МОЙЕРС: Кажется, в этом и заключается суть дела. Если глаза являются разведчиками сердца и приносят то, что страстно желает сердце, значит ли это, что оно может пожелать только раз?
КЭМПБЕЛЛ: Любовь не прививает человеку иммунитет против других отношений, позвольте мне просто сказать это. Но можно ли заводить любовную связь на стороне (я имею в виду настоящие полноценные любовные отношения) и в то же время сохранять верность браку? Я не думаю, что такое возможно.
МОЙЕРС: Почему?
КЭМПБЕЛЛ: Потому что все рухнет. Но сама верность не исключает другого сердечного пристрастия к человеку противоположного пола. Примеры того, с какой нежностью рыцари относятся к другим дамам, оставаясь верными своей любви, очень благородны и чувственны.
МОЙЕРС: Трубадуры воспевают своих дам, даже когда нет надежды на отношения.
КЭМПБЕЛЛ: Да.
МОЙЕРС: Действительно ли мифология говорит о том, что лучше – любить или терять?
КЭМПБЕЛЛ: Мифология не затрагивает проблему личной индивидуальной любви. В те времена заключали брак с теми, с кем было разрешено. Если вы принадлежите к какому-то клану, то знаете, с кем вам можно вступить в брак, а с кем нельзя.
МОЙЕРС: Тогда какое отношение мораль имеет к любви?
КЭМПБЕЛЛ: Любовь нарушает законы морали.
МОЙЕРС: Нарушает?
КЭМПБЕЛЛ: Да. Когда любовь выражает себя, она не соответствует общепринятым нормам. Вот почему она такая скрытная. Любовь не имеет ничего общего с обществом и его порядком. Это гораздо более высокий духовный опыт, чем брак, разрешенный обществом.
МОЙЕРС: Когда мы говорим, что Бог есть любовь, имеет ли это какое-то отношение к романтической любви? Связывает ли мифология романтическую любовь с Богом?
КЭМПБЕЛЛ: Это как раз то, что она делала. Любовь – божественный опыт и поэтому намного выше, чем брак. Такую идею несли трубадуры. Если Бог есть любовь, то любовь есть Бог. Майстер Экхарт сказал: «Любовь не знает боли». Именно это имел в виду Тристан, когда сказал: «Во имя своей любви я готов терпеть муки ада».
МОЙЕРС: Вы говорили, что любовь предполагает страдания.
КЭМПБЕЛЛ: Это другая идея. Тристан переживает любовь, тогда как Майстер Экхарт только говорит о ней. Любовь – это не просто еще один вид боли, это боль самой жизни. Можно даже добавить, что боль именно там, где жизнь.
МОЙЕРС: В Послании апостола Павла к Коринфянам говорится: «Любовь рождает все, любовь терпит все».
КЭМПБЕЛЛ: Да, это то же самое.
МОЙЕРС: Мне нравится персидский миф о том, как Сатана был отправлен в ад из-за его чрезмерной любви к Богу.
КЭМПБЕЛЛ: Это базовое представление мусульман о Сатане как о великом почитателе Бога. Существует множество интерпретаций образа Сатаны, но именно эта пытается ответить на вопрос: «Почему Сатана был сброшен в ад?». Наиболее распространенное объяснение заключается в том, что, когда Бог создал ангелов, он велел им поклоняться только ему одному. Затем он создал человека, которого считал высшей формой по сравнению с ангелами, и поэтому повелел им служить ему. Но Сатана отказался поклоняться человеку.
В христианской традиции, насколько я помню с детства, низвержение Сатаны является следствием его эгоизма. Он отказался повиноваться человеку. Но, согласно персидскому мифу, он отказался сделать это из-за своей любви к Богу: он не мог склонить голову перед человеком. То есть Бог изменил свое решение, но Сатана остался настолько предан первоначальным заповедям, что не мог нарушить их, не мог покривить душой. Правда, я не знаю, есть ли у Сатаны душа или нет, но он не мог даже представить себе, что можно поклоняться кому-то еще, кроме Бога, которого он любил. Тогда Бог сказал: «Убирайся с глаз моих!»
