В нос ударил дразнящий запах жареного лука и жирного мяса — его продавал лоточник в неряшливой одежде. Около старой телеги с рваным навесом собралась целая очередь, желающих получить говяжьи потроха на булочке. Почувствовав внезапную слабость, Дэй поспешил в конец улицы. Шести медяков на ужин у него не было.
Через несколько минут Дэй уже стоял перед зданием архива. Это монументальное каменное сооружение с гранитными колоннами, возвышалось на триста девяносто футов вверх, заканчиваясь необъятным куполом обсерватории. Высокие сводчатые окна, когда–то украшенные витражами, сейчас были заколочены грубыми досками. Архив Лиры, включавший в себя самую обширную библиотеку страны, был заброшен уже много лет. Кто знает, что там осталось внутри.
Дэй вынул из–за пазухи потрёпанный блокнот в кожаном переплёте и раскрыл его на нужной странице. Можно было заметить, что вся книжица исписана мелким, неразборчивым почерком, украшена непонятными чертежами и зарисовками. Этот дневник когда–то принадлежал его отцу, и информация, сокрытая в нем, могла стоить миллионы.
Одна из немногих заметок, требовавших тщательной расшифровки, указывала именно на этот адрес. Дэй мысленно успокаивал себя, что не случится ничего страшного, если зацепка вновь окажется ложной. Возможно, его преследователи никогда об этом не узнают, и он сможет забыть обо всем, и остепениться в каком–нибудь тихом местечке, далеко отсюда. Но разве можно так просто отступить? Когда–то ему должно было повезти. Хоть раз, за долгие годы поисков.
Закашлявшись, Дэй еще раз перечитал написанное на странице, убрал блокнот и поднялся по широкой лестнице к главному входу. Высокие двустворчатые двери, украшенные круглыми железными заклёпками и массивными кольцами, были наглухо закрыты и для наглядности забиты парой досок. На ржавой табличке намалёвано красной краской: «НЕ ВХОДИТЬ! НАРУШЕНИЕ КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ».
Не теряя надежды, Дэй обошёл здание с правой стороны.
Нижняя доска у третьего по счету окна слегка отходила, и можно было бы её отодвинуть. Вот только–то бы дотянуться! Оглядевшись вокруг, Дэй с усилием опрокинул одну из железных бочек, наполненных каким–то мусором, и подкатил её к окну. Забравшись сверху, и чудом сохраняя баланс, он потянул на себя плохо прибитую доску. Шатающийся гвоздь чуть скрипнул и поддался. Доска повисла на одном конце, открывая мутное, покрывшееся сетью трещин, стекло. Вытащив уже бесполезный гвоздь, Дэй вставил его в крупную трещину и слегка надавил, отклоняя острие в сторону. Окно брызнуло осколками. Убедившись, что никто не следит, он перекинул ногу через раму, и осторожно, чтобы не порезаться, залез внутрь.
Оказавшись на широком, покрытым толстым слоем пыли, подоконнике, Дэй спрыгнул вниз, и огляделся. Быстро привыкая к темноте, глаза рассматривали новые и новые детали. Это был небольшой закуток, окружённый почти со всех сторон книжными шкафами. По всей видимости, раньше здесь было очень уютно — каменный пол устилал потёртый (сейчас цвета грязи) ковёр, около холодного медного радиатора стояло зачехлённое кресло. Он сразу же понял, что попал в библиотечный зал, и это его совсем не радовало.
Книжные полки бесконечно тянулись вверх, скрываясь во тьме где–то под потолком. Учёные, планировавшие этот архив, по всей видимости, были увлечены сортированием тысяч книг на разделы и подразделы, и подразделы разделов. Единственным результатом этого бесполезного труда стало то, что библиотека превратилась в гигантский лабиринт.
Вздохнув, Дэй ещё раз заглянул в отцовский блокнот. Ему нужна была карта, или хотя бы подсказка, чтобы найти тот самый шкаф. Страница о строении архива оказалась третьей по счету:
«Впервые очутившись здесь, я понял, что невозможно пройти из одного конца зала в другой, не потратив на это меньше двух часов. Арчибальд и Кейн (отдельное ему спасибо), научили меня, как ориентироваться в архиве.
Ступив за порог входных дверей, ты оказывался на «главной аллее», ведущей прямиком в центр зала. Там, в этом священном кругу, царстве Вулфа (нашего покровителя архива), подобно паутине, начинали разветвляться стеллажи. Одни дорожки вели в противоположный конец, другие оканчивались тупиками. Если бы мы могли посмотреть на это великолепие сверху, то поняли бы, что все продумано изначально.
Чтобы не забыть, отмечаю — разделы поделены на сектора. В Северном секторе — все, что только можно представить о воздушной стихии; в Южном — трактаты, посвящённые земному жару и пламени; Восточный — это флора и фауна, весь людской мир, а кроме того, Горное дело; Западный — моря, океаны, реки, любые водные источники и их свойства. Пятый сектор, об электрических токах мало изучен, а потому стоит искать его вокруг конторки Вулфа, по самому центру».
— Значит, мне нужно в Северный сектор, — пробормотал Дэй, отвлекаясь от чтения. — Было бы все так просто…
С того момента, как распустили учёный совет Лиры, прошло не меньше двадцати лет, и все это время здание стояло в запустении. Кто знает, что здесь могло произойти.
Вдруг, в тишине заброшенной библиотеки раздался какой–то шум — его можно было сравнить с тем, как падает на пол и рассыпается большая стопка книг. Переполошенные резким звуком, захлопали крылья птиц, давно облюбовавших свой новый дом. Дэй и сам дёрнулся от неожиданности. Его кожа покрылась мурашками.
Осторожно нырнув в тёмный проход между шкафами, Дэй пошёл вперёд по ковровой дорожке. Он жалел, что нельзя было забраться вверх по стеллажам и посмотреть верный путь — древние полки просто не выдержали бы его веса. Придётся поблуждать какое–то время.
За очередным поворотом показался приглушенный, рыжеватый свет. Дэй отпрянул в сторону, и почувствовал, как заколотилось сердце.
Попасть в здание оказалось слишком просто. Если птицы поселились здесь, то что мешало сделать это бродягам и преступникам? Нужно подождать, пока они уйдут.
Время шло, и он потерял терпение. Вокруг по–прежнему было тихо, свет впереди легонько колебался. Помедлив с минуту, направился ему навстречу, испытывая смутное любопытство. Он ожидал, что вот–вот наткнётся на кого–нибудь. Но, оказавшись в нужном тупике, Дэй совсем растерялся.
Единственное, что он увидел — зажжённую свечу на пыльной, захламлённой документами, тумбе. Она прогорела почти наполовину, а рядом с ней стоял пустой, старый фонарь. Кто мог оставить её здесь? Вокруг не было ни одного следа присутствия человека, и это казалось самым жутким.
Раздражённый собственной трусостью, Дэй торопливо запихнул свечу в фонарь и продолжил путь, освещая себе дорогу. Пламя отбрасывало жуткие тени, выхватывая из темноты непонятные названия на запылившихся корешках книг. В воздухе пахло плесенью и сыростью, под ногами копошились, перебегая дорогу тут и там, мелкие мыши. По пути он ещё не раз замечал одинокие горящие свечи, расставленные на стопках книг и низких тумбах, рядом с креслами. Ближе к центру зала свечей становилось больше.
Несколько раз Дэй оказывался перед тупиками, сворачивал не туда, и проходил по одному и тому же месту дважды. Этот лабиринт осточертел ему уже через четверть часа.
