– Я должен вернуться, – говорю я Сондерсу, – я должен помочь Фросту. – Меня прерывает звук выстрелов. Темные фигуры выскакивают из коридора.
С каждой автоматной очередью их пуленепробиваемые шлемы и полицейские щиты вспыхивают огоньками.
– Они приближаются! – кричу я. – Все за деревья! – Анна и ее перепуганные подопечные гуськом пробираются мимо нас, углубляясь в сад.
Выстрел внезапно прорезает воздух. Он слышится ближе, чем раньше.
– Это Фрост? – Сондерс вглядывается в крупную фигуру, мелькающую в окнах длинного коридора. Силуэт освещают вспышки выстрелов, преследующих его.
– Нам нужно бежать. – Я поднимаю дрожащее тело Эрни и спешно отступаю от дома. Сондерс помогает мне с ношей. – БЕГОМ! – реву я, и команда фриверов вместе с перепуганными старушками выполняют приказ.
Мы скрываемся в зарослях деревьев, и трава под ногами постепенно сменяется водой по щиколотку.
Я оглядываюсь назад: Фрост мчится сквозь стеклянную оранжерею. Я вижу его безумный взгляд, пока он на бегу судорожно разворачивает шерстяное одеяло.
Мое сердце сжимается, когда я понимаю, что он делает. И что должно произойти.
Пуля настигает его и бьет в спину, но уже слишком поздно. Он вытягивает из-под одеяла ампутированное запястье Эрни. Когда он, спотыкаясь о порог дома, выскакивает в сад, стекло вокруг осыпается. Еще больше пуль и импульсов, выпущенных отрядом Кетча, догоняет его.
– ФРОСТ! – вопят фриверы.
– Он не выберется! – орет Чабс у меня за спиной.
– Он и не собирался, – шепчу я, когда Фрост запускает окровавленную конечность подальше от дома. Она прорезает прохладный воздух, и имплантированное взрывное устройство светится красным под холодной кожей.
Обрубок даже не достигает земли, а я уже чувствую приближающуюся волну тепла. Лицо обдает жаром, как при открытой дверце духовки. Блестящее оранжево-красное свечение, подобное выглядывающему из-за туч солнцу, сменяется ослепительно белой вспышкой, обжигающей лицо, шею, руки и любые открытые участки кожи. Я прикрываю глаза ладонью, как козырьком, и стараюсь по возможности загородить Эрни, защитить его, когда кирпичное здание позади падающего Фроста рассыпается и тонет в огненном шаре взрыва вместе с Фростом и теми, кто остался внутри.
Я поднимаюсь на ноги, как только пламя успокаивается и густое черное облако устремляется вверх, вливаясь в серое небо. Все тело ломит, но еще сильнее болит сердце. Болит за Фроста и Джонни, за Кетча и его ребят, с которыми когда-то мы служили в Башне. Сколько их, погибших при взрыве? Уцелел ли хоть кто-нибудь?
Я делаю шаг вперед, движимый инстинктивным желанием осмотреть адское место в поисках тех, кто нуждается в помощи, но чья-то рука хватает меня за ногу.
– Эрни! – шепчу я, помогая старику встать.
– Надо уходить, немедленно, – рычит Сондерс. Я смотрю на хрупкую фигурку отца Евы. Теперь он под моей ответственностью. Я слишком глубоко увяз.
С помощью Сондерса я поднимаю Эрни и отворачиваюсь от тлеющего пепелища, где когда-то стоял дом. Пути назад точно нет.
52
Ева
Бип, бип, бип. Звук настолько монотонный, что уже и мой мозг как будто пищит в унисон. Бип, бип, бип.
Я пытаюсь пошевелиться, но морщусь от боли.
– Все в порядке, Ева, – слышу я слегка дрожащий дружелюбный голос матери Кимберли. – С тобой все в порядке.
Но я этого не чувствую. Моя грудь обмотана проводами, трубки торчат в носу, на пальце зажим – все следят за моим состоянием и выводят показатели на экран.
– Увеличьте дозу лекарств, – строго приказывает Вивиан.
– Да, – бормочет доктор Рэнкин.
Я отключаюсь.
Я приоткрываю один глаз, и жгучая боль простреливает голову при виде ослепительно-белых стен. Я не узнаю комнату.
– Где я? – Хорошо бы, чтоб рядом оказался кто-то из матерей.
– Внизу. О тебе заботятся, – отвечает мать Табия. В ее голосе нет привычно строгих и властных ноток.
– Почему? Что со мной? – жалобно спрашиваю я.
– Тише. Произошел несчастный случай. Ты…
– Довольно. Вон! – приказывает голос Вивиан.
Я закрываю глаза и снова пытаюсь уснуть, стараясь не обращать внимания на тяжесть в груди.
* * *
Мое дыхание ровнее. Я чувствую себя лучше. Туман в голове постепенно рассеивается. На этот раз, открывая глаза, я не испытываю паники и даже могу угадать, где нахожусь. Это ненавистный смотровой кабинет. Но, по крайней мере, я больше не опутана проводами и датчиками.
– Веселенькую прогулку ты себе устроила.
Вивиан стоит в изножье моей кровати, как всегда сосредоточенная и деловая, в сером брючном костюме, но я отчетливо помню, как она выкрикивала мое имя – с ужасом, страхом и отчаянием.
– Что произошло? – озадаченно спрашиваю я, хмуря брови. – Почему я здесь?
– Ты пыталась сбежать.
– Я? Почему?
– Запаниковала, – ровным голосом отвечает она, оглядывая меня с головы до ног.
– Из-за чего?
– Из-за ретракции.
– В самом деле?
– Во всяком случае, так это выглядело.
– И куда я сбежала? – В памяти вспышками проносятся внутренний двор, автомобиль, деревья, мой полет навстречу одному из них – и все в паутине лжи и обмана.
– Не волнуйся, не так уж далеко, чтобы тебя не увидели. – В ее взгляде читается жалость ко мне. Но она не полна сострадания, нет. Скорее, она находит меня жалкой. – Твой маленький секрет останется в этих стенах, и о нем никто не узнает. Мы не можем допустить, чтобы общественность решила, будто ты собираешься отказаться от своей миссии и бросить всех на произвол судьбы.
– Нет. Я бы никогда так не поступила. – Я качаю головой, задаваясь вопросом, верит ли она в то, что я убегала.
– Несомненно.
– Как давно я…
– Чуть больше суток, – перебивает она меня, поглядывая на часы.
– О. – Я и не подозревала, что потеряла целый день. И не предполагала такого исхода. Все, что я хотела, это подтвердить свои догадки, а потом вернуться сюда. Хотя, если бы все сложилось иначе, сидела бы сейчас наверху, в своей комнате. Нет, уж лучше здесь. – Где мать Кади?
– Бедная мать Кади. – Вивиан вздыхает, изображая душевные страдания и печально качая головой. Во мне зреет нехорошее предчувствие, что я все-таки подставила мать Кади под удар, и Вивиан ее выселила или того хуже. – Ты ужасно с ней обошлась.
– Я? – Меня охватывает замешательство.
– Да. Подумать только: забаррикадировала ее в душевой кабине!
– Я не хотела, чтобы она меня остановила, – подтверждаю я.
