с вами.
— Благодарю. Теперь замрите где-нибудь дня на три. После возвращайтесь. У вас надежные документы?
— Контроль пройду. Советские относятся к нам куда лояльней, чем даже к камрадам из ГДР.
— Ваш багаж?
— А, это… Купил по случаю в "РИМе". Удобная вещь и выглядит представительно. Там все мои тылы.
— Привлекает внимание — не опрометчиво?
— Как можно заметить, в Москве уже многие носят такие.
— Сейчас вы уйдете. И не оборачивайтесь. Да будет вам благословение господне!
— И вам, синьор.
А из другого конца зала за этой парой внимательно, но незаметно наблюдали другие двое. Один старше, второй молодой и тщедушный. Выглядели скромнее, но не настолько, чтоб не быть допущенными в "Фиалку" — старший вполне мог быть рабочим с высоким разрядом или даже средним техперсоналом, ну а младший, мээнэсом или тоже техником.
— Уходит! — напряженно выдохнул молодой — Кувалда, а Кувалда! Мы что сидим? А вдруг у него ценное в чемодане? Второй пустой — нам не интересен.
— Цыц! — отмахнулся тот, кого назвали Кувалдой, доедая рагу — не мешай обедать. Может, завтра будем баланду хлебать, гыгы, шучу! Ну вот, а теперь медленно встаем, расплачиваемся и выходим.
Вот навязали же малохольного в помощники — будто один справиться не мог. Но этот, что-то там по медицинской части, был ценен — свой лепила всегда мог пригодиться. А потому надо было повязать новичка делом, чтобы он после не дал задний ход. Да еще объясняй ему, как придурку, вместо того, чтобы просто приказать пасть заткнуть — вдруг он завтра тебя же штопать будет?
— Здесь никого трогать нельзя. И рядом тоже нельзя. Иначе серьезные люди, кто с этого заведение навар имеют, будут недовольны. Шпану, кто их авторитета не признает, учат больно и сильно, месяц будешь кровью харкать и на костылях прыгать — а парочка самых борзых и вовсе сгинула. Тут милицейские облавы и проверки никому не нужны. Да ты не бойся, лесопарк большой и все тропки известны — никуда этот фраер не денется, догоним.
— А после, перо ему в бок, и в дамки?
— Хошь совет? Когда в тюрьму попадешь (а ведь попадешь рано или поздно, все там будем) боже тебя упаси косить под бывалого, не поймут. А конкретно сейчас, будешь делать то, что я скажу. Хоть на пузе ползти или вот в ту лужу брюхом, ты понял или нет?
Сашка Янов кивнул, и замолк обиженно. Но через полминуты спросил:
— Кувалда, а Кувалда? А отчего в тюрьме насильников так не любят? С чего это там, и такая мораль?
— Ну ты сказал, не смеши! Не монахи же, чтоб без баб — а баб нету, и кто на их место больше подходит, вот и вся мораль.
— Так что, девок трогать нельзя? А если хочется?
— Хотеть не вредно. И трогать можно. Нельзя лишь чтобы тебя за это оформили. Тогда — лучше уж вешайся, чем в лагерь по такой статье. Тебе что, бабы так не дают? Так опять же совет, ты хоть вымойся, чтоб козлом не вонять. Бабы, они к запахам чутки. И вежливое обхождение любят.
Сашка зло сплюнул. Девчонки в медучилище отчего-то не хотели с ним даже пройтись — тьфу, малохольный, ты иди подальше! Одна лишь вроде смотрела по-человечески, так за ней важный военный на "зиме" приезжал, а после она за него замуж выскочила и из общаги съехала. Можно было адрес узнать, если постараться — и зачем, чтобы тот офицер-герой морду набил и с лестницы спустил? Ясно ведь, что ничего с ней Сашке больше не светит. А вот отхватив большие деньги, приехать на собственной "победе", или хоть "фольксвагене", и в новом костюмчике — да все девки с общаги на шею вешаться начнут! А так как честно заработать много денег и сразу, и чтоб при этом не надорваться, было никак нельзя — то оказался Сашка здесь и в такой компании. А что придется кому-то сделать больно — так разве его самого, Александра Янова, прежде кто-нибудь жалел? Вот он и возьмет от жизни то, что ему недодали!
