— Хорошего вам вечера, — проговорила Мари, и присев в лёгком реверансе, поспешила к лестнице. Только спустившись, она чуть выдохнула и попыталась осознать, на что именно решилась. Пока все шло отлично. У неё был ключ и номер купе. Оставалось только пойти туда и вернуть свой билет. Тогда, даже если Марлоу все же рискнёт прилюдно раскрыть тайну «фальшивой Мари», у него не останется доказательств. Никто ему не поверит. Особенно Ланфорд.
Действовать следовало немедленно, и вернуться до того, как завершится вечернее собрание джентльменов в библиотеке. Если все пройдёт гладко, а иначе и быть не может, она незаметно выронит ключ здесь, в ресторанном вагоне, когда направится в обратную сторону. Все будет выглядеть так, словно мужчина действительно его потерял.
Придерживая пышную юбку обеими руками, Мари старалась выглядеть естественной и спокойной, лавируя между рядами столов, официантами, убирающими посуду, и богатыми пассажирами, закончившими обедать. Наконец, она оказалась перед дверью в шестой спальный вагон. Купе Марлоу должно было находиться там, совсем рядом.
— Мадемуазель Норуа? — окликнул её знакомый скользкий голос. Вздрогнув от ужаса, Мари обернулась, увидев стоящего через столик от неё Марлоу.
— Вы что–то хотели, месье? — спросила она, в душе понимая, что находится в шаге от разоблачения.
— Ваше купе в другой стороне, не так ли? — осклабился Марлоу.
«Только не паникуй, Абигейл, только не паникуй», — проговорила она про себя. И улыбнулась мужчине:
— Вы раскусили меня, месье, — сказала она, сжимая побелевшими пальцами ручку двери. — Я собиралась зайти в багажный вагон. Горничная отнесла часть вещей туда, чтобы не захламлять личные покои. Прошу вас, передайте Ланфорду мои искрение сожаления в связи с тем, что ему не удалось закончить обед. Надеюсь позже встретить его в общей гостиной.
Марлоу что–то невнятно фыркнул в ответ, и резко повернувшись, пошёл в сторону библиотеки. Мари промокнула капли пота со лба тыльной стороной перчатки и зашла в спальный вагон.
Оставшись одна, она неторопливо осмотрелась. Этот вагон был похож на предыдущие — в нем было два этажа, соединённых винтовой лестницей и восемь номеров. Вот только ковровая дорожка была синего цвета, а не фиолетового, как везде. Купе Марлоу оказалась вторым по счету. Дверь из лакированного дерева венчали золочёные цифры «№ 17».
Бесшумно подойдя вплотную, Мари приложила ухо к двери. Из–за неё не раздавалось ни звука, только стук колёс создавал ощутимую вибрацию. Выпрямившись, взломщица–дилетантка посмотрела на серебристый ключ в своей руке, собирая волю в кулак. Маленький и блестящий, увенчанный искусным вензелем в виде буквы «В», он был похож на её собственный, отпирающий личные покои. Ошибки быть не могло. Вздохнув, она вставила его в замочную скважину и решительно повернула влево. Но когда ключ прокрутился лишь на дюйм и застрял в замке, стало ясно — он не подходил.
— Ничего не понимаю, — одними губами прошептала Мари, уже чувствуя, что план терпит сокрушительный провал. Она пошарила рукой в потайном кармане, в поисках своего ключа, чтобы их сравнить, но нащупала пустоту. А затем вспомнила, что пару дней назад отдала свой ключ Салли. Совершенно неясно, что толкнуло её это сделать, ведь ни горничная, ни сама «мадемуазель Норуа» никогда не запирали купе. До того, как пропал билет, она была уверена, что краж в Первом классе «Виктории» можно было не бояться. Возможно ли, что Марлоу имел схожую точку зрения?
С почти угасшей надеждой на успех, Мари попыталась открыть дверь просто так. И она поддалась. Колёсики послушно заскользили по рейкам, открывая путь в купе.
