Давай. Нападай!
Глава 24
Тварь, решившись, ускорилась. Я почувствовал, как заходила вода под гребками лап, создавая течение. Волна поднялась, ударяясь мне в грудь. Холодная вода цепко взяла в тиски. В каждом толчке я чувствовал чужую мощь и свою близкую погибель, стремление разорвать меня на клочья.
Пригнулся еще ниже, ловя каждый миг, движение, изменение. Сейчас. Готовься!
И вдруг атаковавшее чудовище вылетело из воды на несколько метров ввысь. Выглядело оно не менее растерянным, чем я. Теперь интерес его изменился. Я отошел на второй план. Не каждый день срывают такую успешную атаку. Падая, оно уже знало, что хотело сделать с появившимся невесть откуда обидчиком. А тот терпеливо ждал, широко раскрыв рот и растопырив передние лапы.
Начиналась бойня за еду.
– Жора, ну, где же ты, – прошептал я, решив под шумок удрать с места кормежки. Не очень-то хотелось выступать в роли корма.
Чудовища столкнулись. Мощные кости затрещали. От клацанья чужих челюстей стало дурно, когда увидел, какие куски отрывают противники друг от друга. Озеро забурлило. Большие толстые хвосты с громким шлепаньем месили темную воду, орошая пространство вокруг себя дождем мутных брызг. Я вытер воду с лица и отступил назад. Нелегко будет найти Жору в этом болоте. Тем более, когда встречаешь такие препятствия.
Дикие стремительно распались и прекратили борьбу, как и начали. Тот, что был крупнее и имел более шипастую голову, проследил взглядом за удаляющимся соперником и обернулся ко мне. Пасть хищника оскалилась, обнажая зубы-пилы, клыки – короткие кинжалы. Самый настоящий крокодил, только больше, мощнее и опаснее.
Улыбается что ли?
Я напрягся, готовый к атаке. Пригнулся. Дикий выгнул шею к верху, сглотнул несколько раз – складки кожи заходили ходуном. Прокашлялся, проглатывая что-то. Прохрипел, слушая свои звуки и неожиданно просипел:
– Не торопись, Ваня, – слишком устало сказало существо. – У тебя только один удар ножа, и глупо его тратить непонятно на кого. Потрать его лучше на меня.
– Жора? – протянул я, не веря. Голос мой изменился. И сам засипел, как чудовище.
– Не похож? – усмехнулось нхо, клацая зубами. По привычке? Или съедая невидимых мошек. – Сам себя ненавижу.
Я смотрел в знакомое лицо, с которым уже начались конкретные изменения. Череп вытянулся, рот растянулся, уши исчезли – теперь наросты закрывали дырки. Волосы вылезли. По голове неровными дорожками шли длинные ряды молодых конусных рожек. Много. Некоторые уже начали матереть и темнеть. За явными случившимися изменениями всё равно отчётливо угадывался Жорка, мой младший брат. Я дорисовал в сознании, чего не хватало. Выходило – много.
– Как ты здесь оказался? – спросил я чисто механически, первое, что пришло на ум.
– А ты? – закашлялся в смехе дикий.
– Длинная история.
– Я бы послушал, – усмехнулся Жорка, – здесь больше делать нечего. Красивые истории скрашивают бесконечное время.
– Я бы не сказал, что она очень красивая. По крайне мере, точно не для меня.
Нхо не слушало, а задумчиво продолжило свою мысль:
– Но так получилось, что я не могу.
Только тут я увидел, что брат сжимает свой распоротый живот, из которого зелеными толстыми канатами лезут потроха.
– А ведь мы ждали тебя. Томительно долгое время. Многие успели вырасти. Кого-то съели. Кто-то сам ест вчерашних друзей. Не думал, что придешь ты. Необычно. Не уверен, стоит ли радоваться. Ты мертв?
– Не знаю. Насколько это важно?
– Совсем не важно, – пожал плечом дикий, – теперь. Понимаешь? Трудно говорить. Думать еще тяжелее. Мысли улетают. Если был бы мертв – знал.
– Кто меня ждал?
– Мы. Те, кто еще тогда не до конца превратился в диких. Эти уже никого не ждут. Ими движет только голод. Ваня, я не хочу становиться диким. Я ведь не совсем дикий, правда? Это же ерунда, что у меня хвост? Им можно сшибать с ног еду, когда она бежит от тебя. Не представляю, как я раньше обходился без хвоста.
– Да, Жора! Мы выберемся. У меня есть друг-шаман, он почти врач. Старик поможет и вылечит тебя. Зашьет живот. Отрежет хвост. Станешь, как новенький.
– Ваня. Ты не понял. Я не хочу быть диким. Или хочу? Нет. Не хочу! Это очень, очень больно. И только ты можешь меня спасти.
– Ты не будешь диким! Я вашего Роту попрошу. Он мне не откажет! – я говорил так искренне и громко, что с берега донесся злой хохот шамана.
– Ваня, посмотри на меня! Процесс невозможно остановить! Я скоро перестану говорить. Мне уже. Очень. Трудно. У меня рога! – существо потрогало свою голову. Шею. Спину. Ноги. Опять подхватило свои вываливающиеся потроха.
– Да что ты в самом деле! Очень милые рожки. Отпадут.
– Нет, Ваня. Не отпадут. Я… уже не я.
Озеро заволновалось. Поднялись волны. К нам с разных сторон устремились пока невидимые хищники.
– Учуяли! Меня и тебя. Наверное, не дадут поговорить. Жаль.
– Беги, Жора. Я их задержу, – знал, что говорю. И верил в каждое слово.
Брат не торопился.
– Меня, как еду. Тебя из-за ножа.
Я посмотрел на сияющий клинок.
– Что с ним не так?
– Разве ты не знаешь? Все чувствуют твой нож. Я просто с ума схожу, когда нахожусь рядом. Мне хочется напасть на тебя и разорвать. Я так желаю твоей крови, что теряю сознание от предвкушения. Но это всё из-за ножа, – брат заплакал. – Одним ударом ты можешь освободить душу из дикого и отправить ее в рай. Но только за визит в мир Мертвых, ты можешь воспользоваться клинком по назначению один раз. Понимаешь? Один визит – одна спасенная душа. Давно никто не приходит и не вытаскивает души наверх. Поэтому дикие тянутся к тебе. Инстинктивно, в них нет разума. Скоро и у меня не будет. Ты не представляешь, как мне больно. Положи моим мучениям конец. Выбери меня. Пожалуйста, убей меня!
– Остановись, Георгий. Не паникуй.
Нхо приблизилось ко мне на более близкое расстояние. Волны вокруг замирали. Хищники были рядом, я чувствовал, но не мог объяснить, почему они не заканчивают атаку.
– У нас нет времени, – покачал головой брат. – Просто, сделай то, что я прошу.
Гладь озера успокоилась совсем. Ничто не тревожило воду. Тишина. Я вздохнул. Показалось? Медленно, не нарушая баланса спокойствия, из воды стала появляться первая уродливая голова. За ней вторая. Третья без паузы всплыла левее. Четвертая и пятая правее. Они росли темными бугорками кочек и могил. И от диких веяло звериным спокойствием – слабая еда никуда не денется и окажет совсем вялое сопротивление. Нас брали в плотное кольцо. Через короткую паузу вокруг торчало сотни голов. Немые зрители. Мертвые критики. Театральные драматурги. Чужие глаза буравили, выжидая окончания пьесы.
