Ее изящные руки сложены на груди, но она находит мою ладонь и нежно ее поглаживает.
– Молодчина, – шепчет она сочувственно, и ее глаза говорят, что она знает, каково мне после такой мучительной процедуры. Я рада ее участию, но она не догадывается, что у меня на душе. Да, я чувствую себя оскорбленной, но огонь, уже зажженный во мне, теперь полыхает пожаром. Обжигающее пламя кричит, что время пришло.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, сбежать в уютную тишину своей спальни, но вдруг что-то привлекает мое внимание.
– Я хочу принять душ, – говорю я матери Кади.
– Конечно. Пойдем к тебе. – Она собирает мою одежду.
– Нет. Я хочу здесь, – настаиваю я, направляясь в душевную кабину в углу кабинета.
Прежде чем она успевает отговорить меня, я скидываю халат, отшвыриваю его в сторону, вымещая на нем свою ненависть ко всему, что с ним связано. Он ложится на пол неопрятной кучей.
– Вымой мне голову, – прошу я, поглядывая на ее растерянное лицо. Распахивая стеклянную дверцу, я открываю воду. Тело покалывает, когда я встаю под горячие струи.
Мать Кади уже рядом, ее пальцы пробегают по моим волосам, массируют голову. – Где находятся лаборатории? – шепчу я достаточно громко, чтобы она могла расслышать, но стараюсь не смотреть на нее.
– Извини, – бормочет она, явно застигнутая врасплох. Мы сейчас не в моей комнате. Возможно, она не чувствует себя в безопасности и боится ляпнуть лишнего, но мне нужно получить ответ сейчас, пока я еще могу на что-то повлиять.
– Эта врачиха, куда она могли пойти? Это где-то здесь, на этом этаже? – шепчу я.
Все, что я слышу, это как брызги воды барабанят по стенам кабинки.
Я уже готова повторить вопрос, когда различаю ее тихий голос: – Коридор. Поворот направо. Третья дверь слева.
– А мое место у ручья? – спрашиваю я, поднимая на нее взгляд.
Мать Кади округляет глаза, но, похоже, она удивлена не столько моим вопросом, сколько тем, что я задаю его именно сейчас.
– Мне нужно убедиться, что это не очередная ложь, – объясняю я.
– Уровень восемьсот. Все там, – быстро произносит она.
Я стискиваю зубы, отворачиваясь от нее. Даже не нижний уровень, вот досада. – Как туда добраться?
– На лифте.
– Исключено. – Я сразу отметаю такую возможность.
– Это место построено для тебя, – шипит она. – Просто скажи номер.
Мне кажется, я ослышалась, однако ее тон вселяет в меня уверенность.
– Но, Ева, они бросятся по следу. Они…
– Пускай, – твердо говорю я, пытаясь выработать лучший план действий.
– Позволь мне пойти с тобой.
– Нет. Ни в коем случае. – Я вглядываюсь в ее открытое лицо.
Она грустно и покорно кивает, и я склоняю перед ней голову. Я не могу втягивать ее в свою авантюру и требовать от нее больше, чем она уже сделала.
Она смывает пену с моих волос. Я благодарна ей за проворность. У меня мало времени, и я знаю, что она это понимает.
Когда я выхожу из душа, мать Кади обертывает меня белым полотенцем, и я чувствую, как она крепко сжимает мои руки, пока вытирает меня насухо. Не могу сказать, что это – жест поддержки или предостережения, но надеюсь, что первое.
У меня дрожат ноги, когда я надеваю трусики, а потом платье цвета хаки, которое она держит наготове. Я стараюсь делать все быстро, но без суеты, понимая, что за нами могут наблюдать. Нельзя, чтобы мое поведение показалось отчаянным или нехарактерным для меня. Я не хочу вызывать подозрений или привлекать внимание раньше, чем нужно.
Я убираю влажные волосы в пучок, пока мать Кади помогает мне зашнуровать высокие черные сапоги.
– Я, кажется, оставила свое ожерелье в душе? – прикидываюсь я.
