Улыбающееся лицо Стина на миг исказила гримаса ненависти.
– Или Трантор, или Файф, – сказал он.
– Я не люблю действовать силой и угрозами, – заметил Абель. – Не лучше ли выждать, посмотреть, как будут развиваться события, а уже затем…
– Нет-нет! – вскричал Стин. – Нельзя терять ни минуты! Право слово, если вы сейчас не проявите твёрдость, завтра будет слишком поздно. Файф пересёк черту, теперь он не может повернуть назад, не потеряв лицо. Если вы протянете мне руку помощи, нас поддержит весь мой материк и остальные великие нобили. А если промедлите, пропаганда Файфа сделает своё грязное дело. Меня объявят подлым перебежчиком, да-да-да! Меня! Меня, Стина! Файф будет апеллировать к антитранторским настроениям, а они, только без обид, имеют место.
– Что, если мы попросим у него разрешения побеседовать с пространственным аналитиком?
– А толку? Его двойной игре это только на пользу. Нам он объявит, что флоринианский идиот и есть пространственный аналитик, а вам – что пространственный аналитик всего лишь флоринианский идиот. О, вы не знаете этого человека! Он – подлец!
Абель задумался, тихонько напевая что-то себе под нос и отсчитывая ритм указательным пальцем. Наконец он произнёс:
– Знаете, у нас ведь есть староста.
– Староста?
– Тот человек, который убил патрульных и жителя Верхнего города.
– Ах, этот! Право слово, вы что, всерьёз полагаете, будто Файфа остановишь какими-то старостами, если на весах – владычество над всем Сарком?
– Думаю, да. Понимаете, дело не в самом старосте, а в обстоятельствах, при которых он был схвачен. Файф выслушает меня – и выслушает со смирением.
Впервые за всё время знакомства с послом Юнц почувствовал, что холодность в голосе старика слегка подтаяла, уступая место удовольствию, если не торжеству.
Глава 15. Пленник
Прежде госпоже Сэмии Файф было незнакомо чувство бессилия. Немыслимо, просто невероятно, что теперь она ощущала себя бессильной уже несколько часов подряд.
Начальник космопорта оказался ничем не лучше капитана Рейсити. Вежливый до подобострастия, он всячески сокрушался и клялся, что всецело – к услугам госпожи, но при этом наотрез отказывался исполнить её желание, выраженное предельно ясно.
В конце концов Сэмия, словно простолюдинка, была вынуждена перейти от изъявления желаний к требованию соблюдать её гражданские права.
– Полагаю, у меня есть право встретить любой прибывающий корабль, какой захочу, – ядовито заметила она.
В горле у начальника космопорта внезапно запершило, а тоскливое выражение на лице проявилось ещё отчётливее.
– Госпожа, мы вовсе не хотим чинить вам препятствий, но дело, видите ли, в том, что ваш отец прямо и недвусмысленно запретил нам допускать вас к этому кораблю.
– Намекаете, что я должна покинуть космопорт? – ледяным тоном осведомилась Сэмия.
– Нет-нет, госпожа! – Начальник, похоже, ухватился за наметившийся компромисс. – Нам не приказывали выдворять вас за территорию порта. Можете оставаться здесь сколько угодно. Однако если вы попытаетесь выйти на взлётное поле, мы, при всём уважении, вынуждены будем вас остановить.
Он ушёл. Сэмия осталась сидеть в своём роскошном наземном автомобиле в ста футах от выхода из космопорта. Значит, её ждали и за ней следили. Вероятно, следят до сих пор. И если она попытается проехать на поле, машину просто-напросто обесточат.
Сэмия негодующе сжала зубы. Это нечестно со стороны отца! Вечно он так. С ней всегда обращались как с несмышлёнышем. Хотя Сэмия думала, что уж отец-то её понимает.
…Когда она вошла в кабинет, отец поднялся ей навстречу, чего не делал ни для кого другого после смерти жены, и крепко обнял. Ради дочери он отложил все дела, даже отослал прочь секретаря-туземца, зная, насколько ей неприятно это белое, застывшее лицо. Всё как прежде, когда жив был дедушка, а отец ещё не стал великим нобилем.
– Мия, дитя моё, еле тебя дождался. Никогда не думал, что Флорина так далеко. Узнав, что на корабль, который отправил специально за тобой, проникли туземцы, я едва не сошёл с ума.
– Папочка, ну что ты! Было бы о чём волноваться.
– А как же? Я уже подумывал, не послать ли военно-морской флот, чтобы тебя забрали и вернули мне живой и невредимой.
Оба рассмеялись, представив эту картину. Прошло несколько минут, прежде чем Сэмия решилась направить беседу в нужное ей русло.
– Кстати, пап, а что ты собираешься делать с нашими безбилетниками? – как бы между прочим поинтересовалась она.
– Почему ты спрашиваешь?
– Но ты же не думаешь на самом деле, что они собирались тебя убить?
– Откуда столь мрачные мысли, Мия? – улыбнулся Файф.
– То есть ты так не думаешь?
– Разумеется, нет.
– Прекрасно! Папа, я обязана с ними побеседовать. Что бы ни говорил капитан Рейсити, они – безвредные бедолаги, я в этом уверена.
– Не слишком ли много законов нарушили твои «безвредные бедолаги»?
– Папа, с ними нельзя обращаться как с обычными преступниками. – Сэмия повысила голос.
– Кто же они тогда?
– Мужчина вообще не туземец. Он с планеты Земля. Его подвергли психозондированию, и теперь он не совсем здоров.
– Ничего, безопасники во всём разберутся. Если, конечно, ты им позволишь.
– Нет! Это чересчур важная история, чтобы отдавать её им на откуп. Они ничего не поймут. Никто ничего не понимает, кроме меня!
– Никто, кроме тебя, в целом мире? – снисходительно спросил отец и убрал прядку волос, упавшую ей на глаза.
– Да! Только я! – с напором произнесла Сэмия. – Остальные считают его сумасшедшим, но он не такой. Он говорит, что Флорине и всей галактике грозит опасность. Он – пространственный аналитик. Ты же знаешь, папа, они специализируются на космогонии. Он не может ошибаться!
– Мия, с чего ты взяла, что он – пространственный аналитик?
– Он сам мне сказал.
– А в чём именно заключается опасность?
– Он этого не помнит. Его же психозондировали. Тебе не кажется, что лучшего доказательства и представить нельзя? Кто-то явно хочет всё скрыть. Слушай, пап, – Сэмия невольно понизила голос до шёпота и едва удержалась, чтобы не оглянуться через плечо, – если он не прав, зачем кому-то понадобилось его психозондировать?
– Проще было бы убить, да? – спросил Файф и тут же пожалел: не стоило дразнить девочку.
Немного подумав, Сэмия предложила:
– Прикажи безопасникам пропустить меня к нему, и я всё выясню. Он мне доверяет, я знаю, и расскажет больше, чем им. Ну, пожалуйста, папа, ну, прикажи! Это очень важно.
