В отличие от Лютера, читавшего Библию страстно, запоем, другие монахи – по его рассказам – читали Писание мало или пренебрегали им вовсе. Именно одержимость Лютера Библией и отличное знание ее привлекли к нему внимание Штаупица
[50]. Как Лютер своей жаждой читать и понимать Библию выделялся среди монахов своего монастыря – почти так же выделялся и Штаупиц среди богословов своего времени.
Как ни странно, когда послушник становился монахом, Библию у него отбирали. Теперь он должен был ограничить свой круг чтения сочинениями схоластов – по крайней мере у себя в келье. По-видимому, после пострижения Лютеру позволено было читать Библию лишь во время занятий в монастырской библиотеке. Однако Лютер считал для себя необходимым читать именно Библию – именно в ней он надеялся найти ответы на свои вопросы; комментарии схоластов мало ему в этом помогали. Они не проясняли, а затемняли ситуацию и лишь ухудшали его состояние.
Во времена Лютера толкование Библии было безнадежно затемнено формальным и изощренно-искусственным схоластическим подходом, который для такого человека, как Лютер – живого ума, активно ищущего истину, – должен был казаться невыносимым. Однако таков был обычай того времени: любой библейский отрывок первым делом укладывали на прокрустово ложе схоластических толкований и рассекали на четыре части. Как говаривал Марк Твен, чтобы понять, как устроена шутка, надо ее убить – здесь так же «убивали» Библию. Схоласты знали четыре способа толкования текста: первый – буквальный его смысл, второй – топологический, третий – аллегорический, четвертый – анагогический. Например, для псалмов – которые Лютер читал и пел каждый день во время молитвы – буквальный смысл всегда понимался как христологический. Топологический – значение текста для человечества; под этим чаще всего понималось его нравственное истолкование. Аллегорический смысл относился к Церкви, а анагогический связывал текст с библейскими «последними временами». О том, как сложился этот странный способ читать Библию, мы сейчас рассказывать не будем; важно то, что из-за него студенты вынуждены были изобретать очевидно неверные толкования, что он был тяжел, утомителен и, главное, ничуть не помогал Лютеру – или кому-то еще – найти в словах или за словами Библии Бога. Однако именно так христиане читали Библию много лет, – и, конечно, не безвестному молодому монаху было опровергать эту сложившуюся традицию. Но можно представить себе раздражение и досаду Лютера, сыгравшие важную роль в его богословском пути.
Было и другое, заставлявшее Лютера задумываться о том, что, возможно, он – или Церковь – упускает что-то важное. Например, во время пребывания в Эрфуртском монастыре Лютер однажды наткнулся на проповеди Яна Гуса. Любопытно, что проповеди известного еретика монахам, как видно, никто читать не запрещал – но, так или иначе, Лютер их прочел. Мы знаем, что при этом он немало – и неприятно – удивлялся тому, что Гус был объявлен еретиком и сожжен. Однако пока он был не готов говорить об этом открыто или даже с кем-то обсуждать. Пока Лютер хотел только одного: быть смиренным послушным монахом, доверять суждению Церкви. А если его видение расходилось со взглядами Церкви, он говорил себе: должно быть, я чего-то не понимаю, но со временем пойму.
Свои занятия в монастыре Лютер начал летом 1507 года; однако уже осенью 1508 года Штаупиц отправил его в Виттенберг. Обычно монах проводил в своем монастыре всю жизнь – должно быть, того же ожидал и Лютер; но Штаупиц, генеральный викарий ордена, обладал правом посылать монахов туда, где они ему требовались – и сейчас Лютер потребовался ему в Виттенберге. Не предполагалось, что Лютер останется там надолго. И в самом деле, в тот раз он прожил там всего год. Мы знаем, что со временем он вернется в Виттенберг и уже никогда его не покинет; но в 1508 году, отправляясь туда впервые по приказу Штаупица, Лютер ничего подобного еще не предполагал. Возможно, Штаупиц послал его в другой город, видя, что борьба Лютера с грехом лишь изнуряет его, не принося успехов, и полагая, что смена обстановки пойдет ему на пользу. А может быть, имелся у него и далеко идущий план со временем перевести Лютера в Виттенберг насовсем. Штаупиц был там деканом богословского факультета – и, вполне возможно, полагал, что Лютер станет украшением его преподавательского состава.
За год в Виттенберге Лютер многого достиг. Уже 9 марта 1509 года он получил первую свою богословскую степень – бакалавра теологии; и той же осенью сдал экзамен на вторую богословскую степень – бакалавриат по «Сентенциям» Петра Ломбардского, важнейшему и общепризнанному учебнику богословия средневековой Европы. Разумеется, изучал Лютер и Дунса Скота, и Фому Аквинского, и последнего укорял за «чрезвычайную пространность рассуждений»
[51]. Там же, в Виттенберге, Лютер впервые принял участие в академической дискуссии – диспутации, как это тогда называлось – о догматических принципах. Лютер выступал против широко распространенного убеждения, что богословские идеи нужно просто принимать на веру, без доказательств. В каком-то смысле этот диспут предвещал будущее. Лютер не спешил ниспровергать основы, однако задним числом можно заметить, как росло его недовольство всем, что его окружало. Он слишком высоко ценил истину, чтобы позволить запутать себя софистикой или просто отмахнуться от сомнений. Ему нужны были настоящие ответы – и Библию он хотел читать так, чтобы эти ответы в ней найти; и уже начал подозревать, что в официальных ответах, которые предлагает ему Церковь, не слишком много правды.
Прослышав об успехах собрата в Виттенберге, некоторые из монахов в Эрфуртской обители преисполнились завистью. Но, так или иначе, после года в Виттенберге Лютеру пришлось вернуться домой. Интересно, что в Эрфурте он не принес обычную присягу, в которой бакалавр обещал получать докторские степени там же, где получал и предыдущие. Почему так произошло – мы не знаем; но отсутствие такой присяги впоследствии создало ему проблемы. Так или иначе, в Эрфурт Лютер вернулся ненадолго; вскоре его занятия были прерваны приказом ехать в Рим.
Путешествие в Рим. Aetatis 27
Для поездки в Рим Лютера снова выбрал Штаупиц. Формальная причина, по которой Лютер отправился туда (по-видимому, вместе со своим эрфуртским собратом, занимавшим более высокое положение в ордене, по имени Натин), была в том, что в это время между августинцами возник спор, требовавший разрешения. Одна ветвь августинских монахов, так называемые «августинцы-каноники», очень строго соблюдала все требования устава, а другие монастыри допускали разные послабления. Монастырь в Эрфурте относился к «каноникам». Как генеральный викарий всего ордена, Штаупиц настаивал, чтобы Эрфуртский монастырь – вместе с еще восемнадцатью монастырями «каноников» – перешел под его прямое управление и утратил свою относительную независимость. Намерение Штаупица – и желание его римского начальства – состояло в том, чтобы привести все «канонические» монастыри под его юрисдикцию и помочь монастырям с более свободными нравами приблизиться к высоким стандартам «каноников». Однако эрфуртские братья решительно воспротивились потере независимости. Лютер участвовал в первой встрече по этому вопросу, состоявшейся в Нюрнберге, где монастыри «каноников» решительно отказались подчиниться желанию Штаупица. Эта идея привела их в такое негодование, что они обратились с апелляцией напрямую в Рим – на что имели полное право. Штаупиц на это согласился – и отправил в Рим с апелляцией Лютера, надеясь, что это пойдет ему на пользу.
