Разумеется, своими действиями Лютер хотел вызвать перемены – но надеялся, что церковные власти будут ему за это благодарны. А в первую очередь хотел он получить признание от Бога, делая то, что должен делать любой добросовестный учитель истины Божьей. В последующие годы Лютер много раз говорил: он ведь «доктор», он «присягнул» учить истине и только истине – так что иного пути для него попросту не было. Он чувствовал, что делает нечто доброе – и уверен был, что папа и другие расценят его старания так же. Они пока что не были ему противниками, а он – он был всего лишь смиренным монахом в единственной Церкви западного христианского мира. Представить себе, какую лавину вызовет он, сбросив вниз этот камень, Лютер не мог. И, отправив письмо и опубликовав тезисы, он не знал и не ведал, какие темные силы пробудит от сна.
Прежде всего Лютер понятия не имел, насколько лично важен для Альбрехта Майнцского успех торговой кампании Тетцеля. Как оказалось, у архиепископа был в этом деле свой корыстный интерес, хотя, кроме самого архиепископа и папы, почти никто об этом не знал. Но именно эта неприглядная деталь как нельзя лучше дополняет картину и показывает, как далеко зашла папская власть по пути бессовестной наживы. Поистине поразительная подробность, о которой Лютер не ведал, состояла в том, что архиепископ Альбрехт не просто надзирал за продажей индульгенций в Германии с целью финансировать строительство собора Святого Петра в Риме. Была у него и тайная, очень личная причина всей душой поддерживать торговлю индульгенциями на своей территории.
История эта началась в 1513 году, когда Альбрехт в возрасте двадцати трех лет стал архиепископом Магдебургским. Всего год спустя он сделался курфюрстом Майнцским – важная политическая должность. Этими приобретениями территориальные и церковные амбиции Альбрехта не насытились. Но увы, как раз когда он распробовал вкус власти и захотел большего, Ватикан издал указ, согласно которому соединение нескольких архиепископств в одних руках однозначно и строго запрещалось. Много лет эта практика вела к тяжелым злоупотреблениям, кому-то из ватиканских чиновников это надоело – и на пути у Альбрехта и его честолюбивых планов стеной встал новый запрет. Отменить его было невозможно: да и чего стоил бы запрет или правило, которые легко отменить? Нет, правила есть правила, с ними приходится считаться… если, конечно, ты не готов заплатить, и заплатить действительно большие деньги. В деньгах Ватикан нуждался остро и постоянно: ведь папа Лев X отличался таким расточительством, что все предыдущие папы в сравнении с ним выглядели жалкими скрягами. Так что, если бы кто-то явился к Матери-Церкви с богатым даром – впечатляющей суммой в звонкой монете для ватиканской сокровищницы, – ему простилось бы множество грехов.
А молодой Альбрехт так страстно желал майнцского архиепископства, что готов был заплатить сколько угодно и взять деньги откуда угодно, если потребуется. Наконец, хоть и с сильными сомнениями и опасениями, папа предложил ему выложить огромную сумму – двадцать три тысячи дукатов; тогда, сказал он, на нарушение неудобного правила можно будет посмотреть сквозь пальцы. Цифра немыслимая; откровенно говоря, таких денег у Альбрехта и близко не было. Но что ему оставалось? Лишь одно: занять их у Якоба Фуггера из знаменитого семейства Фуггеров, сказочно богатых немецких банкиров. Но как Альбрехту выплатить такой долг? Было бы желание, а способ найдется: и папа Лев X, оказавшись тут как тут, предложил ему изобретательное решение. Что, если Альбрехт организует у себя в Германии кампанию по продаже индульгенций, официально – ради постройки собора Святого Петра? И что, если папа официально разрешит ему оставить половину вырученной прибыли себе? Из этой прибыли Альбрехт сможет расплатиться с жадными Фуггерами! Подробностей этой сделки никому знать не надо; все будет шито-крыто. Так они и сделали.
Более грязный секрет, связанный с торговлей индульгенциями, трудно себе и представить. Неудивительно, что именно он стал последним перышком, сломавшим спину средневекового христианского мира. То, что смиренные верующие бросали в денежный ящик пожертвования на строительство собора, веруя, что за это им простятся грехи – уже очень и очень дурно. Но то, что половина этих денег на самом деле шла на покрытие огромного долга, сделанного архиепископом ради того, чтобы подкупить папу и нарушить церковные правила… да, это была уже не «вишенка на торте». Это был огромный зловонный торт из дерьма, брошенный всем честным верующим прямо в лицо.
Лютер обо всех этих подробностях не знал и не ведал. Однако знал достаточно, чтобы изложить свои тревоги архиепископу и провести на эту тему академические дебаты с виттенбергскими церковными богословами. Только для этого и разместил он на церковных дверях свои тезисы. Наше представление об их значимости искажено, поскольку сформировалось задним числом. Лютер всего лишь предлагал диспут своим собратьям-ученым. Вслед за публикацией тезисов назначен был день и час диспута – однако не пришло на него ни единой живой души. Почему не появились студенты, мы не знаем. Почему не пришли простые граждане Виттенберга, более понятно: тезисы были написаны по-латыни, а простые люди тех времен обычно латыни не знали, так что они оказались в невыгодном положении. И, если бы не ответные действия архиепископа Альбрехта и Тетцеля – вполне возможно, вся история не имела бы продолжения и благородный порыв Лютера угас бы, как гаснет случайная искра, упав на влажную землю.
Через несколько недель – в то время он уже торговал небесными сокровищами в окрестностях Берлина – Тетцель прочел тезисы Лютера и был, говорят, так разъярен, что вскричал: «И трех недель не пройдет, как я отправлю этого еретика на костер!» По обычаю, на еретика, всходящего на костер, напяливали нечто вроде высокого колпака – так что Тетцель добавил: «И пусть себе отправляется на небеса в колпаке!»
[95]
Так или иначе, первым шагом к Революции Революций стали «Девяносто пять тезисов» Лютера. Приведем их полностью, вместе с кратким вступлением
[96]:
Оригинальные «Девяносто пять тезисов» Лютера, напечатанные в 1517 году
Во имя любви к истине и стремления разъяснить ее, нижеследующее будет предложено на обсуждение в Виттенберге под председательством достопочтенного отца Мартина Лютера, магистра свободных искусств и святого богословия, а также ординарного профессора в этом городе. Посему он просит, дабы те, которые не могут присутствовать и лично вступить с нами в дискуссию, сделали это ввиду отсутствия, письменно. Во имя Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.
1. Господь и Учитель наш Иисус Христос, говоря: «Покайтесь…» (Мф. 4:17), заповедовал, чтобы вся жизнь верующих была покаянием
[97].
