– Знаешь ли? – Ее голос звучит спокойно и мягко, когда она прочесывает пальцами мои волосы, убранные в конский хвост. – Иногда я спрашиваю себя, не оказывают ли они тебе плохую услугу, отгораживая от мира.
– Я не отгорожена, – стискивая зубы, отвечаю я.
Видно, что она хочет еще что-то сказать, но вовремя останавливает себя.
– Я знаю, что в мире есть плохие люди, – упрямо повторяю я. – Но он не из таких. Его даже сравнивать нельзя с Диего.
– Возможно. А еще есть люди, которые думают, что они хорошие, но не могут различить, служат их поступки добру или злу. Их убеждения шатки и сомнительны, а потому не вызывают доверия.
– Откуда ты знаешь, что твои убеждения не такие?
Она бросает на меня суровый взгляд и протяжно вздыхает.
– Я дала обещание защищать тебя, как и каждая из нас, – говорит она. – Мы любим тебя, как родную дочь.
– У тебя были дети? – спрашиваю я.
– Было несколько выкидышей – все девочки, – но я родила восьмерых мальчиков. – Ничто не дрогнет в ее голосе.
– И где они сейчас?
Деревянные бусы постукивают у нее на шее, когда она пожимает плечами. – Я сделала свой выбор, когда пришла сюда. Ты. Ты – мой выбор.
– Но твои мальчики?
Выражение ее лица остается невозмутимым.
– Выходит, тебя заставили отречься от собственной плоти и крови?
– Не так все просто или бессердечно, как может показаться. Мы хотим будущего для наших детей. – Она шмыгает носом, оглядывается по сторонам и опускает голову на грудь. – Мы верим в тебя, Ева, поэтому каждая из нас отдает тебе всю себя без остатка.
– Такой ценой? – Я слышу боль в собственном голосе.
Меня всегда тянуло к матери Кади. В ней есть какое-то особое очарование. Она полна мудрости и житейского опыта. Возможно, это впечатление усиливают красочные бусы или поблекшие со временем татуировки, которые говорят об ее культурном прошлом. Она миниатюрная, но удивительно сильная духом. Я не понимаю, как такая женщина могла уйти из семьи и посвятить свою жизнь незнакомой девчонке. В голове не укладывается.
– Не тебе об этом беспокоиться. – Она поднимается, заканчивая разговор. Прежде чем уйти, она наклоняется и шепчет мне на ухо: – Что бы там ни было, я тоже не думаю, что он мог бы причинить тебе зло. Но они не хотят видеть его рядом с тобой.
Она выпрямляется, забирает у меня тарелку и идет на кухню, где ее ждет мать Кимберли с чашкой чая.
Закрывая глаза, я притворяюсь, что сплю, но уснуть не дают тянущая боль в груди и сокрушительное чувство потери.
Он действительно покинул меня.
35
Брэм
Я лечу головой вниз, вверх тормашками, по узкому желобу из углеродного волокна. Мимо проносятся росчерки ламп аварийного освещения, ослепляя меня.
Я пытаюсь заглянуть назад – не нырнул ли кто-нибудь следом за мной? Но ускорение свободного падения не дает пошевелить головой, прижимая меня к стенке желоба, который тянется крутым серпантином, повторяя контуры похожей на гору Башни. Тело начинает двигаться чуть медленнее, когда конечная скорость снижается до более комфортных величин.
Я снова могу двигать конечностями. Впрочем, это громко сказано. Сила падения уменьшается по мере приближения к уровню затопления. Мне нужно действовать быстро. А думать еще быстрее. Команда Кетча наверняка уже пробирается к тому месту, куда выходит желоб. У меня будет совсем мало времени.
Я поднимаю голову и вглядываюсь в километры трубы, оставшиеся позади. Никогда не думал, что воспользуюсь этой штуковиной. Хотя желоб, конечно, лучше, чем Перчатка.
Что-то врезается в меня. Ударная волна холода обрушивается на макушку, простреливая шею и спину. Я хочу кричать от боли, но у меня перехватывает дыхание, когда ледяная мгла поглощает мое тело.
Следующая панель аварийного освещения мигает желтым, и я вижу, что желоб наполовину полон воды. Это ненормально.
И не предвещает ничего хорошего.
Мое тело горит, когда я погружаюсь в жидкую среду, и спуск резко замедляется. Пути назад нет: желоб гарантирует путешествие в один конец с единственным выходом. Как и Перчатки, не все желоба на Башне находятся в рабочем состоянии, как выяснилось после сегодняшних учений. Некоторые из них объявлены небезопасными и подлежат ремонту. Теперь я знаю, почему.
Вода поднимается до уровня груди, пока я продолжаю скользить вниз. Вот уже и уши под водой, и я чувствую, что двигаюсь еще медленнее. Сердце бешено колотится. Далеко ли выход? Как долго я смогу задерживать дыхание? Хватит ли ширины трубы, чтобы пробираться вплавь? Все это мне предстоит проверить на собственной шкуре.
Дальше все происходит очень быстро. Желоб снова уходит вниз, обматываясь вокруг Башни, и я полностью погружаюсь под воду. Все так же, вверх тормашками. В воде скорость движения падает.
Я вытягиваю руки вверх и пытаюсь плыть, но локти упираются в стенки трубы. Я могу лишь работать ногами, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. Этого должно быть достаточно. Да и ничего другого мне не остается.
Я открываю глаза, и боль становится невыносимой. Сокрушительной. Такое ощущение, будто жидкость в глазных яблоках тоже вот-вот схватится льдом.
Я брыкаюсь. Да, так тело быстрее расходует запасы кислорода, но я не сдамся без боя.
Я хватаюсь пальцами за стенки, помогая стесненным в движениях ногам тащить меня вдоль трубы, пробивая ледяную корку.
Я слышу, как бьется сердце. Его стук эхом отдается в голове, как будто в черепе живет барабанщик. Ритм становится все быстрее. Быстрее. Грохот разносится по трубе.
Я должен погрузиться еще глубже. Это против всех инстинктов: находясь в воде, всегда хочется всплыть, но, если я это сделаю, мне уже никогда не выйти отсюда. Они оставят меня гнить здесь. Я должен двигаться дальше. У меня только два варианта: либо выбраться, либо умереть лишь в попытке сделать это.
И вдруг я вижу это.
Спуск становится ровнее, и, делая крутой изгиб, желоб переходит из вертикального положения в горизонтальное. Впереди появляется еще одна панель желтых огней, на этот раз в кольце зеленых.
Зеленый – это хорошо.
Зеленый – это выход.
Сердце рвется из груди, адреналин бушует в венах. Я случайно выпускаю немного воздуха. Пузырьки уплывают прочь, похожие на крошечные спасательные плоты.
У меня получится. Я должен это сделать. Я изо всех сил работаю ногами в ботинках, полных воды, каждым ударом сокрушая стенки желоба. Грохот уносится вперед, подобно сонару указывая мне путь к спасению.
Я хватаюсь за стенки и пытаюсь двигаться быстрее, но пальцы скользят по ледяным наростам. Я чувствую биение пульса в шее, мое тело изнывает от жажды кислорода.
