Надеюсь, сегодня я обнаружу спонсоров, прячущихся за этими фильмами. Израильский кинофонд — самый крупный израильский спонсор фильмов, распоряжающийся многими миллионами шекелей, часто снимает фильмы с помощью щедрых иностранных инвесторов.
Мы беседуем с Давидом. За последние десять лет, сообщает он, было по меньшей мере 25 совместных израильско-немецких проектов.
— И сколько из этих двадцати пяти связано с политикой?
— Думаю, процентов 60.
— А какие-то из этих фильмов были правого политического уклона?
— Нет.
Иными словами, Германия упорно работает над тем, чтобы повлиять на умы израильтян, не говоря уже об умах иностранных зрителей. Германия. Опять.
В моей головоломке есть еще одно недостающее звено, касающееся документальных фильмов. Мне надо найти организацию и людей, ответственных за них.
Но пока я ищу, я хочу выяснить, кто стоит за антиизраильскими действиями, не связанными с кинематографом? Другими словами, найти того, кто финансирует различные НПО, действующие в стране?
* * *
Я покидаю Тель-Авив, направляясь в Герцлию Питуах, столицу израильского хайтека. Нет, я не планирую посещать Google и Microsoft, их у меня и в Штатах достаточно. У меня другие планы. Я собираюсь выпить кофе в приморском кафе с офицером израильской армии, случайно находящимся сегодня в Герцлии. Эта встреча была организована по моей просьбе офисом пресс-секретаря армии, и с нами присутствуют два солдата оттуда. Подполковник С., чья специализация — "связи между палестинскими территориями и международным сообществом", делится со мной информацией:
— Международное сообщество инвестирует 600 миллионов евро в зону C (область под полным израильским контролем, где проживает только 5 процентов палестинцев).
— Вы говорите о деньгах, вложенных начиная с 1967 года по сегодняшний день?
— Нет. Это прямо сейчас.
— А сколько начиная с 1967 года?
— Миллиарды.
— А какие страны инвестировали больше всего?
— Два самых влиятельных источника: США и Германия. И, конечно, ООН через различные агентства.
— А почему эти две страны так много инвестируют?
— Это весьма чувствительный вопрос.
У С. есть теория на этот счет, но он просит, чтобы рассказанное не записывалось.
Когда мы вновь начинаем запись, я спрашиваю его:
— Сколько НПО завязаны на израильско-палестинский конфликт?
— Три сотни. Эта оценка, касающаяся только Западного берега, не включая Газу.
— А сколько в Газе?
— Сто.
Говоря о влиянии отдельных НПО, он добавляет:
— Красный Крест является самым влиятельным из НПО, когда дело касается гуманитарных вопросов.
— Почему они самые влиятельные?
— Потому что они не торопятся сообщать прессе.
Работает это так: они "не торопятся сообщать прессе", потому что используют прессу как угрозу. Они вступают в контакт с Израилем, выставляя определенные требования, и если израильтяне не делают этого, МККК обращается к печати, обвиняя Израиль. Это напоминает мне о моем договоре с МККК, что я хотел бы присоединиться к ним в одной из их операций.
Я пишу себе напоминание и возобновляю разговор с человеком напротив меня.
— Говоря о государственных инвестициях, это в первую очередь США, а затем Германия. А кто является крупнейшими участниками в мире НПО?
— В мире неправительственных организаций это также в первую очередь США, а затем Германия.
Многие из американских НПО финансируются гражданами, имеется ввиду, богачами, вкладывающими тонны денег в свои любимые маленькие проекты. Например Джордж Сорос, крайне левый еврейский миллиардер, или ультраправый магнат Ирвинг Московиц. Но в Германии история выглядит по-другому. Немецкие НПО в основном финансируются политическими партиями — не просите меня объяснить это странное явление — или организациями, связанными с церковью, которые финансируются правительством, а это значит, что немецкие НПО финансируются налогоплательщиком, миллионами налогоплательщиков.
Почему средние немцы предпочитают тратить свои деньги на бесконечную погоню за евреем, вместо приятных выходных во Флориде или Бад Гастэйне? Спросите их. Я знаю, что если он или она не хочет тратить свои деньги таким образом, то они устраивают демонстрацию на улице. В конечном итоге, немцы славятся своей любовью к демонстрациям. А если они не выходят на демонстрацию из-за того что, допустим, на улице слишком холодно, или там в это время проходит слишком много других демонстраций, то они выплескивают свое негодование в огромных кампаниях и петициях online.
Подполковник С. делится со мной весьма интересным фактом:
— На душу населения палестинец получает больше финансовой поддержки, чем любой гражданин любой страны в любой точке мира.
— В чем же основная причина такой гигантской помощи? Это антисемитизм? Или…
— Я не хочу обсуждать эту тему.
— А сколько израильских НПО действуют на палестинских территориях?
— Около дюжины.
— Кто их финансирует?
— В основном заграница.
* * *
Связь немцев с этими местами началась не сегодня. Кое-кто из них был заинтересован в этой части мира задолго до того, как возник палестинский вопрос. Например, германские темплеры (Tempelgesellschaft) прибыли сюда в девятнадцатом веке. Мой нынешний дом в Иерусалиме, который так нравится моим кошкам, это дом темплера. Недалеко отсюда, в центре Тель-Авива, немецкие темплеры тоже основали колонию, называемую Сарона. Теперь их там нет, британцы депортировали их и других темплеров из этой земли, а Сарона превратилась в Ха-Кирия, где расположен мозговой центр израильской армии и сил безопасности.
История закручивается интереснее, чем любой роман.
Моя следующая остановка — старая Сарона, вероятно, самая дорогая недвижимость в мире. Ходят слухи, что под этой военной базой во чреве земли построен огромный город: этаж над этажом и дороги над дорогами.
— Это правда? — спрашиваю я солдатку на входе базы.
— Мало кто знает, что у нас под ногами, — отвечает она.
Когда вы заходите в этот город в городе в центре Тель-Авива, вы поражаетесь. Огромные пространства, захватывающие конструкции, различные типы зданий, дороги, выглядящие совершенно обычно, хотя на них нельзя наступать без специального разрешения.
Этот визит устроил для меня по моей просьбе тот же офис пресс-секретаря армии. Мне разрешено пройти только в одно здание, пожалуйста, без фотографий, в определенную комнату, где меня ждет полковник Д. из генеральной военной прокуратуры. Д. является юрисконсультом израильских вооруженных сил на Западном берегу, и я здесь, чтобы узнать о законности всего, что касается "оккупации".
