Снова мы слышим от Лютера сомнительную и, странным образом, совсем не библейскую мысль о «духах». Но Лютер твердо стоял на своем – сказал как отрезал и ушел, оставив Цвингли, без преувеличения, в слезах. Как видим, он не позволил себе даже проявить по отношению к Цвингли самую поверхностную доброжелательность, не говоря уж о том, чтобы ответить на его горячее желание дружбы.
Несговорчивость Лютера вкупе с упоминанием «духов» в этом случае очень напоминает его разговор с Карлштадтом о том, одержим ли Карлштадт «духом Альштедта», то есть тем свирепым и кровожадным духом, что обитал в Мюнцере. Что привело Лютера к мысли, что они, различаясь во многих важных догматических вопросах, при этом «имеют один дух»? Почему он был так в этом уверен? Как видно, Лютер не считал нужным это объяснять или обсуждать. То, что добросовестные и, по-видимому, от чистого сердца идущие попытки Цвингли с ним примириться он отверг как «злонамеренные» и «богохульные», выглядело откровенно странно – в том числе и для тех, кто был на его стороне. У всех их создалось впечатление, что Цвингли не желал зла. Но Лютер был непоколебим. Что же двигало им: нетерпимость, злоба, упрямство – или ощущение Божьего перста?
Аугсбургский рейхстаг. Aetatis 46
Псалом 118: «Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни»
[464].
В 1530 году император Священной Римской империи Карл V созвал в Аугсбурге рейхстаг, на который обещал приехать и сам. Девять лет прошло с тех пор, как он последний раз появлялся в Германии, – на Вормсском рейхстаге 1521 года. Начало Аугсбургского рейхстага было назначено на 8 апреля; в конце февраля император короновался в Болонье – и оттуда должен был ехать прямиком на рейхстаг.
Однако сам Лютер не смог там появиться. Карл выдал охранные грамоты для проезда в Аугсбург всем прочим протестантам – формально находившимся вне закона, – но не Лютеру. На это решение повлияло не только отвращение к «главному еретику». Император полагал – и справедливо, – что присутствие Лютера на рейхстаге многих склонит в его пользу. Так что Лютер решил отправиться в Нюрнберг и оттуда наблюдать за происходящим. Нюрнберг находится всего в семидесяти пяти милях от Аугсбурга, новости и сообщения доходили туда быстро; Лютер собирался следить за ходом заседаний и, при необходимости, посылать участникам письменные советы. Однако Нюрнберг его не принял. Защищать известного еретика, преступника в глазах императора – на это власти Нюрнберга пойти не могли. Они искренне желали Лютеру успеха, но… где-нибудь в другом месте. Не желая совсем прощаться со своим изначальным планом, Лютер удалился в Кобург. В наше время Кобург находится в границах Баварии, но в то время он был южным форпостом Саксонии, для Лютера безопасным. Увы! – от Аугсбурга его отделяло сто пятьдесят миль, и оперативно получать оттуда новости было вдвое затруднительнее. Лютер чувствовал, что его мнения и советы могут быть очень важны, – но выбирать не приходилось: оставалось довольствоваться тем, что есть.
Предполагалось, что рейхстаг под председательством императора станет чем-то вроде церковного собора, на котором обсуждаются и решаются проблемы Церкви и доктринальные различия. Папа римский был решительно против. Сама мысль, что подобным делом займется император, ясно свидетельствовала о вмешательстве империи в дела церковные. Однако граница между Церковью и государством сейчас была туманна как никогда. И потом, что папа Климент мог поделать?
Лютер, Меланхтон, Бугенгаген и Йонас вместе начали вырабатывать исповедание евангелической веры, которое собирались представить на рейхстаге. По-видимому, именно Лютер написал к нему сопроводительное письмо, в котором пояснял: вера их не «бунтовщическая» и потому вмешательства властей не требует. Здесь Лютер попытался провести границу между Церковью и государством с библейской точки зрения. Он справедливо полагал, что в Писании на эту тему сказано довольно много; и, по-видимому, Писание придерживается того взгляда, что власть империи (государства) не распространяется на личные религиозные верования человека, если только эти верования не ведут явно и однозначно к бунту. Пока верующий подчиняется законам и установлениям империи, выполняет распоряжения правительственных чиновников – словом, отдает кесарево кесарю (царю, кайзеру),
[465] – тот должен позволить ему «отдавать Божье Богу». Как видим, идея религиозной свободы, включенная отцами-основателями в Конституцию США, впервые была найдена в Евангелии Лютером.
Лютер хотел четко прояснить, что его вера не может и не должна быть угрозой миру и порядку ни в Саксонии, ни во всей империи. Поэтому евангелическим верующим нужно разрешить практиковать их веру и не предпринимать против них никаких репрессий. Сложность была в том, чтобы четко отделить себя от Мюнцера, – несомненно представлявшего угрозу миру и порядку в Германии. По этой причине Лютер особенно ненавидел Мюнцера и его племя: из-за них подлинным христианам стало еще труднее жить в согласии со своей верой. Однако Лютер твердо стоял на том, что Библия приказывает ему уважать правящую власть – как в Рим. 13:1–7 – и что мятеж для него решительно невозможен. Еще и поэтому Лютер желал умереть за веру и побуждал к этому и других христиан, ведь сражаться за веру он не считал для себя возможным. Лютер сделал все возможное, чтобы убедить в своей правоте курфюрста Иоганна и Филиппа Гессенского, доказывая им, что время восстать против католиков – взяться за оружие, пусть и из самозащиты – еще далеко не пришло; однако о том, придет ли это время когда-нибудь да и может ли оно прийти вообще, в разговорах с ними благоразумно умалчивал.
Исповедание веры, которое Лютер и другие собирались представить на рейхстаге, было, по сути, списком пунктов, в которых протестанты расходились с Римско-Католической Церковью и которыми не могли поступиться. В список входили: браки для духовенства, отказ от идеи мессы как жертвоприношения, причащение под двумя видами, отказ от монашеских общин. Были и дополнения – например, четкое заявление, что «сакраментарии», то есть те, кто не верит в Реальное Присутствие, к евангелической стороне не принадлежат. 4 апреля Лютер, Йонас и Меланхтон выехали из Виттенберга. Сперва они доехали до Торгау, где к ним присоединились курфюрст, Спалатин, Агрикола и другие. Дальше дорога повела их через Гримму, Альтенбург, Айзенберг, Йену и Веймар. В Веймаре они остановились на четыре дня: в Вербное воскресенье и в следующие понедельник и вторник Лютер произнес здесь проповеди. Затем отправились в Кобург – и прибыли накануне Пасхи, как раз вовремя, чтобы Лютер успел произнести проповедь и здесь.
Прибыв в высокий Кобургский замок – и оставшись здесь один, ибо все друзья его поехали дальше, на рейхстаг, – Лютер, должно быть, почувствовал себя так, словно перенесся на девять лет назад, в Вартбург. Быть может, в память об этом периоде своей жизни он во второй раз отрастил бороду. Свою жизнь в Кобурге Лютер описывал так:
Самая высокая замковая башня отдана в наше распоряжение. Кроме того, нам доверены ключи от всех комнат. Говорят, здесь обедает более тридцати человек. Дюжина из них – ночная стража, и еще по двое дозорных, сменяющих друг друга, на нескольких башнях. Что еще? Увы, больше писать не о чем. Вечером, надеюсь, появится кастелян или еще кто-нибудь и расскажет новости.
