– Говорят – только говорят, уважаемые, и я не знаю, правда это или слухи! – будто Ларсий-шодан вкрался в доверие к наследнику тогдашнего рашудана. Тот ведь был далеко не первым и не самым любимым сыном… – Даллаль сделал выразительную паузу.
– Но править стал все-таки он… Отец переменил решение или других претендентов просто не осталось? – прямо спросила Фергия.
– Второе, госпожа. И с тех пор Ларсий неотлучно находился при рашудане. Должно быть, – Даллаль понизил голос, словно страшась собственной храбрости, – он приучил нашего правителя, будто без него тот и шагу не сумеет ступить. И все знают: рашудан всегда советуется с Ларсием, а тот может говорить от его имени, не спрашивая каждый раз дозволения…
– Понятно, – протянула Фергия. – И даже удобно. Все добрые свершения приписываются рашудану, а прочие, вроде поднятия налогов и увеличения пошлин, – главному советнику. Ему-то что? Стыд уж точно глаза не выест… За столько лет эти двое научились работать вместе, либо же рашудан настолько привык полагаться на советника, что перестал его контролировать, и тот несколько… хм… зарвался. Так?
Даллаль кивнул. Судя по выражению лица, он прощался с должностью, а то и с головой, и я задался вопросом: что с ним сотворила Фергия? Неужели заколдовала, чтобы стал более разговорчивым?
– Ну что ж, в целом все ясно, – сказала она. – Рыжий мерин – констатация факта. То, что он ставит себя вровень, а то и выше высокородных адмарцев, да еще задвигает их назад, тоже общеизвестно. Таким образом, Чайка всего лишь выразил общественное негодование в доступной форме.
– А что насчет серебра и злата? – с интересом спросил я.
– Вейриш, это же очевидно! Дорвавшись до власти, Ларсий наверняка сколотил немалое состояние. А поскольку подобные люди обожают выставлять богатство напоказ, он, ручаюсь, увешан всякими побрякушками… Кафтан, расшитый жемчугом и драгоценными каменьями, тарбан из золотой парчи, на лбу рубин с кулак размером и целый веер из перьев белой цапли, будь они неладны! И туфли тоже золотом подбиты. Угадала я?
– Ты преуменьшила, шади, – вздохнул Хаксют. – Равно как и Чайка. И я должен тебя поправить: Ларсий не просто ставит себя вровень с высокородными, он считает себя… м-м-м… как бы лучше выразиться…
– Более адмарцем, чем даже сам рашудан! – выпалил вдруг Даллаль и зажал рот ладонью.
– Именно, благодарю, шодан, – поклонился ему старик. – О, Ларсий действительно знает обычаи, адмарские и соседские, безупречно владеет почти всеми наречиями Юга, разбирается в политике и торговле лучше многих, но…
– Но он все равно лишь беспородный мерин в конюшне рашудана, даже если хозяин не желает этого замечать, – заключила Фергия. – Гм… А вот тот последний пассаж насчет гривы и задницы следует рассматривать как аллегорию или?..
– Не могу сказать, шади, – покачал головой Хаксют, а Даллаль развел руками.
– Тогда сочтем, что яркий цвет волос советника просто отвлекает или даже забавляет рашудана, – постановила она. – А поскольку с возрастом этот Ларсий наверняка наел изрядный курдюк, то, думаю, с трудом проходит в двери. Мудрено ли такому упитанному человеку загородить свет рашудану?
– Пожалуй, – согласился Даллаль, помедлив. – Но тогда выходит, шади, что Чайка опять сказал чистую правду?
– А я тебе о чем твержу сколько времени? Но я понимаю, – неожиданно смягчилась Фергия. – Приказ есть приказ, особенно если он исходит от настолько высокопоставленного и опасного человека. Не выполнишь – мигом отправишься пасти овец, и это в лучшем случае… Поэтому, Даллаль-шодан, ты будешь истово разыскивать проклятого поэта, не щадя себя и своих людей!
– Но он очень хорошо спрятался, – добавил я, поняв, к чему она клонит. – А может, его и вовсе не существует?
– Как так? – нахмурился Даллаль, и брови его снова сползлись к переносице.
– Очень просто. – Я поймал одобрительный взгляд Фергии и понял, что нахожусь на верном пути. – Это люди сочиняют, понимаешь, Даллаль-шодан? Разные люди! Кто-то сказал несколько слов, другой придумал рифму – вот тебе две строки. Мальчишки или болтливые женщины подхватили их – вот и весь базар знает, и каждый придумывает продолжение на свой лад. Но ловят того, кто кричит громче всех, а Чайка, наверно, не от великого ума во всеуслышанье повторял эти, с позволения сказать, стихи.
– Хочешь сказать, его подучили, Вейриш-шодан? Заплатили? Но кто?
– Да нет же! Он просто выкрикивал то, что услышал на базаре, не понимая, наверно, и половины. – Я отчаялся достучаться до его разума, он скрывался слишком глубоко под начищенным шлемом и толстой черепной костью. – Как птицы-говоруны: они ведь могут декламировать целые поэмы, если их как следует выдрессировать.
– Понимаю! – просиял наконец Даллаль. – Значит, надо искать того, кто придумал первую строчку и рифму, а не Чайку, который громко кричит и много гадит, но мало соображает?
– Именно, шодан! – не выдержав, вмешалась Фергия. – Но это дело долгое, пока опросишь всех на базаре, пока поймешь, кто врет, кто оговаривает соседа, кто в самом деле ничего не знает, пока то да сё… В общем, или мерин сдохнет, или рашудан.
Она оценила выражение лица бедолаги и добавила:
– Наверно, я неправильно перевела с арастенского, мне ведь знакомы не все тонкости вашего языка. Я хотела сказать…
– Я понял, шади, – перебил Даллаль и ухмыльнулся. – Я знаю, как нужно ловить тех, кого ни в коем случае нельзя поймать, вот только не додумался, что с поэтом можно поступить так же, как с богатыми мастерами торговли запретным.
– Это ты о контрабандистах, что ли? – Фергия дождалась кивка и улыбнулась. – Ну вот, проблема и решена. И я даже не потребую денег за свою услугу, потому что иначе ты разоришься, шодан: ведь мы втроем помогали тебе – я, Вейриш и Хаксют! Но ты можешь расплатиться сведениями, раз уж знаешь кое-что о контрабанде…
Даллаль явно прикинул, какой счет может выставить Фергия, ужаснулся и осторожно спросил:
– И какие же сведения тебе нужны?
– Если сможешь узнать, не провозили ли перья белой цапли и сорок тюков синей шерсти в последние недели, а если так, то кто это делал, буду тебе очень признательна. У Оталя-шодана, видишь ли, караван пропал, а в пустыне следов не сыщешь, будь ты хоть самым расчудесным магом… Только по грузу искать и остается!
– А если его разделили и везут частями, то… – Хаксют покачал головой.
– Поспрашиваю, кое-кто мне всерьез задолжал, так что ответит на вопросы, – кивнул Даллаль. – А Чайка…
– Мы же решили, что его не существует, – напомнила Фергия. – Ну а оборванцев так легко перепутать: мало ли кто выкрикивал дурацкие стишки? Они же все на одно неумытое лицо!
– Ясно, шади… Думаю, мне пора. Если узнаю что-нибудь…
– Ты знаешь, где меня искать, – улыбнулась она. – Рада, что ты внял доводам рассудка, Даллаль-шодан. Надеюсь, ты не бросишь в темницу бедного старого Хаксюта за то, что он имел смелость повторить при тебе такие строки?
