– Так говорят, шади, – ухмыльнулся в ответ Даллаль. – У него шесть жен и без счета шуудэ и простых невольниц.
– Стало быть, это завуалированная похвала. А вот насчет ума… – Фергия приставила лоб к пальцу, подумала и изрекла: – Это уже обидно. Но я не знаю тонкостей здешней политики и не могу предположить, на что пытался намекнуть Чайка таким способом. Ведь несомненно, что рашудан не может быть глуп, иначе как он правит столько лет? Не советники же всё за него делают?
Судя по выражению лица Хаксюта, он едва сдерживал смех, но Даллаль принял слова Фергии за чистую монету.
– Быть может… – произнес он, дернув себя за ус, – быть может, рашудан… ну…
– Допустил какой-то незначительный промах? – пришла на помощь Фергия. – Это случается даже с правителями, Даллаль-шодан, они ведь не боги! Что там, боги тоже порой творят такое, что любая торговка с рынка, выслушав эту историю, скажет: «Надо же оказаться такой глупой, а еще богиня!» Скажешь, я не права?
Я отметил, как ловко она сменила тон беседы. Женщин в Адмаре не считают равными мужчинам, а значит, даже над богиней можно по-доброму посмеяться, не то что над грозным божеством мужского пола. Думаю, Фергии это не нравилось, но, приехав сюда, она вынужденно приняла правила игры и не могла жаловаться. Однако это не мешало ей вести собственную партию… Если бы я еще понимал, в чем она заключается!
– Ну… кто знает. – Даллаль снова утер испарину со лба. – Все мы люди…
– Вот-вот! А Чайка раздул сущую ерунду, о которой никто и не слыхал, до размеров дворца… или вовсе придумал сам. Ха-ха, как смешно, рашудан был так занят делами, что нечаянно обмакнул кончик бороды в чернильницу и не заметил этого! Конечно же, он так глуп, что путает собственную бороду с пером! Но за такое нужно ругать слуг, а не правителя, – уверенно сказала Фергия, – за то, что не выполняют свои обязанности должным образом. Ведь так, Даллаль-шодан?
– Пожалуй, ты права, Фергия-шади, – вздохнул он и допил остывший ойф. – Так выходит, этот Чайка не желает зла, а вовсе даже наоборот?
– Мне сложно судить, я ведь не отсюда родом. Пусть лучше Вейриш-шодан скажет, – последовал очередной тычок под ребра.
– По-моему, – осторожно произнес я, – если этот самозваный поэт… да-да, самозваный, потому что во времена неназываемого, того, чье имя предано забвению, но чьи стихи все еще на слуху на всем благословенном Юге и даже в землях северных варваров, называться поэтом человек мог лишь тогда, когда собрание старших товарищей давало ему такое право. А до того он был рифмоплетом, не более!
– Вейриш, выражайтесь попроще, а то у него глаза стекленеют, он не успевает осмыслить все извивы вашей речи, – шепнула мне Фергия.
– Гхм, я отвлекся, – повинился я, наблюдая, как Даллаль возвращается к реальности. Что поделать: риторике меня учили, когда и Хаксют не родился, а в те времена всё было иначе. – Я хотел сказать: этот Чайка – не чайка даже, хищная птица, которая может клюнуть до крови или выбить глаз, а докучливое насекомое наподобие слепня. Оно порой больно кусает, но если слепней не целая туча, большого вреда от этого нет. Скорее уж, его атака позволит увидеть слабое место… Слепни ведь слетаются на кровь, на грязь, не так ли? Вот и этот человек видит нечто подобное и старается осмеять, что говорит о его невеликом уме.
– Да ладно вам, если Даллаль ляпнется в навозную лужу, вы первый засмеетесь, – шепнула мне Фергия на арастенском, а я постарался сделать невозмутимое лицо:
– Тем не менее, даже слепня можно использовать в своих целях, Даллаль-шодан. Очевидно, этот самозваный поэт пускай и не слишком умен, зато обладает тем особенным зрением, которое позволяет увидеть крохотные огрехи в безупречном, казалось бы, творении. Ты же согласился: тебя он не оскорбил, а вот вороватого чиновника приложил по делу. Что касается рашудана, да продлятся его дни…
– Если хула не достигнет его ушей, он не огорчится, – перебил Хаксют. – А вот верные люди могут исправить те крохотные недочеты, о которых кричит Чайка, чтобы не к чему было придраться в блистательном облике рашудана!
– Понимаю, – сказал Даллаль и потер переносицу. Очевидно, голова у него гудела, и я его понимал: переносить Фергию с непривычки очень тяжело. – Вот только приказ о поимке этого нечестивца отдан главным советником рашудана, да продлятся его дни… рашудана, не советника!
Фергия залилась радостным смехом, я не удержался и тоже улыбнулся.
– Вижу, ты не любишь этого советника, Даллаль-шодан, – сказала она, успокоившись и хлебнув воды.
– Это не важно, – мрачно ответил он. – Главное, я должен исполнить приказ во что бы то ни стало.
– Наверно, и главному советнику досталось от Чайки? – резонно предположила она.
– Не следует обсуждать это, шади, – еще сильнее помрачнел Даллаль.
– Почему? Если уж в этом скромном убежище прозвучали крамольные, как считается, но на самом деле безобидные и глупые стихи о самом рашудане, то неужели какой-то советник не достоин такой же чести? Или, хочешь сказать, этот достойный шодан… – Фергия понизила голос и сделала страшные глаза, – намного опаснее рашудана? Что это он вершит судьбы простых адмарцев и решает, кого судить, а кого миловать?
Даллаль поперхнулся ойфом и надолго закашлялся, а я шепнул Фергии:
– Вы недурно подготовились.
– Вовсе нет. Это простейший логический вывод из сказанного… и услышанного ранее от самых разных людей, – возразила она. – Разве я не права?
– Пожалуй, – согласился я, припомнив, что ни разу не слышал доброго слова в адрес главного советника. Людям вообще не свойственно хвалить правителей, рашудана частенько бранили потихоньку, но в целом уважали, а вот этого типа… – Мне не доводилось сталкиваться с ним лично.
– Вы же известная персона, Вейриш, богатый землевладелец и торговец, разве нет? Неужели советник никогда не выражал желания пообщаться с вами лично?
– Мне всегда недосуг, – развел я руками, – либо же я в отъезде. С прежним главным советником, помню, мы играли в ша-мет и вспоминали – представьте, какая ирония! – стихи древних поэтов. Но старик умер лет двадцать назад, а с его преемником я, конечно, знаком формально, но не более того.
– Понимаю, вам было чуточку не до того… А как же ваши дела? Та же торговля? – напомнила Фергия.
– Дядя нашел прекрасных управляющих, уже не первое их поколение служит нашим семьям. Мне даже нет особой нужды вникать во всё это.
– Неплохо вы устроились! – сказала она, но почему-то посмотрела на меня с сочувствием. – Ну да мы отвлеклись… Даллаль-шодан, с тобой все в порядке? Ты больше не задыхаешься? А то, может, позвать лекаря?
– Не нужно, шади, – сипло ответил он, – всё хорошо. Это от неожиданности.
– Ты же начальник стражи, шодан! Ты ежесекундно должен быть готов отразить нападение, предотвратить дерзкое ограбление, догнать преступника… а ты так волнуешься из-за нескольких слов чужестранки, которая, быть может, вовсе ошиблась, потому что еще не разобралась, кто всем заправляет в благословенном Адмаре!
