– Нет здесь никого, – ответила Фергия, отфыркиваясь. – Я проверила. Знаете, на Северных островах тоже хватает всяких… гадов. И в лесу, и в скалах на взморье. Наступишь – не обрадуешься! Я уж молчу о диких пчелах и прочей кусачей мелочи. Но в округе нет даже мух. Ладно мои сливы, но вы посмотрите на животных – стоят спокойно, лишний раз хвостом не взмахнут!
Я вынужден был согласиться.
– А раз нет насекомых, – продолжила она, жестом предложив мне напиться и умыться, – то нет никого, кто ими питается: ни птиц, ни ящериц, ни прочих тварюшек. И зверей покрупнее, которые едят всякую мелкоту, тем более. Правда, удивительное место?
– Проклятое, – добавил я. Вода в роднике показалась мне на удивление чистой и вкусной.
– Об этом я уже слышала, – отмахнулась Фергия. – Но, как ни крути, две ночи я здесь провела и, как видите, живее всех живых! Интересно, что случится сегодня?
– А вы полагаете, что-то должно произойти?
– Обязательно, – сказала она. – Если нет, я огорчусь. То есть дом-то всё равно куплю, но без страшной тайны это уже немного не то.
– Вы уже разузнали, что тут случилось?
– Конечно. Вдова хозяина такого нагородила, что у меня голова кругом пошла! Но, может, вы дополните? Соберитесь пока с мыслями, а я отпущу этих несчастных и вернусь…
Возчики, судя по всему, настолько рады были убраться из этого дивного места до захода солнца, что даже не торговались, взяли столько, сколько им отсчитала Фергия, да и были таковы.
Ну а я, когда она вернулась и снова уселась на камень рядом со мной, пересказал всё, что поведал мне Ариш.
– Сходится, – кивнула Фергия, дослушав, – но не полностью. Хозяйка явно недоговаривала. И она действительно боится этого места, настолько сильно, что за много лет ни разу не вернулась сюда, чтобы оплакать мужа. И брата умолила не переступать порога… Он, впрочем, не горел желанием.
– А как она это объяснила? – полюбопытствовал я.
– Из ее обмолвок я поняла вот что: когда-то давно, еще до женитьбы, ее муж заключил сделку с джаннаем. Чем платил, неведомо, но джаннай всячески помогал в торговле, сад вырастил, опять же… с черными сливами. В этой части всё совпадает с рассказом вашего слуги.
– Что же отличается?
– Кажется, после женитьбы отношения хозяина с джаннаем испортились, – ответила Фергия, поправив съехавший с макушки платок. Правильно сделала, даже вечернее солнце опасно. – Правда, какую роль в этом сыграла супруга, я понять не смогла. Может, захотела что-нибудь такое, чего джаннай добыть не сумел? Или решила выпросить нечто в обход мужа и дух рассердился?
– Постойте, Фергия, – поднял я руку. – Вы так запросто рассуждаете о джаннаях, будто не сомневаетесь в их существовании! Я вот не уверен, что они…
– Тише! – она зажала мне рот и оглянулась по сторонам. – Вдруг услышат и обидятся? А мне с ними еще жить бок о бок невесть сколько лет!
– Вы меня разыгрываете, – уверенно сказал я, отстранившись. Ладонь ее, несмотря на умывание, осталась липкой и сладкой, и я ощущал вкус сливового сока на губах. – Арастенцы не верят в подобное!
– Ха… – загадочно произнесла Фергия. – Мама с отцом точно верят. Сталкивались, едва живыми ушли. Да и на Севере водится… всякое. По большей части в море, но если считать пустыню сухим морем, то разницы нет. Я как-то привыкла договариваться с обитателями глубин, чтобы берегли корабль. И с теми, кто живет в небе, – чтобы не рвали снасти и помогли с попутным ветром… Как странно, Вейриш!
– Что именно?
– Вы живете в окружении чудес, но попросту их не замечаете! – воскликнула она. – Хотя вы-то, казалось бы, должны видеть намного больше обычных людей!
