Весело покачиваясь у Гарета на плече, Феликс замечала кофейню на платформе номер 1 и двери справа, ведущие к главному входу на станцию, а оттуда на площадь Святого Георгия и в центр Хаддерсфилда. Она встрепенулась, когда из глубин, точно кит, всплыл странный стеклянный ящик – лифт, поднимавшийся на платформу из подземного перехода. Феликс обернулась и озадаченно посмотрела на него через плечо, но они с Гаретом шли в другую сторону.
Гарет стал спускаться по лестнице, слегка придерживая Феликс рукой. Они оказались внизу, под путями. Хаддерсфилд – очень старый вокзал, он охраняется государством как памятник архитектуры. Первый камень заложили 9 октября 1846 г.; в честь этого события объявили выходной, а церковные колокола звонили весь день. Мало кто знает, но под самой станцией соорудили целый лабиринт подземных коридоров и комнат. Сейчас посторонних в них не пускают, а в девятнадцатом веке там находились служебные помещения, подвалы для угля, фонарные и даже зал ожидания первого класса. Все это давно пришло в запустение, залы стояли темные и заброшенные, огонь не плясал в старинных каминах, там только копилась пыль и грязь. В нескольких комнатах «Транспеннинский экспресс» разместил склады и хранил оборудование, но большая часть помещений оставались незанятыми. Это было жутковатое подземелье, о котором впору рассказывать истории с привидениями, а не дорожные байки. Некоторые из сотрудников железной дороги побаивались этого места, и Гарет ни за что не отпустил бы Феликс туда гулять – еще заблудится! Он прошел с ней по ярко освещенному подземному переходу, где светло, чисто и нельзя потеряться.
Из-под земли они поднялись по лестнице на платформу номер 4. Феликс вертела головой, разглядывая все, что попадалось на пути, и прислушиваясь к каждому новому звуку. Между платформами номер 4 и номер 8 находится буфет, но в этот вечерний час он был уже закрыт. Зато по утрам там царило оживление, сонных пассажиров манил аромат жареной ветчины и звон посуды. Когда наши путешественники вышли на поверхность, Феликс посмотрела в южный конец станции и увидела платформы номер 5 и номер 6. Туда между платформами 4 и 8 ведет отдельный путь. Хорошо, что цифры Феликс не интересовали, потому что в здешней нумерации запутался бы и самый гениальный математик – например, платформ номер 3 и 7 в Хаддерсфилде вообще нет.
Но пути, да и люди, не привлекали Феликс – ее глаза загорелись, когда она посмотрела на крышу.
Листы гофрированного железа покрывают хаддерсфилдский вокзал не полностью; в крыше есть зазор, прямо над путями. Но котенок заинтересовался не открытым небом, а воронами.
Несколько крупных, черных ворон жили на станции и вели себя по-хозяйски. Крышу поддерживало переплетение стальных балок, на которых птицы рассаживались с большим удобством. Они были нахальными, самодовольными, их гладкие перья лоснились, как нефть, а размером они в то время превосходили Феликс. Она посмотрела, как они слетают на платформу и подбирают оброненные пассажирами крошки, и тревожно нахмурилась, словно хотела пожаловаться на них и сказать, что они ей не очень нравятся.
Между тем Гарет продолжал обход, и когда он пошел по платформе 4, случилось то, что заставило Феликс забыть про ворон. На путях, вдоль которых они шли, стоял поезд и спокойно ждал отправления. Но вдруг локомотив ожил и жутко взревел!
Феликс, сидевшая у Гарета на плече, от ужаса выпустила когти и впилась ему в плечо. Гарет вскрикнул от боли; ему показалось, что Феликс тоже закричала бы, если бы могла, но она только вцепилась еще крепче. Он осторожно снял ее с плеча, и, увидев, как она перепугалась, отнес в безопасную дикторскую. Все плечо у него было исцарапано, но Феликс не пострадала.
Стало ясно, что грохочущих локомотивов Феликс побаивается, но хаддерсфилдские железнодорожники вспоминали других станционных кошек по всей стране, которые прекрасно себя чувствовали, живя на вокзале, и понимали, что нужно просто терпеливо приучать Феликс к поездам – тогда все получится. Дети тоже зажимают уши от рева самолетов, но постепенно этот звук перестает пугать и становится частью обычной жизни. Феликс живет на вокзале, а значит, должна привыкнуть к реву поездов.
Ее коллеги читали, как важно с самого раннего возраста приучать котят к тому, что позже станет частью их повседневной жизни. То, что не запомнилось кошке с детства, позже будет пугать ее, настораживать и мешать ей во взрослой жизни. Именно поэтому на станцию взяли маленького котенка – чтобы Феликс научилась работе, взрослея.
Впрочем, в подробности вокзального быта ее посвящали постепенно, ни к чему не принуждая. Ее не торопили и не выгоняли на улицу, если ей не хотелось. Наоборот, она сама почти всегда стремилась за порог, так влекли ее приключения и неведомые просторы.
Чтобы ей было спокойнее, ее обязательно кто-нибудь сопровождал, а когда на вокзале была толпа, оставляли в дикторской. Пока она не привыкла к поездам и не осмелела, ее обычно носили на руках. Гарет и его коллеги постоянно брали Феликс с собой на обход, и за несколько недель она понемногу привыкла, что у поездов, стоящих у платформ, негромко рокочут двигатели. Перестали пугать ее и сигналы открывающихся и закрывающихся дверей, звуки объявлений из трескучих вокзальных динамиков, шипение воздуха, который выдували локомотивы, прежде чем двинуться с места. Во время обходов ей часто хотелось прижаться к Гарету, но, к счастью для него (и для его плеча), она больше не впадала в панику и не так сильно впивалась когтями.
Обычно Гарет обходил станцию, неся Феликс на плече, и так привык, что не представлял себя без кошки. Зрелище, наверное, было удивительное – новая пушистая сотрудница производила настоящий фурор среди пассажиров, которые провожали их с Гаретом изумленными взглядами. Впрочем, не все были довольны. Как-то под вечер Гарет заметил двух знакомых любителей наблюдать за поездами; они сидели на своем обычном месте в конце платформы и неодобрительно качали головами, словно сокрушались: «Что творится с нашей железной дорогой?»
Поскольку Феликс теперь стала выходить на улицу, коллеги позаботились о том, чтобы принарядить ее: у нее появился первый ошейник. Его покупала Энджи, и это было исключительно приятное поручение, настоящий праздник! Энджи зашла за ним в зоомагазин по соседству и долго выбирала самый лучший. Она любила все блестящее, так что, наверное, неудивительно, что ее покупка была сплошь в сияющих стразах. Ошейник был васильково-синего цвета, как крыши вагонов «Транспеннинского экспресса», и Феликс в нем выглядела сногсшибательно.
Энджи была довольна своим выбором, но не все с ней согласились.
– Это что такое? – с отвращением произнес Билли, когда впервые увидел ошейник. Ему казалось, что это чудовищно. Он уставился на Феликс, потом снова повернулся к Энджи: – Почему ты выбрала этот кошмар?!
– Потому что она должна быть заметной! – парировала Энджи. Не заметить Феликс было бы трудно: стразы у нее на шее сверкали в лучах сентябрьского солнца, как прожекторы на дискотеке.
Разумеется, от ошейника будет мало толка, если на нем нет медальона с адресом. Первый медальон для Феликс купила кассирша Кристина. Сотрудники станции дарили котенку всякие мелочи – игрушки, угощения, новые мисочки, и прочее, – и Кристина тоже сделала подарок кошке, благодаря которой жизнь в Хаддерсфилде преобразилась. Она пошла в специализированный магазин и заказала медальон с гравировкой: на лицевой стороне кличка Феликс и адрес, платформа 1, на обороте – номер рабочего телефона бригадиров. Теперь, если Феликс вдруг потеряется, тому, кто ее найдет, сразу будет ясно, что ее любят, ждут и ищут, и ей помогут вернуться домой.
