Екатерина легко встала с кровати.
– Сейчас принесу лекарство. Оно уменьшит боль, и вам станет легче.
– Позже. Пожалуйста, вернитесь назад. – Он взглядом указал на место рядом с собой. – Мне тяжело двигаться, а так удобнее с вами разговаривать.
Она продолжала улыбаться:
– И не надейтесь. Чтобы говорить со мной, достаточно слышать. Совсем не обязательно на меня смотреть.
– Вы неимоверно жестоки… – Он вздохнул и прикрыл глаза.
Девушка вышла и вернулась с лекарствами. С ней вошел Егор.
– Как я рад, что все обошлось! – он довольно улыбался во весь рот.
– Спасибо, Егор. Если бы не ты, Полина меня бы прикончила. Я тебе обязан жизнью… – Барон был счастлив видеть своего верного товарища и спасителя.
– Жаль, не удалось убить ее. – Егор вздохнул. – Но ранил сильно.
– Надеюсь, она долго будет зализывать свою рану. Доложили Магистру о ней?
– Да, господин Никитин сразу же отсюда направился к Магистру. Генрих Александрович, вы вчера подарили мне свои часы на память. – Егор положил на тумбу у кровати золотые карманные часы на массивной цепочке. – Надеюсь, мы еще не скоро обменяемся прощальными подарками.
– Я их тебе подарил и назад не возьму. Теперь это лишь жалкая благодарность за мою жизнь. Забери их, прошу… А я постараюсь отплатить тебе чем-нибудь более ценным.
– Ваша дружба – самое ценное для меня.
– Мне осталось только прослезиться, – засмеялся Генрих, но тот час же снова поморщился от боли. – Ты знаешь, что для меня это тоже очень важно…
– И я не отдам вам нож. – Екатерина откровенно светилась от счастья. – Я просто принимаю ваш подарок. Он очень красивый.
– Это фамильный нож нашей семьи. Надеюсь, он будет верно служить вам и никогда не подведет…
Екатерина подошла к фон Бергу, присела на край кровати и протянула какую-то микстуру в стакане.
– Пейте… Это лекарство.
Он покорно выпил.
– А теперь пейте это. – Она поднесла к его губам мутный теплый напиток в большой фарфоровой кружке.
– А это что за пойло? – подозрительно поинтересовался барон.
– Крепкий куриный бульон. Его прописал вам врач.
– Я его не буду… Ненавижу бульоны. – Фон Берг брезгливо отвернулся от кружки.
– Вы ведете себя как капризный ребенок.
– Мне можно, я вчера чуть не умер…
– К счастью, вы выжили, и вам надо набираться сил. – Она была настойчива и заботлива. – Будете есть, спать и выполнять все, что положено, пока не поправитесь окончательно.
– Хотите сделать из меня толстого жертвенного барана?
– Вы невыносимы, но я от вас не отстану… Пейте. – Девушка осторожно поднесла к его губам кружку.
– Тогда пододвиньтесь ко мне поближе и помогите сесть. – Превозмогая боль, он обнял ее за талию.
– Вы пользуетесь тем, что больны, и ведете себя, как мальчишка. – Девушка мягко, но твердо сняла его руку со своей талии. – В другой ситуации я вылила бы этот бульон вам на голову, но теперь я просто заставлю его выпить. И не сопротивляйтесь – не получится. Сегодня я сильнее вас. – Она засмеялась, и барон все-таки выпил бульон залпом, как водку. Поморщился:
– Теперь довольны?
– Почти. Осталось принять снотворное, и на сегодня все.
Фон Берг обреченно выпил и его.
– Вы напичкали меня лекарствами по самое горло.
– Для вашего же блага.
– Так говорят все тираны. Чтобы смягчить мои мучения, просто прилягте рядом. Даже на расстоянии вы меня согреете своим присутствием. Ну же, пожалуйста…
– Когда вы поправитесь, я припомню вам все. – Девушка шутливо погрозила барону пальцем. – И месть моя будет страшна. А теперь не капризничайте и спите. Иначе в следующий раз рядом с собой на кровати вы увидите Егора – будет его очередь дежурить около вас.
– Вы хотите моей смерти? Этого я не переживу… Вы сегодня совершенно бессердечны к моим душевным и физическим страданиям. Будьте же милосердны и пожалейте меня хоть немного!
– Не можете не дурачиться! Ну, хорошо, я посижу рядом, пока вы не заснете. – Екатерина смягчилась и опустилась на стул, стоявший возле кровати. Генрих взял девушку за руку.
Ее присутствие успокаивало и волновало его одновременно. Сегодня он позволил себе валять дурака и говорить Катрин вольности. Потом можно будет списать это на болезнь.
Ему так многое хотелось ей сказать. Но он этого никогда не сделает – она не будет с ним счастлива, и он не посмеет тревожить ее своими признаниями. Они слишком разные… Холодный законченный эгоист и чистая невинная девушка. Даже если он изменится, что ожидает их в будущем?
При его любви к риску и азарте в охоте, он вряд ли проживет долго… Спокойная жизнь тихого обывателя не для него. И это поменять он не в силах, даже ради Катрин, как цвет глаз или волос. А она будет переживать все его падения, как свои собственные. Как она осунулась за последние дни… Катрин так близко принимает все к сердцу.
Фон Берг наслаждался последними мгновеньями мимолетного счастья от близкого присутствия девушки. Когда он поправится, она уже не будет сидеть рядом с ним и он не будет держать ее за руку…
Крепкий сон начал окутывать Генриха, он закрыл глаза, и дыхание его становилось ровным и глубоким.
– Катрин, не уходите… – попросил он.
– Как же я от вас уйду? Я буду рядом…
Глава 40
Минут через десять в дверь постучали, и не успела девушка ответить, как в комнату уверенно и шумно вошел врач. Его каблуки громко затопали по паркету.
– Тише, он спит, – недовольно прошептала Екатерина и замахала на него рукой. – Приходите позже…
– У меня полно больных. Я не могу ходить к вам по нескольку раз на дню. – Врач подошел к кровати, недовольно сверкая пенсне и напоминая очковую кобру. Он осуждающе смотрел на девушку, не видя никакого смысла в ее присутствии около спящего фон Берга.
– Так нельзя. Генрих Александрович только что выпил снотворное. Ему надо отдохнуть.
– А мне надо работать. – Доктор был сердит. – Ничего, уснет еще раз. Выйдите из комнаты и не мешайте. Ему надо сменить повязку, и я не хочу откачивать вас, когда вы свалитесь в обморок при виде крови. Идите, идите отсюда…
Он уселся на стул, с которого бесцеремонно согнал девушку, и довольно энергично потряс Генриха за плечо:
– Проснитесь! Ну же!
Девушке не осталось ничего другого, как выполнить приказ. Она покорно вышла из спальни и закрыла за собой дверь.
– Вам надо переодеться, – заметил ей Егор. – Поищу что-нибудь для вас.
