Может, Каддаш взялся перестраивать проклятый дом, чтобы избавиться от этого клейма? Так-то на нем с сыновьями ничего не было, никаких проклятий, кроме всякой бытовой ерунды, которая на каждом гроздьями висит. Я сам проверял и мог с уверенностью сказать, что Каддаш ничем не отличается от остальных работников, не считая его увечья, вот только поди докажи это людям! Молва сильнее…
Не сомневаюсь, Фергия успела разузнать эту историю, однако не думаю, будто Каддаша она наняла из одной лишь жалости. Во-первых, никто больше не соглашался идти к ней – если здешние чего-то боятся, их хоть золотом осыпь, не возьмутся либо потребуют столько, что и рашудан не заплатит. А во‐вторых, он наверняка назвал справедливую цену. Куда уж ему заламывать неслыханно, с его-то дурной славой! Ну а Фергия, судя по всему, как ее мать с прадедом, прижимистая и деньгами швыряться не любит. Вон, даже землю не на свои купила!
Я поинтересовался между прочим, сколько чужеземная шади отдала за землю, и протяжно присвистнул. Мне тут же поведали, что торг с вдовой Маддариша шел с утра почти до заката (наврали, конечно, максимум пару часов), что та юлила, как могла, отказывалась продавать землю, но белая ведьма позвала свидетелей – из числа зевак, скорее всего, причем заранее прикормленных. Тут же выяснилось, что весь Адмар знает об уговоре: если кто выдержит три ночи в проклятом доме, тот сможет его купить! А уж если слово сказано при всех, то деваться некуда, это и судья подтвердит. Фергия в запале – а вернее того, весьма расчетливо – предложила обратиться к нему, и тут уж вдова сдала назад. Оно, конечно, Фергия – чужестранка, а старуха (хотя какая она старуха, ей пятидесяти нет!) – здешняя, однако…
История с ее мужем вышла темная, и как знать, не она ли сама сговорилась с джаннаем, чтобы убить Маддариша и завладеть его деньгами? Недаром больше замуж не вышла, хотя могла бы найти отчаянного, который позарился бы на богатство! Вдруг это ее наказание за то, что мужа извела? Словом, наболтать можно такого… Впрочем, об этом тридцать лет говорили, уже языки стерли!
Вдова сейчас уважаемая женщина, в ее амму ходят богатые люди, но мигом перестанут, если поползут новые слухи. Кому же хочется лишаться заработка? От денег мужа, что ей достались, вряд ли осталось много – и брат вдовы поживился, и племянникам перепало, – и как прикажете жить, если привыкла к достатку, но вдруг лишилась его? С голоду брат умереть не даст, но вряд ли станет баловать, как своих жён и дочерей…
Не сомневаюсь, вдова всё это прекрасно понимала, а если не понимала, Фергия ей доступно объяснила. И, несомненно, потребовала вычесть из стоимости сделки плату за свои услуги по изгнанию джанная. Надо ли говорить, что плата эта почти равнялась цене земли с домом?
Как проверить, убрался ли джаннай прочь? Легко – пусть кто-нибудь, хоть сама вдова, пойдет, заночует в доме и убедится, что никакой опасности больше нет! Желающих отчего-то не сыскалось.
Одним словом, в итоге они сторговались на вполне справедливой сумме: и вдова умерила аппетиты, и Фергия смилостивилась и опустила цену на свою услугу. И, повторюсь, расплатилась золотом джаннаи. Надеюсь, хотя бы не фальшивым, а то знаю я эти фокусы: от настоящего не отличишь, только через сутки оно превратится в глину, и скандал выйдет феерический! Впрочем, Фергия не вчера родилась, должна была предусмотреть такую возможность: духи склонны к шуткам дурного пошиба, так неужели она не слышала об этом? Если нет, тогда…
Впрочем, я отогнал эти мысли и поинтересовался, наняла ли Фергия-шади слуг. Оказалось, нет, хотя и пыталась. Идти в услужение в такое место никто не пожелал, а она не слишком-то уговаривала.
