И вождь наш Иисус Христос говорит в Евангелии от Матфея [5:44], что следует благословлять оскорбляющих нас, молиться за наших преследователей, любить врагов, отвечать добром на зло. Таковы, дорогие друзья, наши христианские законы.
Дальше Лютер со всей своей мощью обрушивается на тех, кто сбивает крестьян с пути: «Дьявол послал к вам лжепророков – берегитесь их!» Никого он не называет по имени, но всем читателям ясно, что речь идет о Мюнцере, Карлштадте и пророках из Цвиккау. Своими безумными проповедями возбудили они тысячи крестьян, разожгли в них праведный гнев, не имеющий ничего общего со смиренным Христовым Евангелием, – а ведь это смиренное Евангелие обладает неизмеримо большей силой, чем праведный гнев, прибегающий к кулакам и мечам. Лютер напоминал своим читателям об увещании Иисуса Петру в Гефсимании: «Взявший меч от меча и погибнет», – и приводил современный пример из собственного опыта:
Папа и император ярились на меня и противостояли мне. Что же я сделал – как добился того, что чем сильнее они ярились, тем успешнее распространялась Благая Весть? Не извлекал я из ножен меч, не жаждал мести. Не устраивал ни заговоров, ни мятежей; но сколько мог, помогал правителям мира сего – даже тем, кто преследовал меня и мою проповедь – сохранить их власть и честь. Дело свое я передал в руки Божьи – и без сомнений полагался на Бога во всех треволнениях. Вот почему Бог не только сохранил мне жизнь, несмотря на усилия папы и всех тиранов – что многие, да, признаюсь, и я сам, почитают за великое чудо, – но и помог моей проповеди расти и процветать. Теперь же вы препятствуете тому, что я делаю. Вы хотите помочь Благой Вести, однако не замечаете, что сами же сильнее любых врагов душите ее и губите
[383].
Лютер справедливо отмечал: наиболее склонны были присоединиться к восстанию те города и деревни, куда не проникла Благая Весть. В этом нет ничего удивительного: жители тех мест, где евангельская проповедь была под запретом, сильнее гневались на своих правителей и считали свое положение более нестерпимым, чем жители тех мест, где идеи Реформации распространялись свободно. Лютер считал: пока жители территорий, где Благая Весть разрешена и свободно распространяется, не присоединяются к мятежникам – остается надежда. Если закваска мятежа распространится лишь по католическим землям, в конечном счете это может быть и к лучшему. Однако на деле вышло не так.
Уже с осени 1524 года Германию то здесь, то там сотрясали крестьянские бунты. Но к середине апреля 1525 года, когда Лютер был в Айслебене – поехал туда, чтобы помочь в организации христианской латинской школы, и там же написал «Увещание к миру», – беспорядки переросли в полномасштабный мятеж, охвативший всю Германию. Войска императора сражались во Франции, местным князьям пришлось защищаться самим – и вскоре оказалось, что крестьяне, вооруженные пиками, побеждают их числом. Император большую часть времени проводил вдали от Германии, решал свои проблемы то на западе с Францией, то на востоке с турками: на внутренние германские дела, в том числе на подавление революционных идей, времени у него не оставалось – отчасти к добру, отчасти к худу. Но сейчас, пожалуй, определенно к худу. Крестьяне-бунтовщики, опьяненные властью и вседозволенностью, творили ужасные зверства. Не таких плодов ожидал Лютер от своих идей! Например, в пасхальное воскресенье близ Вайнсберга крестьяне взяли в плен графа Хельфенштейна и его отряд. Граф пытался предложить им выкуп, но озверелые бунтовщики убили его на месте, а над двумя дюжинами рыцарей и их слуг устроили садистскую расправу: прогнали их сквозь строй и закололи копьями, а тела их бросили без погребения.
