– Я в курсе.
– На сеансах… уроках… нам рассказывали о Звездных людях. Таких добреньких ангелах, живущих на облаках. Они используют человеческие тела как сосуды. Если правильно подготовить тело – молитвами, самоотречением, – можно пригласить в него ангела. Сестра Лиза имеет две души – собственную и космическую.
– Ты сейчас серьезно?
– Я повторяю то, что они втемяшивают прихожанам на своих посиделках.
– Сестра Лиза – их гуру?
– На местном уровне. Основателя секты звали Сапарбек Иван Омарович, для правоверных – Тон-Агын.
Влад проснулся в своей клетке и зашуршал опилками.
– Тон-Агын умер от инфаркта в девяносто девятом, но адепты говорят: вознесся к звездам. Его чтят как пророка.
– И ты месяц слушала эту галиматью? Ради сраной статьи?
– Сраной статьи? – Диана фыркнула. – За свои материалы я получила премию «Журналист года».
– Ладно, не обижайся.
– В тринадцатом году суд признал литературу Храма экстремистской, нарушающей права и свободы гражданина. Храм потерял источники финансирования, погряз в скандалах. На сегодня число его сторонников колеблется от сотни до двух. Здесь, в Шестине, – самый крупный филиал.
– Сколько?
– На собрания ходило до пятнадцати человек. Плюс ребенок. Дети есть в каждом приходе Храма. Сироты.
Полина достала из буфета початую бутылку коньяка.
– По капле?
– Не откажусь.
Янтарная жидкость наполнила чайные чашки. Полина выпила залпом, Диана пригубила.
– И тебя так просто пустили в их круг? Я хочу сказать, ты не похожа на богомолку.
– В секте состояли бывшие фотомодели, жены депутатов. Московский филиал возглавляла порноактриса. Ее посадили за издевательство над приемной дочерью. Я выдумала стандартную легенду. Отчим-садист, наркотики, бегство из Москвы в провинцию от жестокого бойфренда. Я бываю убедительной актрисой. Пастор сказала, Звездные люди очистят мою плоть от скверны.
– Назара они тоже мучили?
– Не физически. С ним хорошо обращались. Его приемные родители – Кузины – с виду прелестные люди. Но он для них – инструмент. Сестра Лиза работает в департаменте по усыновлению. Она выбирает детей, исходя из нумерологии. Важны даты рождения, какая-то астрологическая ерунда. Сегодняшнее собрание должно было стать обычным. Но Лиза примчалась возбужденная. Она сказала, что Тон-Агын хочет вернуться на Землю. Этой ночью. Он равен Богу и несет со звезд великую весть. А Назар станет сосудом для пророка.
– И как отреагировали братья и сестры?
– Они были на седьмом небе от счастья. Кроме Кузиных. Насколько я поняла из бессвязных откровений, Лиза обещала Кузиным воскресить их покойного сына, вселив его душу в тело Назара. Теперь планы изменились. Кузины стали перечить Лизе, но их просто выгнали. Посадили в машину и увезли. Я воспользовалась моментом и выкрала Назара. Братья гнались за нами. Дальше вы знаете.
Полина осушила вторую порцию коньяка.
– То есть ты не скажешь наверняка, что именно они собирались сделать с мальчиком?
– Нет. Но я видела, как брат Денис прятал в карман шило.
Это был особенный день в жизни Назара Кролева – Кролика, – как звали его все и как он сам мысленно называл себя.
«Самый главный день», – подтвердила воспитательница, причесывая его непослушные кудри.
В тесном костюме он сопел от дискомфорта, однако терпел.
И на подшучивания других детей не обращал внимания. Даже задира Симонин мечтал, как Назар, ждать у окна в глупом галстуке.
Назар чувствовал, что вот-вот перешагнет невидимую черту, оставит в прошлом Симонина.
Стиснув кулачки – на удачу, – он рассматривал двор перед интернатом.
«Пожалуйста», – попросил он.
Там, где Назар рос, не принято было клянчить, но баба Лида, уборщица, однажды рассказала ему, что просить Бога о помощи – не зазорно.
Он попросил, уткнувшись носом в оконное стекло.
И разглядел внизу их: мужчину и женщину, идущих под руку к парадному входу.
– Кролев! – торжественно произнесла воспитательница, вбегая в класс. – За тобой пришли!
…Их звали Кузины: дядя Вова и тетя Марина.
Дядя Вова был высоким мужчиной с ранней сединой в волосах и печальными глазами. Выглядел он немного растерянно, прежде чем заговорить, долго обдумывал фразу. Он не был тем Идеальным Папой, которого представляли себе воспитанники интерната, но Назару сразу понравился.
Тетя Марина, маленькая, полная, расторопная, казалась и живее, и сообразительнее мужа. А еще она приятно пахла хлебом.
Она тоже понравилась Назару.
Узнав, что он возьмет их фамилию, мальчик подумал: «Интересно, меня будут дразнить Кузей?»
…Автомобиль нес Кролева прочь от старой жизни. Мелькали дома и чужие люди.
Галстук не давал вздохнуть полной грудью, но это даже хорошо – думал мальчик. Если сильно дышать, можно ненароком разрушить хрупкий момент.
Дядя Вова ободряюще улыбнулся. Тетя Марина смотрела в окно и нервно теребила рукав.
Назар крепче прижал к груди вещмешок.
…Кузины жили в частном доме, не слишком богатом, но уютном.
И там была настоящая детская: с игрушками, комиксами и стареньким компьютером.
– Это все твое, – сказал дядя Вова, похлопывая Назара по плечу.
Мальчик удержался, чтобы не ущипнуть себя.
Ему всегда снились яркие сны. Про дом и родителей.
Вот бы не проснуться в интернате.
Он не бросился к игрушкам, а сдержанно, как на экскурсии, обошел комнату вместе с новыми папой и мамой.
Дождался разрешения, чтобы сесть на кровать.
– Мне очень нравится, – сказал он.
У кровати висела фотография в рамке, изображавшая пожилого мужчину с белоснежной бородой и длинными, забранными в хвост волосами.
– Это мой дедушка? – спросил Назар.
– Нет, – засмеялась тетя Марина и ушла готовить обед. Грибной суп, картошку, отбивную, кексы и горячий шоколад.
…Назар боялся быть счастливым. Он постоянно одергивал себя. И больше не щипал: если это сон, то лучше не просыпаться.
Счастье ведь такая штука – вспугнешь, и нет его.
…Назару нравилось все, кроме фотографии в детской. Бывает иногда, что самая обычная вещь вызывает неприязнь. Мальчик не знал такого слова – «неприязнь», – но именно его испытывал, глядя на фото.
Седовласый старик был одет в атласный халат с восточным орнаментом, по-восточному узкими были глаза. Жидкие усы над тенью улыбки делали его похожим на сэнсэя из фильма про кунг-фу. Назар любил кунг-фу, а вот человека с фотографии невзлюбил.
