Случись мне быть евреем и видеть, какие дурни и остолопы ныне правят Церковью и учат христианской вере, – скорее я стал бы свиньей, чем христианином. Они ведь обращаются с евреями как с собаками, не считая их за людей, и только и делают, что издеваются над ними и отбирают их имения
[496].
По злой иронии судьбы, в последние желчные свои годы Лютер сам начал призывать к этому и еще к худшему. В самом разнузданно-злобном своем сочинении, «О евреях и их лжи», он яростно требует предать огню синагоги, разрушить дома евреев, даже конфисковать у них деньги и молитвенники. О религиозной свободе он, кажется, и думать забыл – и нам остается только гадать, как удавалось этому человеку писать вещи не просто разные, но и настолько противоречащие друг другу.
Быть может, об этих писаниях почти никто бы не слышал, не будь нацистов. Лютер, когда писал их, не мог и вообразить, что четыре века спустя в возлюбленной его Германии придет к власти тиран, одержимый неведомой прежде дьявольской злобой, и что клевреты его, желая привлечь Лютера на свою сторону, извлекут из горы его писаний именно эти, самые несправедливые страницы. Он не мог знать, что эта дьявольская затея приведет к невиданному еще в мире злодеянию, – хладнокровному, расчетливому убийству шести миллионов мирных еврейских граждан. С холодным цинизмом мастера нацистской пропаганды извлекли из ста десяти томов сочинений Лютера несколько злых слов о евреях – и прокричали их на весь мир; хотя даже в то время люди, хорошо знакомые с другими работами Лютера, этого памфлета либо не знали, либо просто игнорировали, видя в нем какое-то странное, необъяснимое отклонение.
Однако остается главный вопрос: каким образом человек, большую часть жизни столь ясно ощущавший любовь и благодать Божью, столь много о них размышлявший, наговорил такого, что явно противоречило его же собственным убеждениям? Это не укладывается в голове – но тексты перед нами, не замечать их не выйдет; и мы невольно задаемся вопросом, является ли человеческая жизнь единым целым или ее разумнее рассматривать по частям? Верно ли, что мы одни и те же на протяжении всей жизни, – или в разные жизненные периоды в нас как бы сменяются разные личности? Если написать подобное Лютера соблазнил дьявол, – что ж, он преуспел. Много лет искушал он Лютера предаться низменным чувствам, наконец победил – и выиграл от этого, быть может, даже больше, чем надеялся: не только помог нацистам оправдывать свои преступления против евреев – что само по себе эталон зла, творимого людьми, – но и заставил миллионы людей окинуть новым, недоверчивым взглядом все, что писал Лютер прежде, создал как бы ленту Мебиуса, сотканную из противоречий.
Таким образом, понять смысл его поздних нападок на евреев кажется невозможным. Половина из того, что написал Лютер в этом прискорбном памфлете, основана на тезисах, в которые сам он, без сомнения, верил, – но мы теперь знаем, что все это ложь. Например, достаточно многое взял он из «Победы над безбожными евреями», сочинения картезианского монаха по имени Сальвагус Порхетус (около 1300 года), и других подобных книг. Согласно этой и другим книгам, иудеи произносят богохульства против Иисуса и Марии: Лютер считал, что такого терпеть нельзя. Современные понятия о свободе слова и религии в то время были еще не в ходу, и Лютер полагал, что терпеть евреев в Саксонии значит соглашаться с этими богохульствами и поощрять их. В книге Порхетуса приводится одно из таких богохульств: Иисус, мол, творил чудеса с помощью каббалистической магии, пока его не разоблачили и не предали казни. Мария в этих еврейских писаниях будто бы именуется «шлюхой» и «навозной кучей», о ней пишут, что она родила Иисуса во время менструации. Порхетус – а за ним и Лютер – был уверен, что евреи ждут прихода истинного Мессии, который убьет всех христиан. Верил Лютер и тому, что евреи отравляют колодцы, воруют детей для ритуальных убийств, а также своей ложью уводят людей от Христа, – что для него было страшнее всех прочих преступлений.
Наконец, стоит вспомнить, что, говоря о других религиозных группах, Лютер также в выражениях не стеснялся. Известно, что о турках-мусульманах он говорил очень грязные вещи, – например, что в их браках «чистоты столько же, сколько в связи солдата с публичной девкой». Он обвинял их в «такой латинской и содомской нечистоте, о которой невозможно даже упомянуть среди приличных людей», а Коран называл «проклятой, позорной, гибельной» книгой, полной «самых ужасных мерзостей». А что он говорил о папистах, мы уже знаем.
Если попробовать найти в этом прискорбном казусе хоть что-то хорошее, можно сказать так: эти злые и несправедливые писания мешают нам идеализировать Лютера и превращать его в идол. Быть может, немного утешит нас и то, что через год после «Евреев и их лжи» он, кажется, снова развернулся в обратную сторону. В 1544 году он переписал гимн под заглавием «Бедный Иуда, что ты наделал?», добавив в него такую строфу:
[Наши великие грехи и тяжкие проступки
Пригвоздили Иисуса, истинного Сына Божьего, к кресту.
Итак, не осмеливаемся винить тебя, бедный Иуда,
Или толпу иудеев: позор этот только наш. ]
[497]Так что тех, кто желает видеть в Лютере последовательного антисемита, ждет разочарование. Он справедливо возлагает вину за распятие Иисуса не на иудеев, а на каждого из нас – в том числе и на самого себя.
Прежде чем оставить эту мрачную тему, добавим: наш ужас перед ней связан с глубокой иронией – не только с тем поверхностным парадоксом, что человек, столь преданный почитанию иудейского раввина Иисуса, так говорил о его соплеменниках, но и с иронией более глубинной: человек, принесший в мир идеи религиозной свободы и плюрализма, сам при жизни не считал их естественным и неизбежным следствием из своих открытий и учений.
Как ни ужасно все, что писал Лютер о евреях и прочих – пожалуй, настоящий фейерверк ненависти приберег он под конец жизни, как и следовало ожидать, для папы. В 1545 году в трактате «Против папства римского» Лютер превзошел самого себя. Приведем оттуда избранный отрывок:
Папа – не глава христианской Церкви и быть ею не может. Он – глава церкви проклятой, составленной из худших на свете негодяев; он викарий дьявола, враг Бога, противник Христа, разрушитель церквей Христовых; учитель лжи, богохульства и идолопоклонства; главный церковный тать и похититель ключей, грабитель и Церкви, и светских князей; убийца королей, подстрекатель всяческого кровопролития; сутенер хуже всех сутенеров, такая гадина, какой и имя подобрать нельзя; он – антихрист, человек греха и подлинный упырь
[498].
Однако и этого Лютеру показалось мало, и он подрядил Кранаха на создание двенадцати гравюр, изображающих самые грязные и отвратительные сцены, описанные Лютером. Ужасные эти гравюры соперничают с худшими творениями Иеронима Босха; некоторые из них способны подействовать как рвотное. На одной из них ухмыляющийся демон с пятнистой шкурой, женскими грудями и хвостом испражняется полудюжиной кардиналов, а рядом папу кормит грудью мерзкая обнаженная старуха со змеями вместо волос. На другой демон, сидящий с двумя своими собратьями на перекладине виселицы, извергает из заднего прохода целый поток монахов: те грудой падают на землю, причем у одного задрана ряса и видны гениталии. Издеваясь над целибатом клириков, Лютер даже присвоил папе Павлу III прозвище «Его Содомское Адейшество Павла III». Словом, любители непристойностей найдут для себя в этом сочинении немало интересного.
