В ночную смену с ней было не скучно. Сотрудники дежурили по двое, но у каждого были свои обязанности, и временами становилось одиноко и даже неуютно. Зато Феликс была отличным напарником, она всем придавала бодрости. «Ну, радость моя, продолжаем обход», – говорила Энджи, направляясь с ней в разные темные углы. Феликс не отставала, и когда они были вместе, никакие ужасы не мерещились в темноте.
Вход на вокзал запирали в половине первого ночи, а перед этим одной из главных задач бригадиров было организовать маневровые работы для всех составов. На станции Хаддерсфилд рядом с основными путями есть запасные – место для стоянки поездов. На ночь туда приходит множество составов и остается до раннего утра, а бригадиры должны их разместить. Это непростое дело. Поезда приходят как попало, а расставить их нужно в таком порядке, чтобы утренние рейсы отправились по расписанию. Например, бригадирам сообщали, какой состав уйдет в 5.00, а какой в 5.25, и нужно было проследить, чтобы первый не оказался позади второго, даже если пришел раньше. Маневровые работы заключались в том, чтобы поздно ночью переставить поезда, и перегонять их с одного пути на другой было все равно что собирать кубик Рубика.
Маневровые работы усложнялись тем, что в это время продолжали приходить поезда по расписанию, и ими, разумеется, занимались в первую очередь. Пути 1, 4 и 8 всегда оставались свободными для скорых поездов, которые ни в коем случае нельзя задерживать.
Чтобы за всем этим уследить, бригадиры должны были составлять схему маневровых работ. На схеме были указаны все основные и запасные пути на станции и отмечено, как расположить на ночь подвижной состав – то есть все поезда и вагоны. Прежде чем станция заканчивала работу, их разводили по местам.
Феликс даже смотреть на это было утомительно. Она оставалась на платформе и наблюдала с безопасного расстояния, как бригадир дает указания, а маневровая бригада в оранжевых жилетах перегоняет поезда на запасные пути, а потом, хрустя гравием, возвращается на платформы. Работали весело, и Феликс слушала, подергивая ушами, как голоса отчетливо разносятся в ночной тишине и как потом заводятся и затихают вдали автомобильные моторы – машинисты разъезжались по домам.
Оставалась только Феликс, двое из бригады и дежурные уборщики, которые методично обходили поезда, волоча за собой ярко-красный пылесос. Он стучал колесиками по платформе, а Феликс провожала его взглядом, словно считала, что обязана присматривать за этой зверушкой с улыбающимся логотипом – но пылесос всегда послушно катился за людьми и нырял в темные, спящие поезда.
Пожалуй, станция больше всего нравилась Феликс по ночам. Составы не гремели, вороны спали крепким сном. Она была тут безраздельной владычицей и, едва закрывались главные двери, отправлялась с дозором по своим владениям. Как только высокие тяжелые створки запирались на длинный засов, Феликс начинала обход, словно проверяла, что люди натворили за день в ее царстве. Она заглядывала в каждый угол зала, ничто не укрывалось от ее изумрудных глаз. Лапки в белых носочках ступали бесшумно. Днем, когда она трясла головой или запрыгивала с пола на столы, случалось, что розовый медальон-сердечко звякал о ее ошейник, однако ночью Феликс превращалась в призрачную охотницу, и двигалась бесшумно. Днем она бывала суетливой, но сейчас двигалась неспешно – станционная кошка, хозяйка вокзала.
Всюду стояла тишина. Билетные кассы закрывались в восемь вечера, окошечки были зашторены, помещение темно и безлюдно. Бары по обе стороны платформы 1 давно закончили работу, не звенели пивные бутылки, перемещаясь в мусорные ящики, не было слышно хохота гуляк. Не сменялись рейсы на табло над головой у Феликс, обходящей платформу, не обновлялись оранжевые цифры. Ночью было всего три поезда, и между их прибытием и отправлением Феликс безраздельно царила на станции.
Она ныряла в тень, и ее черная шубка растворялась в темноте. Только иногда мелькал белый кончик хвоста, воротник или носочки, а если она вставала так, что белых пятен не было видно, ее вообще невозможно было заметить. Только если она шевельнется, становилось понятно, что это не тень, а кошка.
Но работы и у нее хватало. По ночам распечатывались забронированные билеты, и Феликс считала, что обязана при этом присутствовать. Ей нравилось смотреть, как на плотных белых карточках печатают информацию, и она как будто следила, чтобы никого не обделили местом – не в ее смену. Привозили бесплатные газеты, и Феликс иногда смотрела, как их швыряют пачкой в розовую металлическую стойку в зале, чтобы через несколько часов их смогли оттуда брать пассажиры. Кормили ее тоже всегда по ночам, так что задачей первоочередной важности для нее было тормошить дежурного бригадира при первых признаках голода. Она мяукала, требуя корма, радостно махала хвостом и облизывалась, пока большую порцию кошачьего корма – не простого, а производства компании «Феликс» – выкладывали из блестящего пакетика ей в миску.
В пять часов утра бригадир шел к главному входу, отодвигал задвижку и распахивал двери. Ночная смена была почти закончена. Фонари на вокзале отключались автоматически, когда на улице начинало светать. Солнечный свет заливал станцию, а электрический гас.
Но в апреле 2012 года ночи были длиннее, чем ночная смена. В начале месяца солнце вставало примерно в половине седьмого, и Феликс с коллегами возвращали свое царство к жизни еще в темноте: поднимали шторки в кассах, которые открывались в 5.45, запускали кофеварки в буфетах, чтобы в воздухе пахло свежесмолотым кофе, протирали чистыми влажными тряпочками стены и подоконники, чтобы к началу рабочего дня все блестело. Поезда, стоящие у платформ, просыпались, начинали рокотать и гудеть двигателями. Многие составы тут же отправлялись к другим станциям, откуда им предстояло начать движение по маршруту, а другие ждали, пока их заполнят хаддерсфилдские пассажиры.
Феликс иногда дежурила в утренний час пик, хотя вечернего старалась избегать. Когда она сидела у велосипедной парковки и наблюдала восход солнца, вид у нее был спокойный и довольный. Она слушала, как Мартин объявляет поезда, смотрела, как ее коллеги ходят по станции, помогают пассажирам, показывают им дорогу, и все заняты делом.
Разумеется, и Феликс не бездельничала. У нее уже выработался распорядок дня с одним или двумя дежурствами в справочной. Все знали, что она прекрасно ладит с пассажирами и в нескольких напряженных ситуациях сумела разрядить обстановку. Всем нравилось с ней работать.
Одна беда – за первый год своей жизни так называемому дератизатору не удалось поймать ни одной мышки.
Глава 17. Дератизатор
Вообще-то она пыталась. Феликс хорошо научилась подкрадываться. Она умела припадать к земле и так ползти, знала, по крайней мере теоретически, что нужно замереть, а в самый последний момент прыгнуть. Вот только каждая ее учебная охота заканчивалась неудачей.
С кроликами Феликс просто превзошла себя, но они ужасно быстро улепетывали. Потом переключилась на голубей – они были не такие страшные, как вороны. Впрочем, поймать птицу оказалось не так-то просто, отчасти потому, что голуби оказались хитрыми и устраивали вылазки за едой, когда станционной кошки не было на посту. Иногда один из них облетал станцию, как разведчик-котолокатор, и шум его крыльев эхом отдавался от железной крыши. Если он видел кошку, то не останавливался, совершал изящный разворот в конце платформы и улетал наверх, на балки, предупреждая товарищей: «Придется подождать».
