Книга Новая Ева , страница 26. Автор книги Джованна Флетчер, Том Флетчер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Новая Ева »

Cтраница 26

Вот уже три ночи я сплю с маминой тетрадкой под подушкой, но мне до сих пор не хватает смелости открыть ее. Не хочу, чтобы на ее слова ложилась тень моей нынешней душевной боли.

Во сне она часто приходит ко мне вместе с отцом, хотя я видела Коринну только на фотографиях и в видеоинтервью с ней, которые мне показывали. Она светится от счастья, любовно поглаживая живот. Из обрывков этих бесед толком не поймешь, что там обсуждают, но я просматривала их много-много раз. Я изучала их так же тщательно, как досье претендентов.

Я совсем на нее не похожа. Я – копия отца.

Мать Нина заполнила пустоту, которую оставили в моей душе родители. Невыносимо думать о том, что я больше никогда не увижу ее, и она не разбудит меня утром; меня мучает мысль о том, что я не попрощалась с ней и не поблагодарила за все, что она для меня сделала, за то, что она отдала собственную жизнь.

Когда Вивиан покинула мою комнату и оцепенение прошло, я дала волю слезам, оплакивая смерть матери Нины. Моя душа черна и тяжела, как одежды, которые мне разрешили носить.

Я в трауре.

Я скорблю в тишине своей спальни, даже не помышляя о прогулках. Просто сижу на кровати, снедаемая чувством вины и печалью.

Каждый раз, когда раздается стук в дверь, я на мгновение забываю о пережитом ужасе, ожидая увидеть мать Нину, но, наверное, пришло время оставить эту нелепую надежду и позволить ей упокоиться с миром. Вивиан сдержала обещание и разрешает нам попрощаться с матерью Ниной так, как мы хотим, выразив всю свою любовь и благодарность.

За несколько минут до начала траурной церемонии я сижу на Капле – мне нужно побыть одной. Мой взгляд прикован к облакам, когда сзади подходит Холли и садится рядом со мной.

Она не здоровается. Не пытается навязать разговор или разузнать, как я себя чувствую, чтобы они могли провести психоанализ и оценить мое душевное состояние. Она просто сидит, позволяя мне быть самой собой. Вот почему я знаю, что это она.

Он.

Брэм.

Я мысленно благодарю их за то, что позволили моей Холли прийти ко мне в самый тяжелый день моей жизни. Я не могу смотреть на нее, но мне достаточно и ее присутствия.

Молчание утешает. Это то, что мне нужно. Я закрываю глаза и вдыхаю тишину.

– Ладно, пойдем. – Хрипотца в моем голосе напоминает о том, что я почти не разговаривала все эти дни. – Нас, наверное, ждут. – Я поднимаюсь.

Сердце щемит от боли, когда я смотрю на Башню, сознавая, что иду прощаться. Я делаю медленный вдох, пытаясь остановить слезы, и поднимаю взгляд к небу.

– Я здесь, – произносит Холли так тихо, что мне кажется, будто ее голос звучит лишь в моем воображении.

Сглатывая ком, я киваю. Ее жест дорогого стоит.

Мне удается сделать первый шаг, и вот мы уже идем обратно через верхний сад, где собираются остальные Матери. Как и мы с Холли, все они в черном, со скорбными лицами, но все равно пытаются улыбаться, и мы обмениваемся объятиями. Мы едины в горе утраты.

Наконец мать Табия выступает вперед. Ее седеющие черные волосы, как обычно, убраны в низкий пучок, но сегодня в ней не чувствуется превосходства. Она скорбит вместе с нами.

Как принято на похоронах матерей, она держит в руках белый керамический горшок. Тела нет. В горшке сложены любимые вещи покойной. Мелочи, которые приносили ей радость при жизни – обычно это фотографии или украшения, сувениры из прежней жизни – запечатаны в урну, символ женской души.

