КЭМПБЕЛЛ: Да, но это не просто характеристика современных американцев. Это библейское проклятие природы, унаследованное ими от их собственной религии и пришедшее преимущественно из Англии. Бог отделен от природы, и Бог порицает природу. В Книге Бытия написано об этом: нам суждено стать хозяевами мира. Но если представить себе, что мы родились на этой земле, а не были заброшены сюда из космоса, становится понятно, что мы сами и есть эта земля, ее сознание. У земли есть глаза и голос.
МОЙЕРС: В последнее время ученые начинают открыто говорить о принципе Геи
[8].
КЭМПБЕЛЛ: Жареный петух клюнул! Вся планета – единый организм.
МОЙЕРС: Мать-Земля. Появятся ли благодаря этому новые мифы?
КЭМПБЕЛЛ: Возможно. Предсказать возникновение мифа ничуть не легче, чем то, что вам приснится сегодня. Мифы и сны рождаются из одного и того же. Они являются следствием неких достижений, которые затем находят выражение в символической форме. И единственный миф, о котором стоит думать в ближайшем будущем, это миф о планете, не о городе и не об этих людях, а о планете и о каждом живущем на ней человеке. Таким, на мой взгляд, должен быть будущий миф. Он будет посвящен тому же, чему были посвящены все мифы, – становлению индивида: от детства через возмужание и до самой смерти, его взаимодействию с обществом и отношению этого общества к природе и космосу. Именно об этом рассказывали все мифы, об этом же должен быть и тот миф, который – будем надеяться – появится. А пока у нас ничего нет.
МОЙЕРС: Значит, вы считаете, что возможно появление нового мифа нашего времени?
КЭМПБЕЛЛ: Это основа того, каким должен быть миф. Она уже есть: здравый смысл, а не моя национальная принадлежность, здравый смысл, а не мои религиозные убеждения, здравый смысл, а не язык, на котором говорит моя община. Вы согласны? И это будет философией для всей планеты, а не для какой-то группы людей. Глядя на Землю с Луны, вы не видите ни народов, ни государств. И это может стать символом для грядущей новой мифологии. Вот страна, которую мы будем прославлять, а это люди, с которыми мы ощущаем единство.
МОЙЕРС: Никто не выразил эту этику так доходчиво, как вождь индийского племени двамиш Сиэтл.
КЭМПБЕЛЛ: Вождь Сиэтл был одним из последних защитников морального порядка палеолита. Примерно в 1852 году правительство Соединенных Штатов обратилось к индейцам с предложением купить у них принадлежащую племени землю, чтобы расселить на ней вновь прибывших иммигрантов. Вождь Сиэтл ответил на это предложение потрясающим письмом. В нем отражена суть всей нашей дискуссии.
«Президент из Вашингтона шлет нам послание, в котором говорится, что он хочет купить нашу землю. Но как можно купить или продать небо, землю? Эта идея нам кажется странной. Если нам не принадлежит свежесть воздуха, блеск воды, как можно купить их? Каждый кусочек этой земли священен для моих людей. Каждая иголочка сосны, каждый песчаный берег, каждый туман, опустившийся на темнеющий лес, каждая опушка, каждый кузнечик в траве священны в памяти нашего народа. Соки, текущие в толще деревьев, мы знаем точно так же, как кровь, текущую в наших жилах. Мы часть земли, а она часть нас. Душистые цветы – наши сестры; Косуля, лошадь, великий орел – наши братья, вершины скалистых гор, сочные луга, тепло, исходящее от тела пони и человека, – все это члены одной семьи. Искрящаяся вода в наших реках – не просто вода, это кровь наших предков. Если мы продадим нашу землю, вы должны помнить, что она священна, и должны научить своих детей тому, что она священна, и тому, что каждый отблеск волны в наших реках рассказывает об истории народа. Журчание воды – это голос отца моего отца.
Реки – наши братья, они утоляют нашу жажду. По рекам плывут наши каноэ, реки кормят наших детей. Если мы продадим вам землю, вы должны научить своих детей тому, что реки наши братья, и вы должны поэтому отдать рекам всю доброту, которую вы отдаете братьям.
Краснокожие всегда отступали перед белым человеком подобно туману, рассеивающемуся на верхушках гор в лучах восходящего солнца. Но останки наших отцов священны. Их могилы священны, священны и эти холмы, и деревья, и земля, на которой мы живем. Мы знаем, что белый человек не понимает нашего образа жизни. Один участок земли для него такой же, как другой, он берет у земли все, что ему нужно, и уходит. Земля не брат для него, а враг, и когда он ее завоевывает, ему уже все равно, что с ней будет. Он захватывает землю для своих детей, и ему все равно, что с ней будет. Он забыл о могилах отцов и ему безразличны права его детей. Он обращается с матерью, землей, с братьями, с небом, как будто их можно купить, разорить, продать, как овцу или яркие бусы. С его аппетитом он проглотит землю и оставит за собой пустыню. Не знаю. Наш образ жизни отличается от вашего. Вид ваших городов больно бьет по глазам. Но, возможно, это из-за того, что краснокожий человек дикарь и не понимает. В ваших городах не найти тихого места. Нигде нельзя услышать шелест весенних листьев или увидеть полет кузнечика. Но, вероятно, это из-за того, что я дикарь и не понимаю. Шум ваших городов закладывает мне уши. А какой смысл в жизни, если человек не слышит жалобную песню выпи или кваканье лягушек на закате дня? Я краснокожий и не понимаю этого. Индейцы предпочитают ласковый ветер, приходящий с озера, и запах самого ветра, очищенного послеполуденным дождем и напоенного ароматом сосен.
Воздух – богатство для краснокожего человека, потому как все существа дышат одним и тем же воздухом: звери, деревья, человек. Белый человек не замечает воздуха, которым дышит. Как лежащий на протяжении многих дней мертвец, он не чувствует своей вони. Но если мы продадим вам землю, вы должны помнить: воздух драгоценен, в нем живет дух, поддерживающий все живое. Ветер, который дал нашим праотцам первый вдох, получил их последний выдох. И ветер также дает нашим детям дух жизни. И если мы продадим вам землю, вы должны поддерживать ее святость, где даже белый человек может узнать, что такое ветер, напоенный ароматом полевых цветов. Поэтому мы рассмотрим ваше предложение о покупке земли. Если мы решим его принять, у меня есть одно условие. Белый человек должен обращаться с животными на этой земле, как со своими братьями. Я дикарь и не понимаю другого образа жизни. Я видел тысячи гниющих бизонов в прериях, убитых белым человеком из проходящего поезда. Я дикарь и не понимаю, как дымящий стальной конь может быть важнее, чем бизон, который дает нам жизнь. Что такое человек без животных? Если бы все животные умерли, люди умерли бы от великого одиночества духа. Потому как то, что случается с животными, случается и с людьми. Все вещи связаны друг с другом.
Вы должны научить своих детей, что земля под ногами – это прах их отцов. Чтобы они начали уважать землю, скажите детям, что она обогащена жизнью нашего рода. Научите ваших детей тому, чему мы учим своих: тому, что земля – наша родная мать. Что бы ни выпадало на долю матери, выпадает на долю ее сыновей. Если люди плюют на землю, они плюют на себя самих. Мы это знаем. Земля не принадлежит человеку; человек принадлежит земле. Мы это знаем. Все вещи кровно связаны между собой, как члены одной семьи. Все, что выпадает на долю земли, выпадает на долю ее сыновей. Не человек сплел паутину жизни, он в ней только ниточка. Все, что он делает с паутиной, он делает с самим собой. Но мы рассмотрим ваше предложение о переходе в резервацию, которую вы для нас предусмотрели. Мы будем жить раздельно от вас и в мире. И не имеет особого значения, где мы проведем остаток дней. Наши дети увидят унижения своих отцов. Наши воины окажутся посрамленными и после поражения будут проводить дни в безделье, отравляя себя сладкой едой и крепкими напитками. Не имеет значения, где мы проведем остаток своих дней. Этих дней осталось немного. Еще несколько зим – и не останется детей из нашего великого племени, которое когда-то обитало на этой земле или бродило по лесам; некому будет оплакивать могилы предков, когда-то таких же сильных, как вы. Но зачем мне грустить по поводу ухода моего народа? Люди приходят и уходят, словно волны в море. Даже белый человек, чей Бог ходит и разговаривает как друг, не может избежать общей участи. Мы можем в конце концов стать братьями. Посмотрим. Мы знаем одно, о чем белый человек однажды узнает тоже: наш Бог – это и ваш Бог. Вы думаете, что, поскольку он ваш, вы можете хотеть получить нашу землю, но это не так. Он Бог людей и одинаково сострадает и белому, и краснокожему. Эта земля для него драгоценна, обижать землю – все равно что обижать ее Творца. Белые люди тоже уйдут, возможно, даже быстрее, чем другие племена. Но уходя, вы будете ярко гореть в лучах, которыми Бог вас осветил и по какой-то причине дал власть над этой землей и над краснокожими людьми. Эта судьба для нас загадка, потому что мы не понимаем, почему бизонов убивают, диких лошадей объезжают, заповедные места заполняются людьми, а чудесные холмы опутывают сети проводов. Где чаща леса? Ее нет. Где орлы? Их нет. А что значит попрощаться с быстрой лошадью и охотой? Это значит, что жизнь кончается и начинается выживание. Мы рассмотрим ваше предложение о покупке земли. Если мы согласимся, нам потребуется надежная резервация. Там мы будем доживать остаток наших коротких дней так, как хотим. Когда с этой земли уйдет последний краснокожий и его память превратится в небольшое облачко над прерией, эти берега и леса по-прежнему будут сохранять дух моего народа. Потому что они любят эту землю так, как новорожденные любят стук сердца своей матери. Поэтому, если мы продадим вам нашу землю, любите ее так, как любим ее мы. Берегите ее, как бережем мы. Храните память о земле, которую забираете. И со всей силой, со всем умом, со всем сердцем сохраните ее для ваших детей и любите ее… как Бог любит нас всех. Мы знаем одно: наш Бог – это и ваш Бог. Для него эта земля драгоценна. Ему все равно, белый это человек или краснокожий. Мы можем стать братьями, в конце концов».
