В кухне и ванной необходимости не было: ели все в фабричной столовой, а мылись в общественных душевых, чьи ряды тянулись на задах домов. Климат на Флорине мягкий, и защищать окна от мороза и дождя не требовалось. Во всех четырёх стенах имелись загороженные ширмами отверстия, которые прикрывал от ночной мороси широкий карниз.
Тиренс включил прихваченный с собой фонарик и увидел, что один угол отгорожен старенькой ширмой. Он вспомнил, как сам раздобыл её для Валоны, когда Рик стал уже скорее мужчиной, чем ребёнком.
– Разбуди его, Валона, – кивнул он на угол.
– Рик, Рик! – Она постучала по ширме. – Вставай, маленький!
Оттуда захныкали.
– Это я, Лона.
Они зашли за перегородку. Тиренс посветил сначала на их с Валоной лица, потом на Рика. Тот заслонился от яркого света:
– Что случилось?
Тиренс присел на край койки, обратив внимание, что Рик спит на нормальной кровати. Когда-то Тиренс нашёл для него старую расшатанную раскладушку, но, как оказалось, Валона оставила её себе.
– Рик, Валона сказала, что к тебе возвращается память.
– Да, староста.
С Тиренсом он всегда держал себя очень почтительно, поскольку тот был самым важным человеком в посёлке. Даже управляющий фабрики относился к старосте с должным уважением.
Рик рассказал о вернувшихся днём воспоминаниях.
– А с тех пор ты больше ничего не вспомнил?
– Ничего, староста.
– Хорошо, Рик. – Тиренс отрешённо потёр руки. – Спи.
Валона проводила его до двери, крепясь изо всех сил, но то и дело вытирала глаза тыльной стороной своей широкой ладони.
– Староста, ему придётся меня бросить, да?
– Ты ведь уже взрослая, Валона, – серьёзно ответил Тиренс, беря её за руку. – Я заберу его ненадолго, а потом обязательно верну.
– А что дальше?
– Я не знаю. Пойми, сейчас для нас нет ничего важнее воспоминаний Рика.
– Вы думаете, всё будет так, как он сказал? Люди на Флорине умрут?
– Только никому об этом не говори, Валона. – Тиренс сжал её пальцы. – Иначе придут патрульные и заберут Рика навсегда. Вот о чём тебе надо думать.
Он не спеша вернулся домой, в задумчивости не замечая, как дрожат руки. Сон не шёл. Проворочавшись час, Тиренс достал наркополе. Оно было из того немногого, что он привёз с собой с Сарка, когда его назначили старостой на Флорине. Наркополе облегло голову, словно тонкая фетровая шляпа. Тиренс выставил таймер на пять часов и нажал кнопку.
Едва он успел устроиться поудобнее, как аппарат, с небольшой задержкой, отключил бодрствующие центры его головного мозга, мгновенно погрузив в сон без сновидений.
Глава 3. Библиотекарь
Они оставили скутер в боксе, на стоянке у окраины Города. Скутеры в Городе – редкость, а Тиренс не хотел привлекать лишнее внимание. Ему вспомнился Верхний город с диамагнитными наземными автомобилями и гироскопами-антигравами. Ну, так на то он и Верхний, здесь всё иначе.
Рик смотрел, как Тиренс закрывает бокс, прижимая палец. Чувствуя себя немного неудобно в новом комбинезоне, он неохотно двинулся за старостой под сооружение, похожее на высокий мост, – первую опору Верхнего города.
У всех прочих городов на Флорине были имена, этот же назывался просто Городом. На планете считалось, что рабочим и поселянам, обитавшим в нём самом или в его окрестностях, несказанно повезло. В Городе и врачи лучше, и больницы, больше фабрик и винных магазинов, даже роскошь какая-никакая имелась. Сами жители относились ко всему этому с меньшим восторгом. Ведь они жили в тени Верхнего города.
Тот же полностью оправдывал своё название. Город был жёстко разделён горизонтальным слоем бетоносплава площадью в пятьдесят квадратных миль, который поддерживали около двадцати тысяч опор из стальных балок. Внизу, в тени бетоносплава, обитали туземцы. Над ними, под чистым небом, жили нобили. В Верхнем городе трудно было поверить, что находишься на Флорине. Его населяли почти исключительно уроженцы Сарка с «вкраплением» патрульных-наёмников. Высший класс в самом что ни на есть буквальном смысле.
Дорогу Тиренс знал. Шёл быстро, стараясь не встречаться взглядом с прохожими, смотревшими на одежду старосты с неприязнью и завистью. Коротконогий Рик семенил следом, пытаясь не отстать. Свою предыдущую поездку в Город он помнил плохо. Теперь всё здесь казалось другим. Тогда было облачно, сегодня светило солнце, его лучи падали сквозь щели в плитах, и тёмные полосы делались ещё темнее на фоне ярких. Чередование света и тени завораживало Рика, почти гипнотизировало.
На солнышке грелись старики в креслах на колёсиках, медленно передвигаясь за ползущим лучом. Временами кто-то начинал клевать носом и оказывался в тени, пока его не будил скрип колёс. Иногда световую полосу заполняли мамочки с колясками.
– А теперь, Рик, держи себя в руках, – предупредил Тиренс. – Мы поднимаемся.
Они остановились перед коробом, протянувшимся между четырьмя опорами до самой плиты.
– Я боюсь, – сказал Рик.
Он догадался, для чего служит это сооружение, – это лифт, ведущий на верхний уровень.
Лифты, разумеется, были необходимы. Производство располагалось внизу, а потребители жили наверху. В Нижний город отгружались химикаты и основные продукты питания, однако готовые пластмассовые изделия и изысканная пища оставались привилегией Верхнего. Наверху требовались горничные, садовники, шофёры, строительные рабочие. Лишнее население копошилось внизу.
Тиренс не обратил внимания на испуг Рика. Его удивило собственное сердце, неожиданно ёкнувшее. Не от страха, нет. Скорее от предвкушения. Совсем скоро он вновь шагнёт на священную поверхность и оставит на ней грязные отпечатки своих ботинок. Тиренс имел право туда подняться. Да, он был флоринианцем, но вместе с тем старостой, а следовательно, ему дозволялось входить в Верхний город в любое время.
О, галактика! Как же он их ненавидел!
Тиренс глубоко вздохнул и вызвал лифт. Какой смысл пестовать ненависть? Он много лет прожил на Сарке, в самом гнездилище нобилей. Тиренс научился переносить всё молча. Однако не следовало забывать и то, что он узнал вчера. И не только вчера.
Загудел, опускаясь, лифт. Стена, перед которой они стояли, ушла вниз. Лифтёр глянул на них с отвращением.
– Тут что, только вы двое?
– Да, только мы двое. – Тиренс шагнул внутрь, Рик – за ним.
Лифтёр не спешил поднимать заслонку.
– Сдаётся мне, парни, вам придётся подождать до двух пополудни. Мне не след гонять эту громадину туда-сюда ради двух туземцев, – сказал он и сплюнул, постаравшись, впрочем, не попасть на пол лифта. – Где ваши трудовые книжки?
– Я – староста, – ответил Тиренс. – По одежде не видишь?