Однако Лютер в то время не знал о злодеянии под Вайнсбергом, да и то, что происходило в Германии в целом, представлял пока довольно смутно. К тому времени, как он закончил свое «Увещание к миру», от мира уже мало что осталось. Германия на всех парах мчалась к кровавой резне. Уже выпустив трактат с призывами к миру, Лютер понял, что все зашло гораздо дальше, чем он думал. Повсюду, где бывал он после Айслебена, навстречу ему попадались вооруженные крестьянские отряды, и в воздухе витал дьявольский дух братоубийственной войны. Лютер страстно проповедовал против насилия, делал все возможное, чтобы призвать к миру; но даже те, кто прежде видел в нем друга и союзника, теперь насмехались над ним и гнали прочь. Он объездил с проповедями всю Северную и Среднюю Тюрингию, но тщетно. Крестьяне давно вышли из пределов разумного; Лютер видел, что ими овладел «дух Альштедта».
В это время он порой опасался за свою жизнь. Его призывы к сдержанности и умеренности, богословски вполне верные, не могли соперничать со страстными лозунгами Мюнцера, игравшего на глубинном чувстве многолетней несправедливости. Во время проповедей Лютера над ним насмехались, гнали его, даже звонили в колокола, чтобы заглушить его голос. Наконец он понял, что разговаривать с восставшими не о чем. Они взбесились и жаждут крови, так что осталось лишь одно – подавить их силой. Уже 4 мая Лютер пишет своему другу Иоганну Рюгелю, прося его не призывать графа Альбрехта к «мягкости». Что бы вы ни делали, советует он, ни в коем случае не удовлетворяйте требования крестьян. Рюгель позже рассказывал, что письмо от Лютера очень поддержало его в критический момент.
Лютер возвращался домой – и повсюду встречали его ужасы войны. Страна превратилась в поле брани: и среди крови и огня, подобно кровожадному демону, носился, раздувая пожар, «архидьявол» Мюнцер. После Мюльхаузена он снова бежал, теперь в Нюрнберг, а оттуда опять в Мюльхаузен. Однако эта череда бегств пришла к концу: настал час его славы, наконец осуществились его мечты. В Мюльхаузене он собрал и возглавил вооруженное ополчение, скромно названное «Вечным Союзом Божьим». Над ним развевался флаг цветов радуги с лозунгом, в этом контексте звучавшим иронично и горько: «Слово Божье претерпевает все».
Повсюду, и особенно в Тюрингии и Саксонии, тысячи крестьян грабили и разрушали монастыри. В одной только Тюрингии было разграблено семьдесят обителей. Монахи подвергались унижениям и издевательствам. Фанатичные крестьянские толпы рыскали по стране, разрушая и сжигая все, что попадалось им навстречу, от рыцарских замков до амбаров с зерном. Никакой справедливости они больше не искали – и даже не вспоминали о ней. Не осталось ничего, кроме дикого буйства, свирепости, жажды крови и разрушения. Лютер понимал: сам сатана призвал Мюнцера возглавить этих слепых мясников, пламенно убежденных, что выполняют Божью волю, – когда на деле они лишь наслаждаются зверствами и радуются крови и огню.
Ко времени возвращения в Виттенберг Лютер видел уже достаточно – и излил свою горечь и возмущение в печально известном трактате «Против крестьянских полчищ – убийц и расхитителей». Лютер видел: время надежд на мир и отчаянных призывов к миру прошло. Теперь он развернулся на сто восемьдесят градусов и призвал немецких дворян – тех, кому Бог вручил меч, – со всей силой и яростью обрушить этот меч на головы мятежников. Пусть не страшатся, не колеблются, пусть борются изо всех сил и сотрут в пыль кровожадных бунтовщиков, вдохновляемых не Богом, а самим дьяволом. «Все, кто может – бейте, режьте, вешайте! – писал Лютер. – Если сами при этом погибнете – благо вам: нет достойнее смерти, чем умереть, повинуясь Божественному Слову и заповеди Рим. 13 [:1–2], на службе ближнему, которого вы спасаете от уз ада и дьявола»
[384].
