Лейтенант Оськин успел сжечь три, награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, я только два и награжден «Звездой»! Немцы выдвинулись, мы их уничтожили, а остальные за бугор спрятались. Нам их не видно и они ведут огонь через наши головы, неизвестно куда. Так они и не обнаружили нас, не знали, откуда их бьют. Пехота наша — молодцы. Они окопались, а когда танки появились, они сообщили нам. Мы уже подготовились к встрече с ними. А «Илы» наносили свои удары.
В результате чего немцы прекратили свои атаки. Сандомирский плацдарм отстояли. Нас вывели на «отдых», на переформировку и учебу. На подходе 45-й год. Готовимся освобождать Польшу. Встречаем Новый, Победный 1945 год. Почти мирная обстановка. Мы в землянке, в той самой — в «3 наката», посредине — пенек, на нем огарок свечи, у фрица «прошенный». Мы сидим вокруг плотным кольцом, плотно прижавшись к плечу плечом, готовые за друга, «хоть в огонь, хоть в воду, хоть к черту на рога!», и поем:
«Горит свечи огарочек, гремит недальний бой,
Налей дружок по чарочке, по нашей — фронтовой…
Иголки осыпаются, где елочки стоят.
Который год красавицы гуляют без ребят…
Без нас девчатам кажется, что звезды не горят…
Без нас девчатам кажется, что месяц сажей мажется, а звезды не горят».
Слушаем Москву, голос Левитана, Куранты бьют 12, Новый Год наступил, мы встаем и грянули нашенскую «застольную».
Встанем и чокнемся кружками стоя мы,
Вспомним друзей боевых!
Выпьем за мужество, павших героям,
Выпьем за встречу живых!
Пусть пожеланием тост наш кончается: «Кончить с врагом поскорей!» Тост наш за Родину! Тост наш за Сталина! Тост наш за Знамя Победы! Пой, Друг, и пей до дна!
Лучше сражается, тот, кто старается, тот, кто поет веселей!!!
А 14 января 45-го года, раньше на неделю, по просьбе Уинстона Черчилля мы перешли в наступление. Помогли союзничкам. Наступление развивалось стремительно. Через 3 дня, в ночном бою, в польском городке Згеж, я своим взводом СУ, с двумя отделениями автоматчиков на броне разгромил штабную колонну врага на БТР усиленную артиллерией. Взяли генерала, захватили штабные документы, оперативные карты. На них, как на ладони, было все расшифровано о противнике: где, какие рубежи обороны, опорные пункты, резервы и их применение, особенно важно и четко был обозначен Мезерицкий укреп район, т. к. по плану операции на нем мы должны были остановиться. Но, после получения этих важных сведений, план наступления 1-й Гв. ТА был скорректирован и армия продолжила наступление. Освободили столицу Польши город Варшаву. При освобождении городов Кутно и Гнезин, сжег еще 2 танка.
2 февраля мы уже овладели Кюстринским плацдармом на реке Одер. За 2 недели наступления мы с боями преодолели около 600 км! Такого темпа наступлений, в среднем по 43 км в сутки, не знала ни одна армия мира. В конце февраля проходило награждение. Мой командир СУ № 2, мои механик и наводчик были награждены орденами Боевого Красного Знамени. Заряжающий получил орден Отечественной войны I степени, а я остался без награды! Что такое? В чем дело? Как это бывает? «Иван кивает на Петра, а Петр кивает на Ивана». Оказывается, разгром немецкой штабной колонны и захват оперативных документов и карт, коренным образом повлиял на ход наступления, что было оценено, как представление меня к высокому званию Герой Советского Союза! А кто должен написать и оформить представление? В суматохе сражений не разобрались. «А поезд ушел»!