– Наверно, я просто привык ко всему этому, – пожал я плечами.
Слова Фергии были мне… Да, пожалуй, неприятны. Неужто я в самом деле утратил не только интерес к жизни, но и дар, который особенно хвалил дядя Гарреш: способность замечать маленькие чудеса? Пускай даже это всего лишь травинка в каплях росы, а не огненный джаннай, но… Давно ли я любовался садом на рассвете?
Выходило, что очень давно. Отчего так? Прежде я готов был вылететь затемно, чтобы встретить рассвет в небе и застать длинные легкие облака, белые, нежно-розовые, золотистые, похожие на перья сказочных птиц, – они исчезнут, едва только встанет солнце… А теперь частенько просыпался к обеду. Раньше я всю ночь мог кружить в небе, чтобы дождаться падающих звезд и насмотреться на них на год вперед, и огорчался, если их оказывалось слишком мало, а теперь вовсе не вспоминал о них… Когда-то я любил лежать на берегу и рассматривать прибой – в его пене мне чудились белогривые кони, и драконы, и прекрасные морские девы… Теперь летал разве что искупаться. А пустыня? Я же часами наблюдал за тем, как меняются барханы под незаметным вроде бы ветром!
Мне не нужны были дальние странствия, я и рядом с собой видел столько удивительного, что хватило бы не на одну не то что человеческую, а и драконью жизнь! Когда же всё это исчезло? Вернее, когда я перестал замечать эти маленькие чудеса? И, главное, почему?
«Быть может, в тот миг, когда ты оказался отмечен проклятием, – подумалось мне почему-то. – Когда Аю сказала – в небе и в море ждет смерть. Нет, глупости! Земля-то осталась безопасной, она говорила. Значит, дело в другом. Но в чем? Как понять?»
– Что это вы помрачнели, Вейриш? – негромко спросила Фергия.
– Задумался о странном, – ответил я.
– Не расскажете?
Я молча покачал головой. О чем говорить, если я сам не понимаю, что происходит?
– Давайте лучше об этом доме, – предложил я, чтобы сменить тему. – Как по-вашему, что тут произошло?
– Понятия не имею, – честно ответила Фергия. – Слишком много лет прошло. Что не было разрушено сразу, развалилось от времени. Но, что характерно, ничего не украли.
– Уверены?
– В горах мусора валялись довольно дорогие побрякушки. Не золотые, бронзовые и серебряные в основном, некоторые позолоченные, и не с драгоценными камнями, но всё равно красивые, хорошей работы. Наверно, остались от шуудэ. Неужто бы их не растащили?
– Непременно уволокли бы. Те же любопытные мальчишки вроде Ариша или даже ребята постарше, чтобы продать за медяк-другой.
– А их не тронули, – задумчиво произнесла Фергия. – Там еще много всякого, чем можно поживиться. Например, двери и мебель разбиты, но далеко не в щепки. При желании можно наковырять относительно целые куски. Если не ошибаюсь, красное и тем более золотое дерево дорого стоят?
– Еще бы! Даже небольшие кусочки используют для отделки и украшений.
– Ну вот. Сами можете взглянуть, сколько таких кусочков там осталось, – кивнула она в сторону дома.
– Ариш сказал, вы сожгли то, что здесь валялось.
– Только истлевшие тряпки и прочий мелкий сор. В остальном решила порыться. Там, под песком, даже свиток завалялся, только я не знаю этого языка, а документ такой хрупкий, что того и гляди рассыплется в пыль. Но это не страшно, я же маг, так что сохранить его могу, а с языком после разберусь, – улыбнулась она. – В тайниках пусто, я проверила, какие удалось отыскать с ходу, но, может, на полу еще что-нибудь ценное обнаружится. Что касается деревяшек – зачем жечь их зазря? Дрова, даже какие-то колючки, тут дорогущие, а топить сушеным навозом я пока морально не готова.
