Книга Самая страшная книга. Призраки, страница 118. Автор книги Максим Кабир

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Самая страшная книга. Призраки»

Cтраница 118

– Что-то китайское? – глаза Нади загорелись азартом.

– Нет, – засмеялся Олег, – папа, перебрав с выпивкой, всегда чихает, как аллергик. Родители отмечали в шашлычной юбилей свадьбы, из-за чихания он не мог произнести тост. Мы с Владой хохотали как сумасшедшие. И кто-то из нас придумал шутку про «Храм тридцати трех чихов». Храм – «Ивушка» в парке.

– Там давно ничего нет.

– Знаю.

– Так ты не пошел туда?

– Не стал торопиться. Я боюсь, что цепочка порвется. И… как бы выразиться? У меня такое ощущение, будто я разговариваю с сестрой. Играю вместе с ней.

– Ты хочешь растянуть удовольствие.

В свете луны зрачки Нади блестели как монетки.

«Влада была бы на год старше ее», – подумал Олег, и сердце защемило.

– А в эту игру, – спросила Надя, глядя на плес, – можно играть втроем?

– Мне кажется, сестра была бы не против.

– Тогда посетим «Ивушку» завтра?

Выяснялось, что как раз об этом он и мечтал – о напарнице.

– Я чертовски азартная, – призналась Надя.

– И потому ты стала библиотекарем?

Она шутливо толкнула его.

– Завтра вечером, – сказал Олег, – как стемнеет, чтобы в парке не было людей.

– Не смей идти без меня.

11. Начало

Ночью Веретенникову снились голые женщины, пауки и пауки в обличии голых женщин. Они кишели в багровом свете, рисуя на замызганном кафеле угловатые тени, а учитель восседал на унитазе со спущенными штанами и молился о пощаде. Под потолком пульсировали гроздья икринок и луковиц – паучья кладка. У раковины скорчилась мать, она перебирала педипальпами, из трех пар молочных желез сочилась слизь, похожая на сперму. Многоглазое чудище захрипело, распахнулись обрамляющие рот хелицеры, мать промурлыкала:

– Приди ко мне.

Утром саднили икры, как бы говоря: «Моторевич не был сном, ты взаправду улепетывал от призрака. Среди бела дня. И единственная причина, по которой туалет не сожрал тебя, это недостаточно твердые зубы».

Что-то подсказывало: они затвердеют – не успеешь пискнуть.

Наглотавшись таблеток и кофе, Веретенников сел за стол.

Где-то здесь, в хаосе макулатуры, в прошлом Свяжено, таился ответ.

Он помнил, почему заглохла идея с книгой о поселке. Некоторые документы, предоставленные московскими коллегами, содержали информацию странную и мрачную. Даже если какой-нибудь местный бизнесмен согласился бы проспонсировать издание, он был бы недоволен тоном книжки.

Веретенников послюнил пальцы, отсортировывая бумаги.

Наиболее древнее упоминание о поселке датировалось тысяча четыреста девяностым годом. В Духовной грамоте князя Николая Ивановича Дубнина владения, включавшие и село Свяжено, переходили по наследству детям князя. Чуть позже на берегу Мартовки возвели женский монастырь. Хроники изображали каменное однокупольное здание с апсидальным алтарем в храме и деревянными пристройками. Основан монастырь был постриженником родом из ржевских бояр, на пожертвования аристократов и быстро снискал недобрую славу: в нем пропадали без вести послушницы, а сельские жители относились к членам общины откровенно враждебно. Истоки свар туманны: обитель просуществовала недолго. Слабой зацепкой был абзац из труда «Долой идолов»: свяженский монастырь упоминался в перечне обителей, построенных на месте языческих капищ, своего рода очищение земли.

«Гиблой земли»…

Веретенников неуютно сжался.

В Смутное время село и монастырь вымерли. Каменный храм разрушился до фундамента за считаные годы. Вновь заселили территорию в начале семнадцатого столетия, когда боярин Неумов получил ее в подарок от царя Михаила Романова. Село благоустроили, Неумов попытался воскресить обитель, приписав ее к Коломенскому архиерейскому дому. Но планы не были реализованы. Свяжено опустело во второй раз. Причем три источника говорили о «пропавших», а не «уехавших» людях.

«Что-то вышло из-под земли и убило всех».

При мысли о Саше, ухмыляющемся из багрового чрева, волосы зашевелились на затылке.

Он схватил импульсивно стопку распечаток. Пять лет назад Веретенников отнесся к «Русской инквизиции» скептически. Книжонка была выпущена мизерным тиражом в девяностых и имела спекулятивный флер. Но сегодня от прочитанного его прошиб холодный пот.

Тысяча семьсот двадцатый. Установлена абсолютная монархия. Страной правит Петр I. У Гренгама русский флот разгромил шведскую эскадру, а Татищев заложил основу для Екатеринбурга. В Москве же судили лжеюродивого Азея Острицу, заключившего греховный сговор с бесами. Проживая в Свяжено, Острица пытался похитить малолетнюю дочь бражника, но был бит толпой. На допросе лжеюродивый сказал, что демоны являлись к нему под личинами мертвых. Что заставляли слушать дьявольские голоса и делать, как они велят. А велели они притащить на съедение дитя, которое Острица считал помазанным и божьим. Азей Острица жил на развалинах монастыря и занимался знахарством, так что вывод напрашивался сам собой: предался Сатане, еретикам Дионисию и Варлаамию. И хотя Острица молил о церковном покаянии и божился, что действовал по чужой воле, Синод постановил сжечь колдуна.

А вы говорите, Испания.

Сквозняк сдул на пол ворох бумаг. Подбирая их, Веретенников стукнулся макушкой о столешницу и выругался.

Дьявольские голоса… личины мертвых…

В земле что-то есть, и оно связывается с людьми телепатически.

Шелестит из выгнивших каверн:

«Приди»…

И: «Уходи, ее тут нет, уходи»…

Кого «нет»? Где и когда к Веретенникову обращался тот же мерзкий шепот, приказывавший убираться?

Виски раскалывались, мешали думать.

Он зашуршал ксерокопиями сердито.

XIX век. Свяжено заселяется заново.

Заново? Оно что, опустело и в третий раз?

Веретенников протер очки.

Тысяча восьмисотый. Купец Рыбасов открывает в Свяжено ткацкое производство. Пряжу везут из столицы. Селянки массово идут в купеческую контору. Строятся светелки для ткачих, закупаются станки. Прибыль растет, в планах Рыбасова – возведение бумагопрядильной фабрики.

Где же причина очередного упадка?

Может, вот она: дочь купца пропала без вести. Поиски не дали результатов. Рыбасов покинул Свяжено.

Исходя из прочитанного село покинули еще три сотни человек – все, кто работал на предприятии. В семидесятые позапрошлого века Свяжено заполнили совсем другие люди.

«Послушницы монастыря, – Веретенников загибал пальцы, – дочь бражника, дочь купца…»

«И порой… – он стиснул пальцы в кулак, – все население».

«Чушь, – учитель взвился табакерочным чертиком, забегал по квартире. – Смута разорила сотни деревень. Попы сожгли шизофреника. Ткачи разбрелись, когда закрылось производство».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация