Ответ был очевиден, его подсказывал опыт прошлого года. Разумеется, Феликс-примадонна снова должна была выйти под свет софитов, поразить публику и добиться всего своим актерским мастерством. Белым лапкам железнодорожной кошки пришла пора вновь ступить на сцену.
Энджи Хант впервые узнала об этом замысле, однажды утром заступив на смену. Покормить кошку должен был бригадир, который дежурил ночью, но когда Энджи зашла в комнату и весело со всеми поздоровалась, хитрая кошка встретила ее трагическими жалобами.
Стоило Энджи сесть в кресло, как Феликс залезла на бригадирский стол и решительно заглянула ей в лицо. «Мяу!» – произнесла она тихо-тихо, словно из последних сил, как будто была чуть жива от истощения. Она поморгала скорбными зелеными глазами, посмотрела на Энджи из-под ресниц. Бархатная белая лапка протянулась и уперлась в нее, отчаянно умоляя о помощи. Феликс всю ночь была совсем одна с ужасным, жестоким другим бригадиром – теперь лишь Энджи могла ее спасти!
– Ну, что такое, что случилось? – встревожилась Энджи. Она прекрасно знала, каким тоном мяукает Феликс, когда просит есть. Именно этот крик сейчас и звучал на полной громкости.
Феликс подобралась к Энджи поближе, играя роль до кончика хвоста, встала ей лапами на плечо, чтобы можно было смотреть прямо в глаза, и продолжала просить сострадания, пропитания, избавления от незаслуженной голодной смерти, пока не поздно.
– Он что же, не покормил Феликс? – вслух ужаснулась Энджи.
Ночью дежурил Дейв Руни. К несчастью для Феликс, он проходил через комнату в ту самую минуту, как Энджи это говорила. Он остановился и посмотрел на Энджи, всем видом выражая изумление, как она могла купиться на такой дешевый трюк.
– Разумеется, кормил, – спокойно сказал он. – Кошка притворяется.
И если бы такое случилось только раз, но нет! Феликс сообразила, что о ней заботится так много людей и они так часто приходят и уходят, что иногда можно получить лишнюю порцию от тех, кто заступил на смену. Энджи обнаружила, что Феликс разыгрывает спектакли чаще всего именно для нее. Кошка так убедительно изображала крайнее истощение, что Энджи искренне за нее пугалась, но тут заходил бригадир предыдущей смены: «Ага, кошка нашла себе простачка», и Энджи понимала, что ей снова морочат голову.
Но время от времени Феликс удавалось получить лишний обед, и только потом бригадиры узнавали, что их снова провели. В конце концов для того, чтобы пресечь эту порочную практику, решили завести доску объявлений и записывать, в котором часу кормили Феликс. Теперь, если в напряженный день ее действительно забудут покормить, сменщики увидят, что она жалуется не зря. Но если она будет притворяться, как это случалось в девяти случаях из десяти, можно будет отправить ее сосать черно-белую лапу.
Разумеется, далеко она не уходила, даже разоблаченная. Она отправлялась к турникетам и, покрутившись под ногами у дежурных, чтобы ее заметили, начинала все сначала. «Мяу, – говорила она, закатывая глазки, как настоящая актриса. – Ах, до чего я голодна…»
Время шло, и ее «вокзальная» семья становилась все больше. В июне 2013 года на вокзале установили автоматические турникеты и набрали новых сотрудников, так что всего на станции Хаддерсфилд теперь работало тридцать шесть человек. Не у всех отношения с Феликс складывались безоблачно; новый бригадир Джефф кричал: «Брысь!», если она заглядывала в бригадирскую в его смену. Не исключено, что он же писал на служебной доске объявлений: «Блохастая накормлена». Феликс неторопливо заходила, и он орал: «Кыш отсюда!». Тогда Феликс разворачивалась и шла прочь, небрежно помахивая хвостом, словно говорила: «Ничего, Джефф, я подожду, пока ты успокоишься, и загляну снова». Как всякой начальнице, имеющей дело с раздражительным подчиненным, ей просто нужно было найти к нему подход. В успехе она не сомневалась – удалось же ей перевоспитать Билли.
Феликс ходила за Билли по пятам, и с одного взгляда было ясно, что она в нем души не чает, и он отвечает ей взаимностью. Ее обожание дошло до того, что весной 2014 года Феликс задумалась над насущной задачей: как сделать, чтобы Билли не уезжал домой, а так и оставался с ней на станции. И вскоре Энджи узнала, какой ответ она нашла.
Билли работал в ночную смену и, как обычно, большую часть времени провел вместе с Феликс. Закончив смену, в начале седьмого утра он решительно, но неторопливо направился к выходу со станции, чтобы отправиться домой. Энджи, чья смена только начиналась, шла рядом с ним, и они заканчивали обсуждать всякие дела.
– А где Феликс? – спросила Энджи.
– Накормлена. Напоена, – ответил Билли, загибая пальцы на каждый пункт списка, потом вдруг хрипло закашлялся и продолжил: – А почему сейчас не явилась, не знаю. Я ее не видел с тех пор, как ты пришла.
Феликс куда-то исчезла, пока они разговаривали в бригадирской.
– Ничего, найдется, – ответила Энджи, не сомневаясь, что кошка скоро появится – в утренний час пик Феликс всегда уходила дежурить.
– Да, наверное, – ответил Билли и подавил зевок.
Они спустились по ступенькам вокзального крыльца и мимо бара «Королевская голова» направились к парковке. Билли уже видел впереди свою машину, манящую, как никогда. Ему хотелось поскорее сесть за руль, пристегнуться и поехать домой, отсыпаться. Но кое-кто хвостатый был другого мнения.
Свернув за угол, они увидели машину целиком – и обнаружили, что на крыше гордо восседает Феликс, выбрав из всех остальных именно этот автомобиль. Вид у нее был очень довольный, ведь она так ловко придумала, как удержать Билли на вокзале. Может быть, натренировалась, успешно шантажируя публику: когда она видела пассажиров с едой, то запрыгивала к ним на чемоданы и старалась как можно дольше задержать их на платформе. На крыше машины Билли она тоже расположилась с удобством и явно не собиралась слезать.
Билли ошарашенно покачал головой.
– Кошка, брысь, – сказал он. – Я хочу домой.
Но Феликс не сдвинулась с места.
– Феликс, уйди, пожалуйста, – продолжал Билли. – Я только что отработал двенадцать часов. Мне нужно домой. Сейчас же.
Феликс лишь чуть выше подняла величественную голову; вся ее мохнатая фигура словно говорила: «Никуда я не уйду». Она помахивала хвостом взад-вперед от радости, что план удался, и пристально смотрела на Билли. «Теперь не убежишь», – отчетливо читалось в больших зеленых глазах.
– Ну, пожалуйста, – взмолился он.
Энджи хихикала и даже не думала ему сочувствовать. Она сфотографировала поединок: Билли, совершенно измученный, упрашивает кошку, а Феликс сидит на крыше автомобиля и не желает сдвинуться ни на дюйм. Это так рассмешило Энджи, что она послала фотографию жене Билли и коллегам с подписью: «Не отпустим бригадира домой».
Феликс еще много раз использовала эту уловку – уж очень ей это понравилось. С ее точки зрения, настоящий дом Билли был здесь, рядом с ней. С ней ему и следовало оставаться круглые сутки.
Глава 25. Начальница
Билли наконец разбил клумбы и высадил цветы так, как было задумано – но каждый садовник знает, что работать в саду можно бесконечно, так что по выходным и в спокойные смены он по-прежнему возился на своем островке зелени, а у его ног иногда мелькала черно-белая спутница.
