Погружаясь в свой собственный бред, я спрашиваю уважаемого депутата, когда эти великие идеи стали приходить ей в голову — проснулась ли она с ними однажды утром или мысли вдруг упали на нее в один прекрасный момент?
Она принимает это всерьез и даже впечатляется глубиной моего интеллекта.
Генерал Джибриль думает, что я ариец, депутат Мейрав — что я западный интеллектуал.
— Это связано с историей моей семьи, — продолжает она, — семьёй Кастнера. Моего деда убили здесь, обвинив в сотрудничестве с нацистами. Истина же заключается в том, что он спас много десятков тысяч евреев от верной смерти в руках нацистов.
Это последнее, что я ожидал услышать сегодня: доктор Резо Кастнер и дело Кастнера. История Кастнера восходит назад к прошлому, и, возможно, одна из самых странных глав Холокоста, если не самая странная из них. Это происходило в 1944 году, когда нацистское руководство поняло, что в скором времени все закончится их поражением, и некоторые из их лидеров начали размышлять о завтрашнем дне. Их войска только что вошли в Венгрию, где были еще живы сотни тысяч евреев, и нацистские лидеры полагали, что они могли бы использовать евреев в качестве разменной карты для собственного выживания.
Адольф Эйхман, человек, отвечающий за окончательное решение еврейского вопроса, вел переговоры с доктором Кастнером, еврейским лидером на территории Венгрии, о сделке, известной в то время под именем "Кровь за товар", о сохранении жизни миллиона евреев в обмен на десять тысяч грузовиков, нагруженных товарами. Чтобы продемонстрировать, что речь идет о бизнесе, Эйхман позволил Кастнеру отобрать самому какое-то количество евреев, которые будут отправлены из Венгрии в безопасное место. "Поезд Кастнера" с менее чем двумя тысячами евреев, на самом деле, покинул Венгрию и в конечном итоге добрался в безопасное место в 1944 году.
Но союзные державы, а возможно, и сионистское руководство не одобрили сделку в десять тысяч грузовиков, и нацисты вернулись к своему первоначальному плану. Сотням тысяч евреев было приказано незамедлительно погрузиться в поезда, которые отвезут их в крематории, правда, евреи не знали, что именно является их местом назначения. Доктор Кастнер им не сказал. Их сожгли в печах, доктора Кастнера — нет.
В следующие годы некоторые обвинили доктора Кастнера в сотрудничестве с нацистами, а государство Израиль предъявило обвинение в клевете одному из обвинителей Кастнера. Но государство проиграло в суде, и главный судья, разъясняя решение суда, заявил, что Кастнер "продал свою душу дьяволу". В вышестоящий суд была подана апелляция, но еще до того, как суд имел возможность разобрать ее, кое-что произошло.
В Тель-Авиве к доктору Кастнеру, шедшему домой, подошел человек, вооруженный пистолетом, и спросил, зовут ли того доктор Кастнер. После утвердительного ответа, доктор Кастнер был застрелен на месте.
Мейрав — внучка доктора Кастнера.
После такой информации, австриец теряет дух. Я становлюсь уважительнее.
Мы говорим еще некоторое время, и она делится со мной своей самой большой мечтой: стать премьер-министром. Думаю, с большей вероятностью доктор Кастнер воскреснет, нежели она побьёт Биньямина Нетаньяху на выборах, но не говорю этого.
Я встаю и иду из этого холла Кнессета в другой. И тут в одном из залов замечаю Аелет Шакед из крайне правой партии "Еврейский дом".
О депутате Аелет я знаю примерно столько же, сколько знал о депутате Мейрав до начала разговора с той. Единственный факт, мне известный об Аелет, это то, что всевозможные левые упоминают ее имя как убедительнейший пример абсолютной глупости, безмозглости и идиотизма правых.
Я подхожу к ней. Не согласится ли почтенный депутат потратить на меня свое время? Пройдемте в мой офис, — предлагает она, и я с радостью следую за ней.
— Скажите, что бы вы хотели сказать миру!
— Я хотела бы объяснить нашу позицию относительно израильско-палестинского конфликта и почему мы против двух государств, и почему я думаю, что мир демонстрирует лицемерие, когда дело доходит до Израиля. Арабский мир, как можно наблюдать на примере арабских стран, расположенных вокруг нас, таких как Египет и Сирия, рушится, но в это же время расположенные вдали государства пытаются заставить нас вести переговоры с арабским миром и хотят, чтобы мы отдали часть наших земель странам, режимы которых являются чем угодно, но только не стабильными.
Наша партия против этого. Каждый участок земли, который мы отдавали арабам в прошлом, такие как Ливан или Газа, находится сегодня под контролем фанатиков, будь то ХАМАС в Газе или Хизбалла в Ливане.
Отношение к нам Европы, навязывающей бойкот против нас, в моих глазах позорно и лицемерно. ЕС и ООН одержимы нами, я не знаю, почему. Я ожидала, что Германия будет с нами, но увы, это не так. Германия должна придерживаться моральной и исторической ответственности, когда дело доходит до нас, и уж, конечно же, не присоединяться к любому бойкоту, направленному против нас. Я надеялась, что Германия будет противостоять бойкоту.
Аелет не знает, кто я. Это интервью не было организовано через ее пресс-секретаря, и единственное, что она знает, это то, что я немец. Я забыл, что сегодня я собирался быть австрийцем. Аелет заглядывает мне в глаза и спрашивает:
— Вы еврей?
— Да.
— Действительно ли Европа настроена антисемитски?"
А потом, тихо, почти глотая слова, она сама отвечает на свой вопрос:
— Большинство из них.
— Чем занимается ваш муж?
— Он летчик.
— Гражданский или военный?
— F-16.
Для справки: его имя не Джонатан Шапира. Кроме того, Аелет окончила Тель-Авивский университет, инженерный и компьютерный факультеты. И еще одна справка: академические достижения Мейрав Михаэли: средняя школа. Конечно, так как Аелет является правой, а Мейрав — левой, то это Аелет — та, которую называют глупой, безмозглой и идиоткой. Почему люди не могут обсуждать политические разногласия без брани. Я оставляю офис Аелет и возобновляю блуждание в зверинце Кнессета. Кто будет моей следующей жертвой? Может быть попробовать подцепить депутатов Кнессета из харедим. Я буду бродить, бродить и схвачу первого же депутата в большой кипе.
* * *
Охота занимает некоторое время, но в конце концов я обнаруживаю депутата из харедим, стоящего у входа в свой кабинет. Табличка на его двери говорит, что он принадлежит партии сефардских харедим ШАС. Возможно, он даже друг рабби Давида Бацри из блока спасителей мастурбаторов. Я открываю дверь, говорю "здравствуйте" и сажусь. И только теперь понимаю, что я не знаю, как зовут этого депутата. Я шел слишком быстро. Как мне его называть? А, какая разница: я не буду обращаться к нему по имени, все равно он уже здесь.
И он уже говорит:
— Наше государство является примером почти в любом отношении, особенно с этической и моральной точки зрения.
