– Сударыня, призываю вас к вашему дикому разуму. За гибель столь доблестного офицера, как я, ваш погост сожгут со всеми оленями, вежами и семьями в них. Одумайтесь. Я вижу, что вы меня понимаете. Здраво оцените ситуацию и помогите мне! Не доводите войска до крайностей! Действовать надо быстро, пока ваш певец не привел подмогу!
Девушка равнодушно посмотрела на меня. Помешала в котле. Сказала:
– Лопарь кормит оленя. Олень кормит лопаря.
– Это замечательно, – согласился я с очевидным. – Если не хочешь мне помочь, а я смотрю, ты хочешь! Хотя бы скажи ему, чтобы перестал петь! Пожалейте мою голову! Она сейчас разорвется!
– Это красивая песня. Твоя. Под нее танцует зима. Ее слышит луна и звезды.
– Её слышу я, и мне становится хуже.
– Сейчас тебе ничто не угрожает. За тобой придут.
– Придут? Правда? А когда?
– Придут. Скоро, – сказала странная девушка. – Но ты не будешь готов. Ты никогда не будешь готов, когда за тобой будут приходить. Вы называете это своим крестом. Таков твой крест.
– Это хорошо, что за мной придут. Очень хорошо, – пробормотал я и снова откинулся в шкуры. На душе стало спокойнее. Значит, всё-таки вызвали подмогу. Пение приблизилось. В вежу ввалился снежный ком. Перед собой лопарь бережно нес миску. Девушка отложила половник и приняла деревянную чашу. С секунду смотрела в нее, что-то нашептывая, потом осторожно подсела ко мне.
– А где ваш волк? – спросил я у неё, стараясь понравиться и загладить вину. Скрытый конфуз меня угнетал. Спросить хозяев про их животное – это точно будет считаться хорошим тоном. Даже у таких дикарей, как эти.
Девушка наклонила голову и внимательно посмотрела на меня. Чаша замерла в ее руках. Лопарь снова заиграл на варгане. И мы долгие секунды смотрели друг на друга, не моргая. Варган закончился. Он запел и стал подыгрывать себе ударами бубна. Интересно, что-то новое. Я хотел приподняться и разглядеть диковинный инструмент, но девушка остановила мой порыв взмахом руки и сказала:
– У нас нет волка.
– Нет волка? – я хмыкнул, потому что знал обратное. Скрывают очевидное. Зачем? Я тоже люблю песиков. В меру, но за ухом всегда потрепать готов. А тут сразу ко мне такое недоверие. Показное, я бы даже сказал. Обиделся и съязвил:
– Может у вас тогда есть гусли, и ты подыграешь своему другу.
– У нас нет гуслей, и это не мой друг, а мой дедушка, – слишком серьёзно ответила девушка и замерла каменным изваянием. Напряглась. Кто меня за язык тянул? Повел себя торговкой.
– Извини, – пробормотал я, стушевавшись. – Шутить я не умел никогда. Сейчас явный пример.
– Извиняю тебя. Ты же не знал. Выпей, – она протянула мне чашу.
– Что это? – я смотрел в миску, где плескалась темное густое вещество. В нос ударил запах крови. Скверно, неужели придется пить?
– Ты знаешь.
– Обязательно надо выпить? – я всё еще надеялся на другой исход.
– Да.
– Понятно, – дикие традиции гостеприимства. Не стану пить – обижу хозяев, которые меня спасли, отогрели своим красивым телом и накормили самым вкусным кушаньем – свежью кровью. – А можно я лучше горохового супа поем? Две тарелки, вместо одной тарелки крови? Хороший обмен! Зачтется за уважение? Кстати, как вы меня спасли? Услышали выстрел?
– Услышали, – уклончиво сказала девушка, тупя глаза. Я благосклонно улыбнулся. Люблю скромниц. Что поделать. Опыт подсказывал, что все они сущие дьяволицы.
Я не торопился пить кровь, старался не смотреть в миску с чудным орнаментом по краям и не нюхать. Воротило душу. Кривило. Уже хотелось вывернуться наизнанку. Тянул, как мог, время. Глушил беспокойство в себе. Боролся с резкими спазмами в животе. Миска крови. Боже мой! Подумать только.
Вдруг как раз сейчас подмога нагрянет. Тогда пить ее совсем не придется. Где же вы, солдатушки мои, когда так нужны?
– Имя у тебя есть? Меня Иван зовут, – я чуть не добавил Матвеевич, но вовремя остановился. – А тебя как?
– Ты знаешь как. Ты ведь меня уже называл, – девушка слегка побледнела и погладила у себя на груди деревянную фигурку, закрывая ее от моих глаз.
– Тотем? – я кивнул головой, понимая. Догадливый, но не быстрый. Жаль, что не успел разглядеть фигурку.
– Да.
– Хорошее имя. Тотем. Ничем не хуже Ивана.
– Пей.
– Может быть всё-таки суп?
– Пей!
Я вздохнул и поднес миску к губам.
Бубен коротко стукнул и замолчал.
А потом отстукивал, кажется, каждый мой глоток. Точно и правильно. Будто слился со мной. Я выпил всё и протянул миску девушке со странным именем Тотем. Теперь никого не обидел? Только свой желудок? Интересно, я уже считаюсь каннибалом и принят в семью? Если плясать надо, то я пока не смогу. Никак не готов. Хоть вешайте. Откинулся в шкуры. Мягкие и теплые. Пахнут по-другому. Приятно и как-то по-домашнему. Странные ощущения. Незнакомые.
– Спасибо, – пробормотал я, глядя в дыру в веже. Луна мне подмигнула. Звезды закружили хоровод.
– Не благодари, – сказала девушка и отодвинулась в темноту.
Глава 6
Веки не хотели раскрываться. Испытывали препятствие. Волоски ресниц срослись и теперь противно гнулись, желая преодолеть барьер. Зрачки хаотично бегали под тонкой кожей, мечтая о свете и о картинке виденья. Терпенье на исходе. Кромсает-то как душу! Нет мочи справляться от эмоций и хочется закричать от тоски. Я сделал усилие над собой и напряг веки, пытаясь их распахнуть. Наконец-то, прорыв!
Ресницы в тонком льду открылись в узкую щель, давая минимум искаженного обзора. Зрачки засуетились, живя своей жизнью: выхватывая из мрака предметы, давая мозгу, как можно больше информации. Темно и очень холодно, но очнулся я явно не от этого. Рядом скрипел снег под осторожными шагами. Невидимый зверь или человек ходил крадучись кругами вокруг моего убежища. Замирал, прислушивался, всячески давая понять, что чувствует меня.
Я затрясся. Проклятый холод выворачивал меня. Тело изгибалось. Позвоночник хрустел столбами. Где я? Что со мной? Образы в голове не задерживались, проносясь в хаотичном порядке: вальсирующие пары, пышные платья, качающаяся кровать с початой бутылкой на столе; опрокинутый стакан, катающийся на гладкой поверхности гранями мутного стекла; беспокойный старик в сюртуке, но больше похожий на лешего; лыжи, смеющаяся счастливая красивая женщина; орден на ленте, сжатый кулаком в белой перчатке; вежа, олень, теплая кровь в деревянной миске, шкуры оленей. Все вокруг закрутилось, набирая скорость, готовое лопнуть и прорваться. Поющий старик и девушка-дикарка у очага. Стоп! Они последние. Но куда делись? Как посмели меня бросить? Я же замерзаю. Коченею!
За стеной вежи зверь шумно вздохнул, принимая решение. Прохрипел что-то невнятное.