– Несколько дней назад случилась ужасная трагедия, в самой страшной форме, какую только можно вообразить. – Мать Табия берет на себя тяжкую миссию, прижимая к груди урну. – И, может быть, кто-то из нас опустил руки, но мы должны помнить, что жизнь не стоит на месте. Нина познала любовь и доброту в прежней жизни, что позволило ей сеять добро здесь. Нам повезло, что она была среди нас, и мы должны почтить ее память, сохранив то, что принадлежало ей…

Пока она говорит, я думаю о матери Нине, нашем общем друге, и мне хочется освободиться от этого горя, но я слишком по ней скучаю.

Я переминаюсь с ноги на ногу, расправляю плечи, пытаясь сбросить тяжкий груз.

– … Я пускаю это по кругу. – Мать Табия окидывает темными глазами урну и приподнимает ее. – Я уверена, что большинство из вас разделяет мою боль от того, что не удалось попрощаться с нашей Ниной. Я знаю, что Ева чувствует то же самое, – говорит она, глядя на меня с грустной улыбкой. В последние три дня она регулярно навещала меня. Может, мать Табия и самая строгая из матерей и находится под влиянием Вивиан, но она хотя бы слушала меня и старалась вызволить из плена печали. – Когда этот сосуд окажется у вас в руках, – продолжает она, – подумайте о том, какой она была для вас. Поблагодарите ее. И пусть любовь, которую она излучала, светит нам всегда. – С этими словами она закрывает глаза и слегка хмурится, словно борется с собственными эмоциями, одновременно общаясь с высшим существом. Я наблюдаю за ней и вижу, как морщинки вокруг ее глаз смягчаются и разглаживаются. Покой разливается по ее смуглому лицу, и она улыбается, сверкая белыми зубами.

Она открывает глаза и передает урну матери Кади, а та уже всем остальным, по кругу. Я вижу, как на них нисходят смирение и спокойствие. Когда настает моя очередь, я робко прикасаюсь к горшку, опасаясь, что не смогу проникнуться тем утешением, которое он дает остальным. Но я принимаю его из рук матери Кимберли и прижимаю к груди. Я не помню, когда в последний раз меня обнимала мать Нина, и это печально. Было ли это утром в день ее смерти? Не могу сказать. Мы говорили о любви и об ее прошлом… Я сожалею, что не обнимала ее так часто, как в детстве. Скупилась на проявления благодарности. Надо было чаще показывать ей, как много она значит для меня.

Воспоминания о том, как она заботилась обо мне, наполняют мое сердце благодарностью и радостью. Не грустью. Меня любили. Как и ее.

Улыбка смирения трогает мои губы.

Спасибо тебе.

Прощай.

Я поворачиваюсь, чтобы передать урну дальше, но, открывая глаза, вижу, что Холли смотрит на нее с сожалением, хмуря брови.

Она не может взять урну в руки.

В тот момент я не чувствую себя победительницей, разоблачившей обман системы. Я не испытываю самодовольства от неловкости ситуации, видя, как матери бросаются к нам, чтобы исправить ошибку. Мне жалко ее, потому что она тоже имеет право попрощаться с матерью Ниной.

– Она была бы рада, зная, что ты пришла. – Мои слова чем-то напоминают утешительный приз, и я внутренне морщусь.

Она пожимает плечами и кивает, опуская глаза, что не очень характерно для Холли. Жаль, что я не могу утешить ее так же, как это делает она. Только не ее утешить, а его. Я не уверена, что знаю, где заканчивается Холли и начинается Брэм. Вот уже много лет я пытаюсь разгадать эту загадку, но встреча с ним окончательно сбила меня с толку. Он так не похож на Холли и в то же время кажется знакомым – что неудивительно, если вспомнить, сколько времени мы проводим вместе на протяжении многих лет. Я действительно знаю того, кто стоит рядом со мной, и хочу утешить. Его.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация