Ни к кому прежде Мари не испытывала таких смешанных, новых для ее, чувств. Она понимала, что мужчина был намного старше, и намного богаче. Какие уж тут мысли о продолжении знакомства? Но чем сильнее раздражалась Катарина, тем сильнее Мари убеждалась в том, что ответные чувства Ланфорда говорили о чем–то большем.
Поезд тронулся полчаса спустя, и мужчина навестил ее в купе. Он принес с собой креманку со сливочным кремом, как и обещал. Они ели его и любовались видом за окном. Мрачные леса и топи сменили горные пейзажи, укрытые чистым, пронзительно белым снегом. И даже вечно хмурое небо будто бы немного посветлело.
— Почти сутки наш путь будет проходить через горы, без остановок, — рассказал месье Броуди. — Нигде в мире вы больше не встретите железную дорогу, проложенную на такой высоте. Даже слой смога здесь значительно меньше — выбросы от производства просто не могу сюда добраться.
— Ланфорд, — робко начала Мари, — неужели дым от заводов действительно опасен? Во вчерашней газете я читала, что «Фабрики и мануфактуры Вестона»…
— Конечно опасен, Мари, конечно опасен. Иначе зачем нужны маски, и другие средства защиты? Наша корпорация не хочет волновать людей, пока мы не найдем решение. И вы, пожалуйста, сохраните тайну. Я доверился вам, и хочу, чтобы это стало нашим секретом.
Весь вид мужчины говорил о его глубоком сочувствии к судьбе простых граждан империи, и это успокоило Мари. Она только больше убедилась в своих мыслях насчет Ланфорда.
На следующий день, в салоне, они вновь пили шампанское с Катариной. С торжествующей улыбкой маркиза Соланж рассказала подруге о том, как прошлой ночью она дегустировала вино с Джеймсом Ламмертом в своих покоях. Не забыла аристократка подчеркнуть, что их с мужем купе были раздельными. Но вспоминая непристойную сцену между мужчинами, Мари не смогла должным образом поддержать беседу. Она вернулась в личную гостиную под первым попавшимся предлогом.
На звук открывшейся двери купе к Мари привычно вышла Салли… в сопровождении Орсона. Слуга месье Броуди заметно сутулился, а ухмылка на его лице казалась довольно неприятной.
— Что привело вас ко мне? — поинтересовалась Мари, придерживаясь норм этикета даже несмотря на возникшую антипатию. — Вас прислал Ланфорд?
— Нет–нет, мадемуазель, — проговорил он. — Я заходил к вашей Салли. Ничего важного, впрочем, не беспокойтесь. Ведь так, Салли?
— Верно, месье, — подтвердила горничная. На ее чопорном, юном лице не было и тени сомнения.
— Позволите удалиться? — спросил Орсон, пригибая спину в полупоклоне. В такой позе его длинные руки едва не касались пола.
— Конечно, не смею вас задерживать, — поспешила ответить Мари, и подождав, пока валет месье Броуди удалится, прошла в спальню. Конечно, Орсон имел полное право общаться с ее горничной, и в этом даже не было ничего предосудительного… Но что–то здесь настораживало. Возможно то, что Мари не хотелось оставлять никого наедине со своими вещами, которые могли многое рассказать об их обладательнице. А главное — сообщить о том, что Мари Норуа, бедная сиротка, на самом деле являлась Абигейл Шерри, попросту сбежавшей из дома.
Ланфорд отнесся бы с пониманием, узнай он правду. Но обман, даже малозначительный, не мог не сказаться на дальнейшем общении. Мари уже жалела о том, что опрометчиво решила назваться чужим именем. Но, что сделано, то сделано, и она пообещала позже обязательно исправить эту досадную ошибку.
Привычно проверив тайник с письмом и геротипом Демиана, и убедившись, что все на месте, Мари открыла чемодан, собираясь найти шпильки для волос, которыми хотела украсить вечернюю прическу. Как вдруг заметила, что именной билет на поезд, вложенный во внутренний карман, пропал.
Мечты о вечернем образе были мгновенно забыты. В поисках она бегло осмотрела спальню, заглянув даже под кровать, а затем все свои вещи, но билета не обнаружила. Присев на пол, Мари глубоко вздохнула и отвела себе минуту на то, чтобы успокоиться. Нельзя, чтобы о ее тревоге кто–нибудь узнал. После чего поднялась, оправила платье и кликнула Салли. Горничная тотчас появилась.
— Мадемуазель?.. — спросила она, задерживаясь на пороге. Мари убрала чемодан и посмотрела на служанку, стараясь выглядеть спокойной.
— Мне любопытно… Для чего именно заходил к вам Орсон?
— Он желал забрать некую вещь из сейфа месье Броуди, — с готовностью ответила Салли. — Вероятно, месье не говорил вам об этом.
— Не говорил о чем?
— Изначально месье Броуди выкупил это купе для себя, ведь только в нем был потайной сейф, — сказала Салли. Она потянула на себя раму акварели, висевшей около шкафа и продемонстрировала тайник, запертый на кодовый замок. После чего продолжила: — Слишком поздно узнав о том, что обстановка здесь довольно женственная, он переехал в купе по соседству. Так он занял сразу два места в одном вагоне. Позже он передал эти покои вам, но некоторые его вещи остались лежать в сейфе.
— Что ж, причина достойная, — натянуто улыбнулась Мари и заговорила с горничной о вечерней прическе. Объяснение Салли лишь немного уняло волнение. Даже если Орсон был не причастен к пропаже билета, то возможно, был виновен кто–то другой. Стоило подумать о его сохранности заранее и спрятать бумагу рядом с письмом брата! Но теперь уже ничего поделать было нельзя. Сложно было даже предположить, когда именно билет исчез — все эти дни она даже не вспоминала о его существовании.
Выходя из купе, одетой к обеду в нежное платье цвета лаванды, Мари подумала о том, что он мог потеряться во время бунта бедняков в вагоне Д-класса. Тогда она так сильно размахивала чемоданом, стараясь отбиться от напирающей толпы… Билет мог попросту выскользнуть и затеряться на полу. Возможно, кондуктор Клара могла что–нибудь подсказать.
До обеда еще оставалось немного времени, и она поспешила к выходу из первого класса. В салоне, Катарина, распивающая аперитив в компании очаровательного Джеймса Ламмерта, помахала подруге рукой, но Мари лишь смущенно кивнула, всем видом показывая, что ей сейчас не до разговоров. Младший кондуктор услужливо распахнул дверь в богато украшенный тамбур.
Оставшись наедине, она на мгновение остановилась, обдумывая, не слишком ли выдала себя, отказавшись от приглашения маркизы. Вероятней всего, нет. Катарина, окруженная долгожданным вниманием со стороны юного графа, вряд ли станет думать о ком–то еще. Мари надавила на ручку и потянула на себя дверь, ведущую в средний класс, но та оказалась заперта. Под потолком нежно зазвонил крошечный колокольчик. Из боковой двери вышел старший кондуктор, одетый в форменную ливрею «Виктории».
— Чем могу помочь вам, мадемуазель Норуа? — спросила он, отвесив почтительный поклон. Его седые волосы были завиты и тщательно уложены.
— Будьте добры, откройте дверь, — попросила Мари, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Время до обеда стремительно таяло, а ведь еще нужно было успеть сходить до вагона Клары, побеседовать с ней, и вернуться обратно.
— Боюсь, это невозможно, мадемуазель, — с наигранно печальным видом ответил кондуктор. — После бунта бедняков мне поступило официальное распоряжение держать эти двери закрытыми, дабы обеспечить безопасность уважаемых пассажиров.
