Постепенно давление на грудь уменьшилось, невидимые узы в последний раз натянулись и лопнули. Рик с Валоной, задыхаясь, повалились на пол.
– Рик, тебе плохо? – спросила она через какое-то время.
– Мне? Плохо? – Он слабо засмеялся.
Он ещё толком не перевёл дух, но не мог не смеяться при мысли, что ему может стать плохо на корабле.
– Лона, я долгие годы прожил в космосе. Мне случалось по нескольку месяцев не приземляться на планеты.
– Почему? – Она подползла поближе и погладила рукой его щёку, словно убеждаясь, что он никуда не делся.
Рик обнял её за плечи, и Лона прижалась к нему, охотно принимая это изменение в их отношениях.
– Почему? – повторила она.
Он не помнил. Так было, и всё. По каким-то причинам он ненавидел высаживаться на планеты. Он должен был оставаться в космосе. Почему? Ещё один провал. Ладно, пока замнём.
– Такова была моя работа.
– Да, я помню. Ты анализировал Ничто.
– Верно, – с удовольствием согласился он. – Именно этим я и занимался. Знаешь, что это означает?
Рик не ждал, что Лона его поймёт, но ему хотелось выговориться. Он упивался воспоминаниями, радовался, как пьяный, тому, что может вызвать их по щелчку ментального «пальца».
– Дело в том, что Вселенная состоит из сотен различных субстанций. Мы называем их химическими элементами. Железо, медь и многое другое.
– Я думала, это металлы.
– Да, металлы, но в то же время – элементы. Ещё есть кислород, азот, углерод, палладий… Самые главные – водород и гелий, они наиболее простые и распространённые.
– Никогда о таких не слыхала, – задумчиво протянула Валона.
– Вселенная на девяносто пять процентов состоит из водорода, почти всё остальное – это гелий. Космического пространства это тоже касается.
– Нам говорили, что космос – это вакуум, а вакуум значит, что там вообще ничего нет. Так это неправда?
– Не совсем. Там почти ничего нет. Но, как ты знаешь, я был пространственным аналитиком, то есть путешествовал по космосу, собирал микроскопические количества элементов и анализировал их, чтобы понять, сколько в них водорода, сколько гелия и всего прочего.
– Зачем?
– Сложно объяснить. Видишь ли, комбинации элементов в космосе везде разные. Где-то гелия больше нормы, где-то – натрия и так далее. Области с особенным составом текут в космосе, подобно рекам. Мы так их и называем: космические течения. Для того чтобы понять, как возникла и развивалась Вселенная, нужно разобраться в устройстве этих течений.
– И как это поможет?
– Ну, точно пока никто не знает, – замялся Рик.
Он испугался, что гигантский запас познаний, в котором теперь утопал его мозг, может внезапно закончиться, сменившись клеймом «неизвестно» из-за вопроса, заданного… Внезапно он понял, что Валона – всего-навсего деревенская девчонка с Флорины.
– Короче, – торопливо продолжил он, – мы определяем плотность… как бы тебе объяснить… ну, пусть будет – густоту космического газа в различных областях галактики. Она тоже везде разная, и нам нужно её знать, чтобы корабли могли точно рассчитать прыжок через гиперпространство. Это похоже на… – Он умолк.
Валона напряжённо ждала, но Рик молчал.
– Рик, что случилось? – хрипло прошептала она в темноте.
Он не ответил. Валона схватила его за плечи и потрясла:
– Рик! Рик!
– Лона, мы поступили глупо.
Голос принадлежал тому, старому, Рику, слабому и испуганному. Вся радость и уверенность исчезли бесследно.
– Ты о чём? Почему глупо?
В его голове отчётливо встала сцена убийства Пекаря, словно вынесенная на поверхность прочими нахлынувшими воспоминаниями.
– Нам не надо было убегать. И на корабль забираться не стоило.
Рика трясло, Валоне то и дело приходилось вытирать ладонью его покрытый испариной лоб.
– Но почему, Рик, почему?
– Потому что, если Пекарь решился среди бела дня вывести нас в город, следовательно, он не ждал проблем от патрульных. Ты помнишь патрульного? Того, который застрелил Пекаря?
– Да.
– И лицо его помнишь?
– Я лица не разглядела.
– А я разглядел. Оно показалось мне тогда странным, но обдумывать было некогда. Лона, это был не патрульный! Это был староста. Староста в мундире патрульного.
Глава 8. Леди
Сэмия Файф была всего пяти футов ростом, и все эти шестьдесят дюймов кипели от раздражения. На дюйм роста приходилось полтора фунта веса – и каждый из её девяноста фунтов был шестнадцатью унциями чистого гнева.
Она металась из угла в угол. Тёмные волосы собраны в высокую причёску, каблуки увеличивали рост. Узкий, с ямочкой подбородок дрожал.
– Нет, – бормотала она, – он не должен, не может так со мной поступить. Капитан!
Голос прозвучал резко и властно.
– Госпожа. – Капитан Рейсити поклонился, предчувствуя бурю.
Для флоринианцев он, разумеется, был нобилем (для них любой уроженец Сарка – нобиль). Вот только в действительности нобиль нобилю рознь, и капитан нобилем только назывался, а Сэмия Файф – была на самом деле. Точнее, нобилем в юбке, что, впрочем, одно и то же.
– Госпожа?
– Я не потерплю, чтобы мне приказывали. Я уже не в том возрасте. Я сама себе хозяйка и желаю остаться здесь.
– Прошу вас, госпожа, поймите, я тут ни при чём, – осторожно сказал капитан. – Моего мнения никто не спрашивал. Мне приказали, прямо и недвусмысленно.
Он робко вертел в руках копию приказа. Капитан уже дважды пытался всучить документ Сэмии Файф, но та решительно отказывалась на него взглянуть, словно таким образом могла с чистой совестью сделать вид: она не знает, в чём состоит долг Рейсити.
– Меня не интересует, что вам там приказали, – в очередной раз повторила она, развернулась и, цокая каблучками, зашагала прочь.
Капитан последовал за ней, бубня:
– В приказе говорится, что, если вы откажетесь добровольно подняться на корабль, я, прошу прощения, должен буду отнести вас туда на руках.
– Вы не посмеете! – вскинулась она.
– Если учесть, кто отдал мне данный приказ, то, наверное, посмею.
– Послушайте, капитан, ведь на самом деле никакой угрозы нет, правда? – попыталась умаслить его Сэмия. – Это же просто смешно. Форменное сумасшествие. В Городе всё спокойно. Подумаешь, одного патрульного стукнули по голове. Тоже мне, происшествие!
– А второго этим утром убили. И вновь – во время нападения флоринианцев.
