– Алоизий? – возмутилась Энджи. – Ничего себе имечко! – она сердито посмотрела на Дейва. – Надеюсь, его не выберут!
Но здесь ничего не зависело ни от Энджи, ни от кого в «Транспеннинском экспрессе». Решено было положиться на волю случая, а чтобы жеребьевка прошла честно, вести ее пригласили незаинтересованное лицо: Джона, бригадира машинистов из другой компании. Какое имя он вытянет, то и останется, результат обсуждению не подлежит.
Ажиотаж был немалым. Вторник 19 июля приближался, и картонная коробка заполнялась. Каждое имя записывали на листочке, участник платил пятьдесят пенсов, и бумажку кидали в коробку. За коробкой внимательно следили, чтобы никто не жульничал – хотя Энджи и мечтала, как хорошо было бы выкинуть часть имен, например, идею какого-то поклонника черного юмора: «Лепешка». Железнодорожному коту предстоит ходить по рельсам, разве можно называть его Лепешкой?!
Джин предложила «Фрафти» – так звали кота, вместе с которым росли ее дети, его обожала вся семья, а станционный котенок был похож на него как две капли воды. Но точнее всех, пожалуй, угадал Терри, дежурный у шлагбаумов. Ему хватило всего четырех букв. На его бумажке было написано: «Босс».
Рейчел Стоктон, проводница, одно время состоявшая в Обществе защиты животных, очень любила один мультик про кота. Впервые увидев станционного котенка, она сказала себе: «Да это же вылитый Феликс». Листок с этим именем она и опустила в судьбоносную картонную коробку.
Жребий тянули примерно в десять утра во вторник 19 июля 2011 года. Энджи присутствовала, но не подходила к коробке, чтобы никто не усомнился в честности организаторов. Джон взял коробку, еще один помощник стоял рядом; все было обставлено как лотерейный розыгрыш с независимым жюри. Котенок ни о чем не подозревал и бродил по комнате, не догадываясь, что высокий, лысеющий седой человек сейчас выберет из сотни вариантов его имя.
Джон был по натуре прямым, честным и не любил ходить вокруг да около. Он привык каждый день общаться с упрямыми машинистами, и с первого взгляда было видно, что с ним шутки плохи. Оспаривать результат жребия никто бы точно не решился.
Он засунул руку в коробку и порылся в бумажках. Энджи смотрела, затаив дыхание: как же назовут котеночка?
Джон выбрал одну бумажку и вытащил.
– Феликс, – не терпящим возражений тоном объявил он.
Феликс! Энджи подумала, что лучшего имени и не придумаешь – короткое, приятное и не какой-нибудь Ай-ай-айлоизий. Гарет Хоуп, наоборот, был слегка разочарован. А когда Рейчел узнала, что ее вариант победил, она радостно сжала кулаки и закричала: «Да!» Феликс – отличное кошачье имя, и черно-белому малышу оно и правда подходило идеально.
Энджи наклонилась к котенку и взяла его в руки.
– С добрым утром, Феликс, – сказала она.
Котенок недовольно на нее посмотрел.
– С добрым утром, красавчик, – добавила Энджи. От некоторых привычек сложно отвыкать.
Глава 7. Феликс – маг
Котенок провел на станции уже неделю, и атмосфера совершенно преобразилась. Коллектив станции Хаддерсфилд всегда был по-семейному сплоченным, но у людей, которым приходится так тесно общаться, не обходится без склок и мелких придирок, как и в настоящих семьях. Котенок принес с собой мир и согласие. Все были воодушевлены, как никогда. По средам в баре «На всех парах» на северном конце платформы номер 1 по вечерам играли джаз. Теперь железнодорожники пританцовывали, обходя платформы под звуки блюза, разносящиеся в летнем воздухе. Котенок всех пленил и очаровал.
Никто не остался равнодушным. Энджи Хант, к своему изумлению, однажды застала Билли за тем, что он тайком играет с котенком. Столы в бригадирской были с отверстиями, куда можно пропускать провода от компьютера к розетке; у Билли отверстие в столе было свободно, и Энджи увидела, как он просунул туда пальцы и шевелит ими, а Феликс завороженно наблюдает, сидя на полу.