Хоть командир полка, майор Фадеев, послал «вдогонку», но там где-то, кто-то «замотал». Это было 1-е представление. А 2-е было уже за Берлин! Сейчас обидно, а тогда — жив остался и больше ничего не надо. Но до Берлина было еще далеко! Немцы в северной Померании сосредоточили сильный танковый «кулак», с замыслом нанести удар в юго-восточном направлении, отрезать, окружить 1-й Гв. ТА и уничтожить! Этот план был раскрыт, мы развернулись под 90 градусов и нанесли удар на север. 1 марта 45-го года, через неделю мы уже мыли сапоги в Балтийском море! А танковый «кулак» был разгромлен! Как сейчас легко все это вспоминать, а тогда… Передохнули и снова в бой!
3-й Белорусский фронт никак не мог овладеть мощно укрепленным Кенигсбергом. Надо помочь. Еще раз разворачиваемся под 90 градусов, теперь на восток, наступая вдоль побережья Балтийского моря, идем на соединение с 3-м Белорусским фронтом, громим Гдынскую группировку немцев, ускорили штурм Кенигсберга. Здесь мне удалось сжечь еще один танк врага.
Далее, мы возвращаемся на Кюстринский плацдарм. Передвигаемся на «Студебеккерах» и готовимся к последнему штурму — штурму Берлина.
Командир полка повышает меня в должности. Теперь я командир батареи СУ-100!!! Корпус тот же, а орудие 100 мм. Заряжающего надо богатыря!
16 апреля ринулись в бой. На Зееловских высотах встретили упорное сопротивление. Мы у подножия, у врага, как на ладони. Мне удалось обнаружить и уничтожить 2 танка.
В Берлине берега рек немцы превратили в контрэскарпы. То есть залезть на противоположный берег было совершенно невозможно. Реку Шпрее не преодолеть. Все мосты были взорваны и единственный мост оставался — железнодорожный. Моя батарея по нему и переправлялась, конечно, под прикрытием танков и пехоты. Предварительно саперы все разведывали — не заминировано ли. В общем, по этому мосту мы переправились на западный берег и стали наступать между домами.
Если встречалась какая-нибудь преграда — насыпь, их делало местное население чтобы затормозить наше движение. Пару снарядов фугасных дали по этой насыпи, проход проделали и пошли вперед.
20 апреля, в пригороде Берлина, в кустах, слева от дороги, стоит в засаде танк. Немцы оставили его для прикрытия перекрестка. Командую: «Батарея, бронебойным, прицел «0», возвышение «0», 15 градусов влево, 2 снаряда беглым — огонь!» Немецкий экипаж не выдержал, бежал из танка. Это доложили разведчики. Осталось выйти из-за маски кустов — и в упор расстрелять «Пантеру». И без потерь продолжили наступление. 23 апреля на рассвете, словно немцы хотели проверить — не спим ли мы, выехали из-за угла дома на улицу нахально. Механик увидел первым и крикнул: «Впереди танк!» Сон как рукой сняло! И вот она танковая дуэль! Командую: «Бронебойным, под обрез, в середину — огонь!». Осталось только уточнить наводку, т. к. прицел уже стоял — «П» — постоянный. Наводчик работал, но и фрицы не дремали. Они тоже уточняли наводку своего орудия. Как медленно тянулось время! А прошло-то всего секунд 5. Наконец, наводчик нажал на гашетку! Прогремел оглушительный выстрел. Орудие 100 мм. в замкнутом пространстве, среди домов, и такое впечатление, будто в нашу машину ударили. Я четко видел, что он не успел. «Молодец Лёня, а ну, еще!» Второй прогремел, как музыка!
Путь открыт, мы вырвались из «каменного мешка» этого пригорода.
И вот, 25 числа, вышли на открытое место и, казалось, ничего особенного это место не предвещало. Внезапно, на опушке леса фашистский снаряд «прошил» танк тезки Аркашки. Был он на голову меня выше, богатырь, на груди тельняшка и на два года старше меня. В дружеской борьбе всегда выходил победителем.