– Какое ожерелье? – спрашивает она озадаченно, что весьма кстати. Я редко ношу украшения.
– Не посмотришь там? Оно с моим зодиакальным камнем. – Я прижимаю руку к груди, словно речь идет о ценной для меня вещи.
Она даже не хмурится, подыгрывая мне.
Как только она заходит в душевую кабину, я захлопываю дверь и подпираю ее медицинским шкафчиком, чтобы заблокировать выход.
– Ева, – шепчет она, прижимая ладонь к стеклу между нами. Ее глаза широко распахнуты и блестят.
– Извини, – бормочу я, направляясь к двери. И не то чтобы я не доверяю матери Кади, просто это единственный способ отвести от нее всякие подозрения. Я ловлю свое отражение в зеркальной стене и вижу полное решимости лицо. Странно, что на нем нет и следа паники, которую я на самом деле испытываю, когда думаю о том, что меня ждет в ближайшие пару минут. Выражение моего лица вдохновляет и подстегивает меня.
Я сильнее, чем кажусь самой себе.
Я справлюсь.
Я поворачиваю ручку и открываю дверь. Сердце стучит в горле, когда я ступаю в неизвестность, ожидая встретить кого-то или нарваться на толпу охранников, которые не дадут мне пройти дальше. Но в стерильном голубом коридоре ни души.
Я поворачиваю направо и прохожу мимо третьей двери слева, где, как мне теперь известно, находится лаборатория. Но сначала я должна сделать кое-что еще.
Я иду прямиком к лифту. Капсула уже ждет меня, и я захожу внутрь. Когда робот спрашивает, куда ехать, у меня вырываются слова, которые я никогда прежде не произносила.
– Уровень восемьсот. Мой сад, – слышу я свой голос.
– Как пожелаете, Ева.
Двери закрываются, и мое сердце замирает, когда я осознаю, что мы летим вниз. Оно не набухает от радости, как обычно, когда я отправляюсь на прогулку в свой уголок внешнего мира. Вместо этого оно сжимается в тревожном ожидании того, что я там найду.
Путешествие на лифте занимает пару минут, как всегда при «выездах на природу», и оно самое долгое. Правда, сравнивать мне особо не с чем: я пользуюсь лифтом, когда езжу на встречи с претендентами и в клинику на осмотр, куда мы добираемся в считанные секунды. Видимо, эти места находятся неподалеку от моих апартаментов.
Лифт замедляется до полной остановки, и двери открываются в так называемый внутренний двор. Здесь царит кромешная тьма, и меня почему-то не обдает волной свежего прохладного воздуха. Ничего не происходит. Никаких изменений в атмосфере.
Я знаю, что обратного пути нет, поэтому заставляю себя выйти из лифта и сделать несколько шагов. И тотчас у меня под ногами пробегает легкая рябь света, и передо мной открывается внутренний двор, но не такой, каким я его знаю. Освещение резкое и неприятное глазу.
Знакомая черная машина стоит на том же месте, поджидая меня. Задняя дверца распахнута, как было во время нашей последней прогулки, но Кетча рядом нет.
Я закрываю заднюю дверь, намереваясь сесть за руль. Я никогда не водила машину и не видела, как это делают другие, но, забираясь на водительское сиденье и оглядываясь вокруг, понимаю, что это не проблема. На темной металлической кнопке выгравировано слово «ЗАПУСК». Я, не раздумывая, нажимаю кнопку, зная, что времени у меня мало. Мотор с ревом пробуждается к жизни. Из других гаджетов здесь только обтянутое черной кожей рулевое колесо прямо передо мной и две педали у самых ног. Я жму на одну из них, и ничего не происходит, но, когда я ставлю ногу на другую, машина летит вперед, покачиваясь на ходу. Я хватаюсь за руль, догадываясь, что, вращая его, могу направить машину, куда захочу. Я убираю ногу с педали и замечаю, что автомобиль начинает тормозить. Я нажимаю другую педаль и резко останавливаюсь.
