«Не из-за любви, – думала она. – Нет, не из-за любви. Никогда!»
– Не знает любви? – он протянул руку и коснулся ее лица. Джин, ты и есть любовь.
Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Коснулась его руки, прижала к своей щеке.
– Не отрицай этого. Не отрицай того, кто ты есть... жизнь, которую ты себе создала.
Она отпрянула, не в силах вынести нахлынувших чувств.
– Я голодна, Скотт, – произнесла она низким хриплым голосом. – Я жажду радости, восторга, недоступного человеческому пониманию. И это... тоже часть меня.
– Я знаю, – его голос задрожал. – Я… не понимал этого. И, честно говоря, не знаю, что с этим делать. – Он нервно хохотнул. – Но хочу попробовать.
– Этот голод поглощает меня, – прошептала она.
– Но это можно изменить, – он взял ее за руки и повернул лицом к себе. – Позволь мне помочь.
Ярость и голод утихли. Она чувствовала себя уставшей, измотанной.
Безжизненной, как труп, выброшенный на берег.
– Я очень этого хочу…
Боль насквозь пронзила ее. Без предупреждения, не оставив ей ни времени, ни сил защититься. Безжалостно вскрыла каждую клетку, все ее тело.
«Нет, – появилась в голове смутная мысль, – не тело. Разум».
Джин потеряла сознание, успев почувствовать, как Скотт подхватил ее руками. Сквозь пелену агонии она увидела человека в инвалидном кресле, который быстро ехал к ним, приминая цветы.
Его мысли были скрыты, надежно заперты вне зоны ее досягаемости. Пытаясь удержать последние крохи сознания, Джин уловила лишь шок и смятение Скотта Саммерса:
– Профессор Ксавье?
Глава двадцать пятая
Циклоп так удивился, что едва не выпустил Джин из рук. Профессор Ксавье подъехал ближе, решительный и неудержимый, направив на них напряженный взгляд темных глаз.
– Профессор, – повторил Циклоп. – Что вы с ней сделали?
– То, что должен был, – ответил Ксавье.
«Такой отстраненный, холодный голос, – отметил про себя Скотт. – Что с ним случилось? Может, за все это время в космосе... он изменился?»
Профессор подъехал и остановился меньше чем в метре от Циклопа. Они молча смотрели друг на друга в тени дома Греев. Холодный воздух и ночную тьму разгоняли только прожекторы на заднем дворе. На помятых стеблях цветов растянулись тени.
– Ничего не изменилось, – сказал Ксавье. Циклоп уже и забыл, как его раздражает, когда Профессор читает его мысли. – Во всяком случае, во мне.
Джин безвольно висела на руках Циклопа.
– Скажите, что вы с ней сделали?! – потребовал он.
– Это был обычный ментальный взрыв, – ответил Ксавье, – успел, пока она отвлеклась.
– Я ее не отвлекал. Я пытался до нее достучаться.
– Это невозможно.
В голове Циклопа бешено закрутились мысли. Мойра Мактаггерт намекала, что поддерживает связь с профессором, но...
– Когда вы прибыли на Землю?
– Всего несколько минут назад. Не было времени предупредить тебя. – Ксавье рассматривал Джин. – Отойди.
– Нет!
Циклоп огляделся в поисках помощи. Шторм лежала ближе всех к нему, неподвижно. Он едва различал Колосса и Росомаху среди груды садовой мебели. Ночного Змея нигде не было видно. Скотт оглянулся на дом. Родственники Джин со страхом наблюдали за происходящим из окна на втором этаже.
– Скотт, ты понятия не имеешь, какие силы в этом замешаны, – Ксавье сердито посмотрел на Джин. – Только у телепата есть хотя бы малейший шанс выстоять против нее.
– Я не хочу сражаться против нее.
– Скотт! Вполне возможно, у нас есть только несколько секунд, – Ксавье поднес указательные пальцы к вискам и наклонил голову вперед. – Я не хочу, чтобы тебе было больно.
«Поздно».
Джин очнулась и подняла руки. Ментальный взрыв опалил Циклопа, сбив его с ног. Он упал и ударился головой. Вскрикнув, Скотт почувствовал, что теряет сознание.
Когда в мозгу прояснилось, он увидел, что Джин надвигается на Ксавье. Тот не двигался с места, даже не попытался отступить.
– Надоедливый старый дурак, – говорила Джин. – Ты подписал себе смертный приговор. – Ее ментальный удар поразил профессора в лоб, и он отлетел, сломав кресло. Ксавье упал и беспомощно растянулся на земле.
Медленно, с большим усилием Ксавье попытался приподняться на локтях.
– Возможно, Феникс... – с горловым рыком начал он.
«Нет, профессор, – мысленно воззвал к нему Скотт, – не делайте этого. Она вас убьет!»
– Возможно, я сегодня и правда умру. – Ксавье закашлялся, изо рта разлетелись комки земли, смешанные с кровью. – Но если моя смерть все исправит, то пусть будет так.
– Что такое, профессор? Ты говоришь, как будто чувствуешь свою вину.
Джин засветилась. Вокруг нее зацвело пламя Феникса, разливая сияние по всему саду. Яростная, голодная, неудержимая сущность.
– Ты и должен ее чувствовать, -– продолжала Джин. – Много лет назад ты научил меня использовать телепатические способности. И запустил цепочку событий, вследствие которых сначала возник Феникс, затем Черная Королева, а теперь, наконец, Темный Феникс.
Циклоп поднялся на колени. Голова закружилась, и он снова упал.
– Смотри же на свое творение, Чарльз Ксавье. – Джин сияла ослепительным белым светом, образ Феникса кричал в небеса. – Я Темный Ангел, несущий хаос. Я стар, я молод... первобытная сила Вселенной, воплощенная в ярости одной-единственной девушки. Я – сама сила.
– Сила без ограничений. – Ксавье поднял руки ко лбу. – Знание без мудрости. Возраст без зрелости...
Джин было едва видно в пылающем образе Феникса. Циклоп прикрыл глаза рукой, со страхом наблюдая, как разгорается энергетическое пламя. Его языки подбирались к профессору, который беспомощно лежал на земле...
... или так только казалось.
«... страсть без любви».
Циклоп удивленно взглянул на Ксавье. Профессор не говорил этих слов вслух. Они донеслись до Скотта телепатически.
«Хватит. Хватит разговоров о любви!» – мысленно ответила ему Джин.
«Это битва на психическом уровне... – понял Скотт. – Она идет повсюду, одновременно на тысяче пластов реальности. Они извергают телепатическую энергию как динамики, включенные на полную громкость. А я слышу только часть».
Постепенно, по мере того как продолжалась борьба психических энергий, мысли противников стали более связными.
«Я вынужден с тобой биться, Джин, – говорил Ксавье. Теперь он тоже светился. – Ия выиграю». Щупальца ментальной энергии вырвались из его разума.