Покои сотрудника корпорации Вестона казались слишком малы для того, чтобы принадлежать первому классу «Виктории» и состояли всего из одной спальни. В комнатке умещалась застеленная зелёным пледом кровать, привинченная к стене, а у окна, рядом — втиснут конторский стол, который мог заменить и обеденный, когда это было необходимо. В углу, у противоположной стены нашлось место для шкафа, небольшого креслица и столика, на который поместилась бы, разве что фарфоровая пепельница. Она там и стояла, наполовину заполненная пеплом и сигарными окурками.
Замерев на пороге, словно испуганный зверёк, Мари смогла прийти в себя лишь тогда, когда на втором этаже раздались чьи–то шаги. Спохватившись, она торопливо зашла внутрь и прикрыла за собой дверь. Аромат в купе Марлоу стоял неприятный. В воздухе смешались запахи старой бумаги, недокуренных сигар и, почему–то, лакрицы.
Стол состоял из письменной поверхности с узкой полочкой над ней, и четырёх ящиков — два из них были приоткрыты. Вся столешница была завалена документами. В единственном свободном уголке примостилась открытая, заляпанная чернильница с воткнутым к неё растрёпанным пером, и тарелка с недоеденным завтраком. Куски мяса, политые застывшим жирным соусом, уже заветрились и приобрели противный запашок. Мари поморщилась. В том, что Марлоу не являлся опрятным человеком, она уже убедилась за обедом, но то, что он не жаловал слуг стало открытием.
Отложив в сторону новую газету с заголовком «СЭР НОРМАН ВЕСТОН ОБРАЩАЕТСЯ К ЖИТЕЛЯМ ИМПЕРИИ» — сейчас не было времени читать её, Мари принялась разбирать бумаги. Возможно, билет лежал между ними.
Там были отчёты и счета, принадлежащие «Дисциплинарным домам Марлоу», а также письма от человека по имени Гион. Мари вспомнила — это имя она уже слышала раньше, в вагоне бедняков. Так звали священника, который собирал тысячи людей благодаря своим праведным учениям.
«Мы не можем утверждать наверняка, дражайший Марлоу, что постояльцы ваших домов обретут свет в душе, но то, что их работоспособность повысится, а, следовательно, увеличатся и наши доходы — гарантированно», — содержалось в одном из писем Гиона. Заподозрив неладное, она скользнула глазами по одному из отчётов. Цифры в графе прибыли показались невероятными. Марлоу и этот «великий» проповедник были заодно! Вот вам и надежда для всех обездоленных! Передёрнув плечами от омерзения, Мари принялась за ящики. Но и там были одни лишь документы, ничего больше. Закончив с поисками, она отошла на приличное расстояние, и убедилась в том, что беспорядок на столе выглядел так же, как и раньше. После чего ещё немного выдвинула второй ящик. Теперь идеально.
Под кроватью обнаружился чемодан. В нем Мари нашла одежду, внушительной толщины кошелёк и три бутылька с красно–бордовой жидкостью — этикетки с них были сорваны. Тогда настала очередь стенного шкафа. Она распахнула правую створку и с удивлением отпрянула назад. Здесь был спрятан проход в тесную уборную. На раковине, рядом с зеркалом, стояла ещё одна склянка с кровавым содержимым. Должно быть, Марлоу принимал какое–то лекарство.
За второй створкой шкафа были полки. Все они, по большей части, заставлены бутылками с дорогим спиртным — закрытыми или уже початыми. На одной полке лежало несколько упаковок сигар, привезённых с островов Куантаис. А рядом с ними — револьверные патроны. Само оружие, по всей видимости, было у Марлоу с собой. Мари стало не по себе. Быть неприятными человеком — это одно дело. Но быть неприятным и вооружённым одновременно — уже синоним опасности. Особенно для той, которая только что полностью обшарила его купе.
