Но и здесь приходится предположить, что у Штаупица были и другие причины отправить Лютера в это долгое и знаменательное путешествие. Во-первых, Штаупиц, несомненно, верил, что его подопечному будет полезно вырваться из монастырской рутины. Шестнадцать сотен миль до Рима и обратно, пройденные пешком, несомненно, помогут молодому Мартину отвлечься от изнурительного и бесплодного самокопания.
В ноябре 1510 года Лютер отправился в путь. Как ни удивительно, в первый и последний раз в жизни покинул он пределы своего тесного мирка; ведь после Вормсского рейхстага 1521 года, где Лютер был признан еретиком и объявлен вне закона, передвижения его были поневоле ограничены пределами Саксонии. Все путешествие Лютер и его спутник Натин, скорее всего, проделали пешим ходом.
Одну из первых остановок на этом долгом пути Лютер сделал в Нюрнберге, в 140 милях к югу от Эрфурта. Здесь он увидел недавно законченный Männleinlaufen – впечатляющие механические часы на башне «Фрауэнкирхе» [церкви Девы Марии] XIV века. Несомненно, это чудо часового искусства должно было его поразить. В центре циферблата восседал император Священной Римской империи: на его одеяния художник не пожалел позолоты. Каждый день, ровно в полдень, двое трубачей вздымали свои инструменты и трубили, а вслед за ними звонари звонили в колокола, барабанщики били в барабаны – и из дверцы в часах плавно выступали семеро курфюрстов, обходили императора кругом и скрывались за левой дверцей. Трижды совершали они свой круг, а затем чудо прекращалось, чтобы вновь свершиться через двадцать четыре часа
[52].
Примерно через три дня Лютер и его спутник добрались до Ульма – и здесь, вытаращив глаза, любовались исполинским Ульмским собором, чей 530-футовый шпиль делал его высочайшей церковью в мире – как тогда, так и сейчас, пятьсот лет спустя. Внутренние помещения церкви составляют 400 футов в длину и 160 в ширину, а центральный неф достигает высоты в 136 футов – для тех времен пространство неописуемо огромное. До того, как там установили скамьи, в Ульмском соборе могли поместиться двадцать тысяч человек. Безусловно, ничего даже отдаленно похожего Лютер до сих пор не видывал. Однако позже он замечал: огромность этой церкви, как позднее и римского собора Святого Петра, скорее неприятно его поразила – ведь очевидно было, что такая гигантская церковь не годится для проповеди. Ему это, разумеется, казалось не просто ошибкой, но ошибкой роковой, каким-то трагическим абсурдом. Лютер чувствовал, что в жертву величию здания принесена духовная жизнь людей, которые в нем молятся. Цель Церкви – не поражать красотой и величием интерьеров, а нести пастве слово Божие: если этого не происходит – зачем тогда все?
Дальше путь Лютера пролегал через Швабию, Баварию и дальше, через заснеженные Альпы, величественные и молчаливые. Прибыв наконец в прославленный город Милан, Лютер обнаружил, что не может отслужить здесь мессу – но на сей раз по совсем иной причине, не имеющей ничего общего с его недостоинством. Дело в том, что более тысячи лет назад, в IV веке, епископом города был святой Амвросий Медиоланский. Он ввел особый, так называемый амвросианский обряд: в Милане так служили литургию на протяжении всех одиннадцати веков до Лютера и служат по сей день. Однако Лютер, как и большинство священников не из Милана и окрестностей, был знаком лишь с римским обрядом.
Из Милана монахи отправились в Болонью, на родину старейшего университета, основанного более четырехсот лет назад, в 1088 году; здесь их застигли суровые декабрьские морозы вкупе с тем, что в этом славном городе встречается нечасто – снегопадом.
Из засыпанной снегом Болоньи Лютер и его спутник отправились на юг, во Флоренцию. Здесь лишь двенадцатью годами ранее был осужден за ересь и сожжен на костре Савонарола. Несомненно, Лютер полюбовался здесь потрясающим «Давидом» Микеланджело, законченным всего семь лет назад. Исполинский шедевр высотой почти в восемнадцать футов стоял перед Дворцом Синьории
[53]; однако о нем Лютер позднее не упоминал ни словом. Говорят иногда, что Лютер проехал через всю Италию в расцвете Возрождения, но самого Возрождения не заметил.
Из Флоренции Лютер со спутником отправились в Сиену. И наконец, где-то в конце декабря, на Кассиевой дороге взорам их наконец предстала вожделенная цель путешествия: великий сказочный город императоров и пап, Вечный город, город на семи холмах, а также – самое важное для Лютера – город, где были замучены и жестоко убиты за христианскую веру тысячи мучеников, самые известные из которых – Петр и Павел. И всего через пару дней глаза путника из далекой Саксонии узрят их святые мощи! Лютер пал на колени, распростерся ниц на холодной земле и воскликнул: «Благословен будь, святой Рим, истинно святой, ибо здесь пролило кровь свою несказанное множество святых мучеников!»
[54]
В Риме Лютер провел около месяца: жил он либо в резиденции главы папских представителей, которому они подали свою апелляцию, либо неподалеку, в монастыре Санта-Мария дель Пополо. История этого не уточняет. Известно, однако, что единственной цели, ради которой монахи прошагали пешком тысячу шестьсот миль, достичь не удалось. Эджидио да Витербо, начальник Штаупица, отдавший приказ о слиянии монастырей, попросту отказался выслушать послов. Выходит, что Лютер с товарищем прошли своими ногами восемьсот миль совершенно напрасно. Так или иначе, об этой стороне своего путешествия Лютер не упоминает вовсе.
Совсем иное дело – духовные возможности, открывшиеся ему в Риме! Об этом Лютер готов был рассказывать всю оставшуюся жизнь. Нигде больше в мире не открывался смертным такой доступ к вечным сокровищам! Рим, престол веры, предоставлял паломникам почти безграничные возможности просвещения и духовного совершенствования – поэтому сюда спешили благочестивые странники со всех концов Европы. Оказавшись в Риме, чужестранец не знал, с чего начать, за что приняться. Почти обязательным условием для каждого уважающего себя пилигрима был однодневный марафон по семи главным римским соборам: не вкушая с утра ни кусочка пищи, требовалось посетить каждый, закончить собором Святого Петра и там отстоять мессу. Это богатство возможностей поразило и оглушило Лютера. Быть может, теперь, в Риме, Бог наконец-то откроет дверь, в которую Лютер неустанно стучал? Быть может, мучительные Anfechtungen, калечащие в этой жизни и отнимающие надежду на жизнь грядущую, наконец останутся позади?
Откровенно сказать, Рим 1510 года, в котором побывал Лютер, был лишь бледной тенью былого славного Рима цезарей. Двенадцать миль Аврелиановых стен, возведенных в III веке – двадцати футов высоты, почти с четырьмя сотнями башен – огораживали теперь изрытый ямами пустырь, прибежище коз, коров и бродячих собак; странным образом, даже проститутки и банды разбойников, наводнявшие город, обходили его стороной. Далеко было этому Риму и до величественного Рима времен расцвета Возрождения, каким обычно мы его себе представляем, – Рима Микеланджело и «нового» собора Святого Петра.
