— Число солдат там и сям удвоено. Введены в действие новые приказы, запрещающие солдатам удаляться от своих баз в ночное время. На прошлой неделе танковое подразделение перемещено наверх (к вершине горы Хермон) и в связи с ситуацией так там и осталось.
Ну ладно. Теперь есть время на обсуждение действительно важных вещей: девочек.
— О каких девушках вам мечтается?
Авив:
— Об израильтянках.
— Какого происхождения: ашкенази или сефардка?
— Сефардка.
— А ее кожа должна быть такая же темная, как твоя, или темнее?
— Я не знаю…
— Какая сефардка тебе подойдет? Йеменка?
— Нет. Они слишком темные.
— Марокканка?
— Да.
— А как насчет Туниски?
— Тоже неплохо.
— Как ты себе ее представляешь: высокую или низенькую, худую или полную, с маленькой грудью или большой?
— Не выше меня. Худощавую, но не худющую. Что обязательно, это грудь.
— Большого размера?
— От среднего до большого.
— Что-нибудь еще?
— Цвет волос меня не волнует, но только не рыжий. И крепкий зад.
Бар менее детален. В конце концов, он ашкенази, больше в голове, чем в сердце, больше рационального мышления, нежели сексуального воображения, и только после того, как я толкаю его за границу психологии, он делится одной деталью: хорошо, если его возлюбленная будет темнокожей с черными волосами.
— Туниска?
— Ага. И он облегченно смеется.
Эти два солдата — глаза Израиля, дислоцированные на самой высокой точке границы. Народ Израиля, и все его евреи защищаются двумя молодыми ребятами, мечтающими о тунисской девушке. Каждую ночь, говорят они мне, им видны бои там, за границей: бомбежки, огонь, дым. И только образ тунисской женщины с большой грудью и твердым задом помогает им бороться со страхом.
Я покидаю гору Хермон и еду в Метулу.
* * *
Мне нравится звук имени этого города: Метула. Попробуйте сами произнести "Метула" десять раз и вы влюбитесь в него. Конечно, когда я приезжаю в Метулу, то понятия не имею, где именно я нахожусь, кроме имени Метула. Я вхожу в первый же увиденный ресторан "Луиза", чтобы поужинать. Лишь когда я слышу, что мой живот трепещет в знак благодарности, я отправляюсь на прогулку. Я иду по дороге на север и через минуту или около того обнаруживаю бронетранспортер с развевающимся друзским флагом.
Друзы?? Когда же я пересек границу Друзеленда? Я придвигаюсь ближе и слышу, что они говорят на иврите. Я спрашиваю их, кто же они.
— Мы друзы, — говорят они.
— Как те, что на Голанских Высотах?
— Мы израильские друзы, а те — сирийские.
— Разве вы не братья?
— Двоюродные.
— Как евреи и арабы?
Они смеются.
— Мы родственники, но не слишком близкие родственники.
— Что вы здесь делаете? — спрашиваю я.
— Ну, мы служим в ЦАХАЛе, защищаем границу.
— А где граница?
— Прямо здесь.
— Тут, где мы стоим?
— Нет нет. Видите вон там дорогу? Это ООН, а там дальше уже Ливан. Хизбалла там, в деревнях, которые вы видите. Если вы хотите подойти ближе, идите вниз по дороге, и вы окажитесь на границе.
— Эта граница спокойна?
— Сейчас да. Но это так всегда: тихо, тихо, тихо, а потом начинаются разрывы. И без остановки. А вы откуда?
— Германия.
— Добро пожаловать.
— Помогите мне все-таки понять, какая связь между вами и друзами с Голанских Высот?
— Мы между собой родственны, но некоторые из них нас любят, а некоторые ненавидят.
— Как это получается? Некоторые из вас служат в израильской армии, а из них никто не служит?
— Не некоторые из нас, а все мы. Мы все служим в ЦАХАЛе.
— Как вы уживаетесь с евреями?
— Да слава богу. Мы отлично уживаемся.
Эти солдаты ЦАХАЛа, друзы, разделяющие свою судьбу с евреями, с удовольствием разговаривают с незнакомцем. Они рассказывают мне любопытные вещи. Например:
— Друзы живут здесь повсюду, в том числе и в таких странах, как Саудовская Аравия, но не говорят своим соседям, кто они, потому что их тут же убьют.
Прежде чем я возвращаюсь в машину, я спрашиваю друзов, где точно расположена ближайшая точка границы Ливана. Они подводят свой бронетранспортер к моей машине и предлагают следовать за ними.
Странно следовать за бронетранспортером, с развевающимся флагом несуществующей страны, но почему бы и нет?
Они останавливаются в нескольких шагах от территории Ливана.
— Вы видите флаги? — спрашивает меня один, указывая на флаги прямо рядом с нами, — Этот — Ливанский флаг, а рядом с ним желтый флаг — это Хизбалы.
Он прав. Флаг Хизбаллы находится прямо на границе. Я в Друзеленде, на границе с Хизбаллалендом.
Это Ближний Восток. Ни один иностранец не в состоянии этого осознать.
На дороге между Друзелендом и Хизбаллалендом я вижу белые автомобили ООН, разъезжающие взад и вперед. Но глаза, по крайней мере, в этой части мира, могут легко ввести в заблуждение своего владельца. Автомобили могут быть ООН, но принадлежать они могут кому-то иному.
Я возвращаюсь к своим кошкам. Это настоящие кошки. Какое утешение.
* * *
Я в Иерусалиме и залезаю в такси. Таксист Ави рассказывает мне.
— Ко мне села пара прошлой ночью у отеля "Ар-Цион". Молодые, красивые, они ехали в аэропорт. Приятно разговаривали друг с другом, а затем спрашивают меня, чувствую ли я себя Избранным. Я спрашиваю их, кто они, потому что, обычно, я — инициатор разговоров в моей машине, а не пассажиры. Они объясняют, что они юристы, приехавшие в Израиль проверить, как евреи обращаются с палестинцами. Я спрашиваю их, почему они задали вопрос, чувствую ли я себя Избранным, и они отвечают: "Мы думаем, что поняли, почему евреи пытают палестинцев. Они думают, что могут делать все, что угодно, и уйти от ответственности, потому что они избранный народ и выше закона".
Знаешь, что было первое пришедшее мне на ум, когда я их услышал? Мне хотелось устроить аварию, но так, чтобы разбить только заднюю часть машины. Но я этого не сделал, я только говорил. Я повернул мое зеркало так, чтобы лучше видеть их и сказал:
— Да, я Избранный!
Они были счастливы это услышать.
Я сказал им:
— Я Избранный не потому, что какой-то Бог выбрал меня. Я выбрал Его. Понимаете? Я выбрал Его, потому что Он учил: "Обращайся с вдовой и сиротой по справедливости. Отдыхай на седьмой день. С Него начался социализм, вы меня слышите? Когда все работали семь дней, Бог сказал: "Нет!" Вот почему я выбрал его.