Самой страшной пыткой в аду является отсутствие Возлюбленного, то есть Бога. И как Сатана терпит это мучение? Он хранит в памяти голос Бога, голос, который сказал: «Убирайся в преисподнюю!» Это высшее проявление любви.
МОЙЕРС: Если думать про жизнь, то, действительно, самое страшное, что может произойти, – это разлука с любимым. Вот почему мне нравится этот персидский миф. Сатана как возлюбленный Бога…
КЭМПБЕЛЛ: …и его разлучают с Богом, причиняя ему адские муки.
МОЙЕРС: Есть еще одна персидская легенда о двух первых родителях.
КЭМПБЕЛЛ: Да, восхитительная история. Вначале двое были одним и росли как одно растение. Но потом они разделились, и стали двумя, и родили детей. Они так любили своих детей, что съели их. Тогда Бог подумал: «Так не может продолжаться». Вот почему он уменьшил родительскую любовь, скажем, на девяносто девять и девять десятых процента, чтобы родители не ели своих детей.
МОЙЕРС: О чем этот миф?
КЭМПБЕЛЛ: Я слышал, как люди говорили: «Ты прелесть! Так бы и съел тебя!»
МОЙЕРС: Сила любви?
КЭМПБЕЛЛ: Сила любви.
МОЙЕРС: Ее интенсивность должна быть снижена.
КЭМПБЕЛЛ: Да. Я помню картину, на которой был изображен широко открытый рот, готовый проглотить все, и в нем было сердце.
Любовь, которая съедает вас. Это такая любовь, которую матерям нужно научиться сдерживать.
МОЙЕРС: Господь, научи меня отпускать.
КЭМПБЕЛЛ: Да. В Индии существуют ритуалы, которые помогают матерям отпускать своих детей, особенно сыновей. Гуру, который является своего рода семейным священником, приходит и просит мать дать ему то, что она ценит больше всего. Это может быть дорогое украшение или что-то еще. В ходе таких упражнений мать должна научиться расставаться со всем ценным и дорогим ее сердцу. Ведь в конце концов ей придется отпустить своего сына.
МОЙЕРС: Любовь приносит радость и боль.
КЭМПБЕЛЛ: Да. Любовь – это пылающий центр жизни, и поскольку вся жизнь – страдание, любовь – тоже страдание. Чем сильнее любовь, тем больше боли.
МОЙЕРС: Но любовь все вынесет.
КЭМПБЕЛЛ: Можно сказать, что любовь сама по себе есть боль, но эта боль означает, что вы живете полноценной жизнью.
Глава VIII
Маски вечности
Образы мифа есть отражение духовных возможностей каждого из нас. Созерцая их, мы находим в них силу, необходимую нам для собственной жизни.
МОЙЕРС: Изучая разные мифы, культуры, цивилизации и религии, находили ли вы в них нечто общее, то, что создает потребность в Боге?
КЭМПБЕЛЛ: Каждый, кто знает, что такое тайна, знает и о существовании таких характеристик Вселенной, которые недоступны его органам чувств. В одном из философских сочинений Древней Индии есть высказывание, имеющее непосредственное отношение к обсуждаемому вопросу: «Когда, замерев перед красотой заката или горной вершины, вы восклицаете „Ах!“, вы участвуете в божественном. Подобный момент участия включает в себя осознание чуда и совершенной красоты жизни. Люди, живущие в мире природы, переживают такие моменты каждый день. Они живут в осознании того, что в мире существует нечто великое, недоступное восприятию человека. Однако человеку свойственно стремление персонифицировать подобный опыт, очеловечивать силы природы. В традиции Запада видеть в Боге конечный источник или причину энергии и чуда Вселенной. Однако в большинстве восточных учений и в первобытном обществе боги воспринимались скорее как проявления и распространители энергии, которая в конечном счете безлична. Боги не являются ее источником. Бог – транспортное средство энергии. И сила, или качество, энергии, которую дает бог, определяет его характер и функцию. Есть боги жестокости, боги сострадания, есть боги, которые объединяют два мира – видимый и невидимый, а есть боги, которые всего лишь покровительствуют царям или народам во время их военных походов».