В ближайшее время Фергия вполне обойдется и так, подумал я. У нее всего одна лошадь… и верблюд, да и за обоими не нужно слишком тщательно ухаживать. Она умеет стряпать, а что еще нужно? Вряд ли она привыкла, чтобы десяток служанок готовили ей ванну, мыли, умащивали кожу душистыми маслами, одевали и причесывали… А если Фергии вдруг захочется смыть с себя песок как следует, а не из кувшина, то она, уверен, наведается в мое поместье. Или даже в амму вдовы Маддариша – отчего бы и нет?
– Доброго тебе дня, Вейриш-шодан, – окликнул меня знакомый голос, и я подавил желание сделать вид, будто оглох.
– И тебе доброго дня, Оталь-шодан, – отозвался я. – Хорошо ли идут твои дела?
– Хвала богам, не хуже прежнего, – привычно ответил торговец. В глазах его я видел немой вопрос, и наконец он прозвучал: – Скажи, Вейриш-шодан, удалось ли тебе сделать то, о чем я нижайше просил тебя?
– Нет, Оталь-шодан, – признался я, чувствуя себя хуже, чем живой червяк на раскаленной сковородке. – Я не смог выполнить твою просьбу.
Тут мне пришла в голову отличная мысль, и я добавил:
– Моя жена сказала, пока нельзя отправляться.
– А-а-а… – покачал он головой, и морщины на его лице немного разгладились. – Должно быть, это из-за джанная?
– И я так думаю, Оталь-шодан, да ведь она никогда не говорит наверняка, что именно видит! Но не хотелось бы мне столкнуться с обозленным джаннаем…
– Никому такого не пожелаю, – согласился торговец, подумал и предположил: – Что, если и караван… тоже он?
– Ты ведь не верил в это, Оталь-шодан.
– Так-то оно так, Вейриш-шодан, но когда творятся такие дела… – Он покачал головой, и перо белой цапли на его тарбане поникло.
– Думаешь, он оголодал или заскучал, а потому решил поживиться? Почему тогда не в городе, не в поместьях, а…
– Хищники не охотятся возле самого своего логова, – напомнил мне Оталь. – Быть может, это совпадение, но…
– Как только путь будет свободен, я постараюсь найти следы, – заверил я, мы раскланялись и разошлись в разные стороны.
Как я мог забыть про этот треклятый караван? Давно бы уже слетал и поискал следы! А теперь… В песках они быстро исчезают, так что мне предстоит покружить над пустым местом и убраться прочь несолоно хлебавши. Правда, тогда я хотя бы смогу честно сказать Оталю, что ничего и никого не нашел. Попробую, конечно, поискать его племянника на расстоянии, но очень сомневаюсь, что вышитый платок мне поможет. Была бы на нем кровь – другое дело, а так затея почти безнадежна.
Я решительно отогнал идею попросить о помощи Фергию и повернул в другую сторону. Мне ничего не было нужно на базаре, кроме сплетен, но самое интересное я уже узнал, и пора было возвращаться.
Вечером я отправил Ариша к Фергии с гостинцами, но тот вернулся и только развел руками: сказал, его и близко к дому не подпустили, он ничего не успел рассмотреть, только слышал стук молотков и какой-то грохот. Хозяйка перехватила Ариша на дальних подступах – охрану уже наладила, а может, джанная сторожит! И велела передать благодарность за подарки и записку.
«Вейриш, – было написано на обороте какого-то чертежа, – я вам крайне признательна за то, что согласились скоротать вечерок у костра, но не суйте любопытный нос в мое поместье, пока не приглашу! Не люблю показывать что-то недоделанное, будь то незаконченное дело или недостроенный дом. А если попробуете посмотреть сверху, то знайте – ничего не выйдет, наша общая подруга постаралась. Я-то думала просто сбить вас каким-нибудь заклятием помощнее – не насмерть, а так, чтобы крыло повредить, – но она предложила лучший выход. Поэтому потерпите. Скоро я отпущу рабочих, и весь Адмар узнает, что тут творится!»
