– Иди ко мне… – он снова нежно взял ее за руку и улыбнулся, глядя в ее бездонные, как море, голубые глаза. – Ты сегодня безумно красива. Иди ко мне… Ну же…
– Позже… – она вдруг стала совсем отстраненной.
– Что тебя тревожит? – участливо спросил Генрих, поцеловав ее руку.
– Я слышала, ты вчера дрался на дуэли?
– А я об этом уже забыл. Недоразумение, а не дуэль, – Генрих усмехнулся, вспомнив забавное приключение. – Неужели испугалась, что меня могли убить? Как приятно, что ты переживаешь за меня. Не ожидал. Очень мило с твоей стороны, – он снова поцеловал ей руку.
– Мне не нравится причина дуэли. Только об этом и разговоров в свете, – в ее тоне начало появляться недовольство, которое она пока еще сдерживала. – Судачит даже прислуга. Вызов на дуэль на улице, на глазах простолюдинов! Отвратительно и пошло!
Генрих вздохнул, в очередной раз вспоминая нелепую ситуацию:
– Молодой человек решил, что я домогаюсь его подруги детства. Страшно ревнует. Похож на глупого щенка-подростка – много тявкает и мечется без толку. Фехтует отвратительно…
– Я сказала, мне не нравится причина дуэли, – уже с раздражением повторила Полина и со злостью вырвала руку, которую все еще держал Генрих. – Эта ваша гувернанточка. Как ты мог опуститься до того, чтобы драться за прислугу?
– Она не прислуга. Госпожа Несвицкая из древнего, но обедневшего дворянского рода. Вынуждена работать. Тебе этого, к счастью, не понять, – раздражение Полины вызывало у него удивление.
– Даже я знаю, что нельзя участвовать в дуэли из-за женщины с сомнительной репутацией. Это пятно на чести дворянина, – не унималась Полина. – Все будут смеяться мне в лицо!
Генрих ушам своим не поверил:
– Кто бы говорил! Я дважды дрался из-за тебя на дуэли, а уж твоя более чем сомнительная репутация известна всем.
– Не сравнивай меня с ней! – зло и с ненавистью воскликнула графиня, изменившись в лице.
– Я не сравниваю. Вспомни, до твоего удачного замужества ты была всего лишь певичкой провинциального театра, даже не примой. Дочь мелкого чиновника. Если бы не вышла замуж за графа Рокотова, так и осталась бы простолюдинкой. Он как-то удачно скоропостижно умер, помнится… – слова Генриха вызвали очередной приступ ярости у его любовницы.
– Как ты смеешь говорить об этом!
– Просто тебе не стоит забывать о твоем происхождении… – Генрих продолжал недоумевать. Что так злит Полину?
– Мое происхождение осталось в прошлом. Я графиня Рокотова! – гордо сверкнула глазами Полина. – А не какая-то нищенка из захудалых дворян!
– Да ты ревнуешь! Что за глупости! Вчера ревновала к девице Розенфельд, сегодня придумала это. Мы с тобой вместе уже давно, и мы неплохая пара. Так зачем все усложнять? Перестань и иди ко мне! – он не хотел ссоры и еще раз попытался обнять любовницу.
Но та злобно оттолкнула его:
– Я не ревную! Меня это просто бесит! У тебя даже голос меняется, когда ты говоришь о ней!
– Успокойся, эта девушка нам с тобой не чета. Она из другого мира, где нет лицемерия и распутства. Чистая и простая. И я ее не интересую, поверь. – Генрих понял, что Полина права. Он говорит о Екатерине если не с нежностью, то, по крайней мере, с теплотой.
– Зато она, похоже, интересует тебя! – гнев графини нарастал с каждым мгновением.
– Что с тобой сегодня? Ты же знаешь, я не терплю сцен! – Генрих впервые видел свою любовницу в таком бешенстве.
– Эту никчемную пресную девицу ты ставишь выше меня?!
– Сейчас ты ведешь себя как мещанка. – Ее поведение уже начинало злить Генриха. – Посмотри, что ты из себя представляешь: немного вкуса и бездна лени, море тщеславия, эгоизма и злости. Ты бесишься от безделья и скуки. Поговорим, когда успокоишься.
– Эта дрянь только и ищет, как и кому продать себя подороже! Я насквозь вижу подобных мерзавок! – голос Полины дрожал от гнева и презрения. – Она мечтает нырнуть к тебе в постель, просто набивает себе цену!
– Не смей! – угрожающе проговорил фон Берг.
– Ударишь женщину?! – с вызовом спросила Полина глядя ему в глаза.
Это стало последней каплей. Генрих неожиданно успокоился. Для него отношения с Полиной закончились.
Он оделся и холодно бросил Полине:
– Такую, как ты, – да. Лучше не искушай меня.
Барон вышел, закрыв за собой дверь, и услышал, как через мгновение что-то с силой ударилось об нее и со звоном разлетелось во все стороны.
Глава 22
Наступил день, назначенный Магистром для представления ему Екатерины. Почти весь вечер накануне и все утро Генрих и Егор провели с ней. Они отвечали на ее вопросы и старались как можно подробнее разъяснить всю серьезность принимаемого ею решения. У Екатерины сложилось впечатление, что они волнуются о ее предстоящем визите к Магистру больше, чем она сама.
Барон давал ей последние наставления о правилах поведения и этикете в Братстве:
– Не говорите без позволения Магистра. Не задавайте вопросов, пока вам не разрешат. Отвечайте четко и громко.
– Генрих Александрович, вы мне это уже вчера говорили, – умоляюще сказала Екатерина. – Я все помню.
– Еще раз повторить не помешает. Никакие вопросы о вашей личной жизни не должны вас шокировать, это не праздный интерес. Отвечайте на них откровенно и не смущаясь.
– Ну что такого у меня могут спросить, на что я не отвечу откровенно? Есть ли у меня тайный любовник? – уже с некоторой тоской возмутилась девушка. – Я отвечу на все вопросы честно и без утайки.
Генрих замялся.
– По правде говоря, есть один вопрос… Как вы обрели дар?
– Все просто. Я вас укусила. – Екатерина не видела в этом чего-то особенного.
– А почему?
Теперь настала очередь задуматься Екатерине. Глупо объяснять все подробно: барон предложил аферу с помолвкой – я согласилась, он сказал, что я беременна – я разозлилась. Хотела его ударить, он сопротивлялся, и я его укусила. Водевиль какой-то. Они оба будут выглядеть как два умалишенных перед всем Братством.
– Я должен вам признаться, – Генрих посмотрел ей в глаза. – Я солгал Магистру. Не мог же я ему долго и путано рассказывать всю историю. Я сказал, что обнял вас и пытался поцеловать… А вам это не понравилось.
– Даже здесь вы не можете без вранья! – возмутилась девушка. – И я обязана вас покрывать, вы же этого хотите?
– Можете рассказать правду, – пожал плечами барон, стараясь казаться равнодушным.
– И чем это чревато? – поинтересовалась Екатерина.
– Для вас – ничем, – он безразлично посмотрел в окно.
– Об этом я как-то догадалась, – саркастически заметила Екатерина. – Вы же о себе печетесь. Или я не права?
