74. Так гораздо страшнее он намерен поразить отлучением тех, кто под предлогом отпущений замышляет нанести урон святой благодати и истине.
75. Надеяться, что папские отпущения таковы, что могут простить грех человеку, даже если он – предполагая невозможное, – обесчестит Матерь Божию – значит лишиться разума.
76. Мы говорим против этого, что папские отпущения не могут устранить ни малейшего простительного греха, что касается вины.
77. Утверждать, что св. Петр, если бы был папой, не мог бы даровать больше благодеяний – есть хула на св. Петра и папу.
78. Мы говорим против этого, что этот и вообще всякий папа дарует больше благодеяний, а именно: Евангелие, силы чудодейственные, дары исцелений и прочее – как сказано в Первом послании к Коринфянам, глава 12 [ст. 28].
79. Утверждать, что пышно водруженный крест с папским гербом равномочен Кресту Христову, значит богохульствовать.
80. Епископы, священники и богословы, дозволяющие вести такие речи перед народом, ответят за это.
81. Это дерзкое проповедование отпущений приводит к тому, что почтение к папе даже ученым людям нелегко защищать от клевет и, более того, коварных вопросов мирян
[113].
82. Например: Почему папа не освободит чистилище ради пресвятой любви к ближнему и крайне бедственного положения душ – то есть по причине наиглавнейшей, – если он в то же время неисчислимое количество душ спасает ради презренных денег на постройку храма – то есть по причине наиничтожнейшей?
83. Или: Почему панихиды и ежегодные поминовения умерших продолжают совершаться и почему папа не возвращает или не позволяет изъять пожертвованные на них средства, в то время как грешно молиться за уже искупленных из чистилища?
84. Или: В чем состоит эта новая благодать Бога и папы, что за деньги безбожнику и врагу Божию они позволяют приобрести душу благочестивую и Богу любезную, однако за страдание такую же благочестивую и любимую душу они не спасают бескорыстно, из милосердия?
[114]
85. Или: Почему церковные правила покаяния, на самом деле уже давно от неупотребления себя отменившие и мертвые, до сих пор еще оплачиваются деньгами за предоставленные индульгенции, словно они еще в силе и живы?
86. Или: Почему папа, который ныне богаче, чем богатейший Крез, возводит этот единственный храм св. Петра охотнее не на свои деньги, но на деньги нищих верующих?
[115]
87. Или: Что папа прощает или отпускает тем, кто посредством истинного покаяния имеет право на полное прощение и отпущение?
88. Или: Что могло добавить Церкви больше блага, чем если бы папа то, что он делает теперь единожды, совершал сто раз в день, наделяя всякого верующего этим прощением и отпущением?
89. Если папа стремится спасти души скорее отпущениями, нежели деньгами, почему он отменяет дарованные прежде буллы и отпущения, меж тем как они одинаково действенны?
90. Подавлять только силой эти весьма лукавые доводы мирян, а не разрешать на разумном основании – значит выставлять Церковь и папу на осмеяние врагам и делать несчастными христиан
[116].
91. Итак, если индульгенции проповедуются в духе и по мысли папы, все эти доводы легко уничтожаются, более того – просто не существуют
[117].
92. Посему да рассеются все пророки, проповедующие народу Христову: «Мир, мир!» – а мира нет (Иер. 6:14).
93. Благо несут все пророки, проповедующие народу Христову: «Крест, крест!» – а креста нет.
94. Надлежит призывать христиан, чтобы они с радостью стремились следовать за своим главой Христом через наказания, смерть и ад.
95. И более уповали многими скорбями войти на небо, нежели безмятежным спокойствием (Деян. 14:22)
[118].
Копию своих «Девяноста пяти тезисов» Лютер включил в письмо, отправленное архиепископу Альбрехту. И письмо, и тезисы сперва были отправлены в Магдебург, а оттуда пересланы архиепископу. Впервые он открыл письмо не ранее 17 ноября – и, даже открыв, был не в том расположении духа, чтобы внимательно его читать. Мучили его все те же финансовые затруднения: увы, обычные уловки Тетцеля не приносили и половины той прибыли, на которую он рассчитывал. Одну из причин этого Альбрехт видел в том, что его соперник-курфюрст, Фридрих Саксонский, не дал разрешения на торговлю индульгенциями у себя в княжестве. А как помогли бы Альбрехту деньги саксонских простаков! И тут еще – здравствуйте-пожалуйста! – какой-то зануда-богослов, и не откуда-нибудь, а из университета того самого Фридриха, разразился целым трактатом о том, что торговать индульгенциями вообще неправильно, и это надо поскорее прекратить. А ведь дело и так идет не слишком успешно. Слишком много продавцов индульгенций в последнее время осаждает верующих, и на этот товар явно падает спрос. Отчасти поэтому Фридрих и предпочел не впускать в свое княжество очередного ватиканского коммивояжера.
Что делать с письмом, Альбрехт не знал, но чувствовал, что нужно что-то ответить. Просто бросить письмо в огонь и забыть о нем нельзя: автор его – не простой монах, а глава богословского факультета Виттенбергского университета, а также генеральный викарий одиннадцати монастырей. Так что, прочитав письмо, через две недели Альбрехт передал его богословскому факультету университета в своем родном Майнце, надеясь, что ученые богословы дадут ему какой-нибудь полезный совет. Совсем уж безбожником Альбрехт не был – и, должно быть, смутно чувствовал, что в словах Лютера есть нечто справедливое; просто время сейчас было уж очень неподходящее, чтобы в этом разбираться.