– Все с тобой понятно, Билли, – по-йоркширски нараспев сказала она.
Билли кашлянул; у него был хрипловатый кашель курильщика.
– Ну да, миссис Ха, – ответил он и посмотрел на котика. Тот начал умываться шершавым розовым языком, чтобы черная шерстка еще больше распушилась. – До чего он все-таки хорош.
– Это правда, Билли, – ответила Энджи и тихонько улыбнулась.
Сама она рядом с котенком чувствовала себя на седьмом небе. День ото дня они с Феликсом становились нежнее друг к другу. Когда Энджи работала за столом, Феликс забирался ей на колени. Через некоторое время он начинал тянуться лапками к ее плечам; она смотрела в запрокинутую мордашку и разрешала: «Ну, залезай». Тогда он взбирался ей на плечо, укладывался и лежал, раскинувшись, как теплый меховой шарф, пока она стучала по клавишам.
Феликс, как выяснилось, очень любил ласкаться. Энди Кроган, дежуря в ночную смену – а это было тихое время, на станции оставалось всего два человека, – обнаружил, что Феликс повсюду ходит за ним следом. Когда он садился за бухгалтерию, котенок пристраивался у него на коленях или на локте и засыпал. Кошка Энди, пестро-полосатая Мисси, тоже была дружелюбной, но никогда не забиралась к нему на колени. Когда Феликс впервые залез к нему на руки, Энди был глубоко растроган. Разумеется, скоро невозможно стало сесть, чтобы котенок не явился требовать внимания, как будто капризный трехлетний малыш – но почему-то Энди на него почти не сердился.
Когда Феликс не спал, то с удовольствием помогал подсчитывать выручку. Не зря же он состоял в штате! Вот только разницы между работой и игрой шустрый котенок не видел. Энди считал деньги, а Феликс норовил накрыть их лапкой, будто гигантский выигрыш в казино. Он плюхался на деньги задом, разваливался на бухгалтерской ведомости, гонял через полкомнаты оброненную купюру. Случалось, что в ту самую минуту, как Энди все скрупулезно подсчитал и сложил наличность аккуратными стопками, Феликс пугался какого-нибудь звука снаружи и кидался бежать напролом – деньги так и летели во все стороны!
Гарету Феликс тоже не очень-то помогал в работе. Котенок поступал с ним так же, как с Энджи – как со спортивным снарядом для лазания. Сначала он забирался Гарету на колени, потом карабкался по груди на плечо, а иногда вытягивался во всю длину по его спине, так что диктор не смел шевельнуться, пока котенок не изволит проснуться. Иногда же Феликс бесстрашно поднимался к самым недоступным вершинам: перелезал с плеча Гарета на голову.
Ему очень нравилось там дремать. Он забирался наверх, сворачивался клубочком, нос к хвосту, не падая при этом у Гарета, с макушки, и крепко засыпал. Если в это время к окошку подходил пассажир, Гарет, к своему глубокому сожалению, не мог двинуться с места, не уронив котенка.
– Простите, – кричал он пассажиру как мог любезнее, – я не могу к вам подойти, говорите громче!
Впрочем, никто не возмущался. Большинство, наоборот, были очарованы новым сотрудником и подробно расспрашивали, кто он такой и откуда взялся. Тем не менее, в первые недели Феликса видели в основном железнодорожники, потому что большую часть времени он проводил за кулисами и спал. Считается, что кошки дремлют в среднем по четырнадцать часов в сутки, и в этом отношении Феликс не отличался от своих сородичей. Вот только уютную корзинку, которую ему приготовили коллеги, он не одобрял. Вместо нее он предпочитал голову Гарета, локоть Энди и другие самые невообразимые места: спал на компьютерных клавиатурах, в лотках для документов, в служебной душевой или на стульях. Однажды он неосмотрительно пристроился на полке для писем, которая висела на стене, а потом проснулся, заворочался, и полка закачалась. С какой скоростью он оттуда выскочил!
