— А ты?.. — снова заговорила Ксюша и потянулась к Анюсе, как в детстве. По лицу не получила, но брат резко подался в сторону, потому что назад пути не было.
— Нет.
— Почему?
— Те наивные дети считали, что родители их любят, пусть и по-своему… — Аллигатор добрался до двери в кухню и облокотился о косяк. Все же он нервничал до сих пор. И гораздо сильнее, чем хотел показать. — Я же был уверен, что меня не любят.
— Что ты такое говоришь? — вскричала Ксюша. — Да, отец ушел от нас, и он ни ко мне, ни к тебе ничего не испытывал. Но мама обожала тебя. Как и я.
— В тебе я не сомневался… — его лицо исказила гримаса. Ксюша не сразу поняла, что это улыбка. — Все, что я помню хорошего из детства, связано с тобой. Но ты была такой же крохой, как и я. И нас воспитывала женщина… Мать. И меня она, увы, ненавидела.
Ксюша обернулась, чтобы посмотреть на Валентину. Она хорошо держалась. Лучше, чем они, ее дети. До сих пор не верила, что Аллигатор — это ее сын?
— Мне она другой представлялась, — продолжил он. — Эдакой Мелифисентой, только без рогов и крыльев. Поэтому я и растерялся вначале…
— Как ты нашел нас?
— Нанял детектива. Он сначала вычислил вас, потом сообщил, где найти.
— У мамы сегодня юбилей. Ты подгадал?
— Да. Решил сделать подарок. Как он вам, маман? — впервые он обратился к ней напрямую.
— Так себе.
— Все так же меня ненавидите?
— Сына своего я любила. Вопреки всему. А вас не знаю. Будьте любезны, покиньте квартиру моей дочери.
Аллигатор пожал мощными плечами и проследовал к двери.
— Мама, но это он! — вскричала Ксюша. — Мне-то поверь… — но та прошмыгнула в ванную и закрылась там. Брат тоже ушел. Но за ним она бросилась. И перехватила на пороге.
— Анюся, постой! — Ксюша вцепилась в его руку. — Дай мне свой номер.
Аллигатор вынул из кармана потрепанной (или специально состаренной, ведь это модно сейчас) кожаной куртки визитку, протянул ей.
— Я тебе позвоню! — Он кивнул. — Ты где живешь?
— В данный момент на Кутузовском. В отеле.
— Приеду, если смогу.
— Не сегодня. Нам всем надо переварить…
И, вырвав свое предплечье из ее пальцев, бросился к лестнице, хотя с седьмого этажа все обычно спускаются на лифте.
Глава 6
Аркадий сопровождал Валентину до дома. Ксюша уговаривала ее остаться, но именинница хотела побыть в одиночестве. Однако от предложения Яворского довезти ее до места на такси не отказалась. И перчатки его взяла, хотя остальное оставила у дочери. Та настаивала на том, чтобы мать забрала мультиварку, пыталась ей цветы сунуть, фрукты или торт, но Валюша только отмахнулась.
В машине они молчали. Аркадий, будь он Вовчиком, рассказал бы анекдот или забавную историю из жизни, но Яворский не умел улучшать людям настроение. Но и портить не стремился. Поэтому деликатно помалкивал.
Когда они подъехали, он расплатился и отпустил машину. Валя этого даже не заметила. Она была погружена в себя. Вместе они проследовали к подъезду.
Аркадий хорошо помнил и его, и дом, и дорогу от метро. Она занимала семь минут, если бежать или очень быстро идти. И он укладывался в них, когда спешил на занятия. Но обратно к станции подземки шел еле-еле и тратил уже четверть часа.
Жила Валюша в хорошем районе, доме и квартире. Спасибо за это матушке, которой на фабрике «Большевичка» дали просторную двушку как молодому специалисту. Она ее дочери пожертвовала, когда та второй раз замуж вышла, а сама в маленькую переехала. Муж ее уже упокоился к тому времени, был значительно старше супруги, и его в семье Катаевых мало вспоминали. Тоже был музыкантом, но гармонистом. На свадьбах да юбилеях играл, там его энергичная матушка Вали и заприметила. Увела из семьи, женила на себе. Жили хорошо, дружно. Супруг во всем слушался свою благоверную. И ей хорошо было, и ему. Она у руля, а за него все решили, плыви себе по течению.
В той самой маленькой квартирке сейчас Ксюша с Колей и жили. По московским меркам — отлично. Своя жилплощадь, да еще и не на выселках. Не всякая молодая семья может таким похвастаться.
— Аркаша, ты пьешь водку? — спросила Валентина, когда они зашли в подъезд. Это были ее первые слова за полчаса.
— Нет.
— Жаль. У меня только она. Суставы болят, я делаю компрессы на ней.
— Я могу сходить в магазин и приобрести, что пожелаете.
— Не надо. Лучше выпей со мной водки.
— Я никогда пробовал ее… — Аркашу даже передернуло, когда он представил, как эта крепкая и горькая дрянь попадет в его глотку. — Но если вы так хотите…
— Хочу.
— Тогда я согласен.
Они зашли в квартиру. В ней ничего не изменилось. Обои выгорели, конечно, линолеум пожелтел, двери и выключатели стали зацапанными (Валюша не только готовить не умела, но и убиралась так себе), но атмосфера… В этом доме что-то витало! Неуловимое, тонкое, звонкое, сладко-пронзительное… Та музыка, что когда-то звучала в нем, никуда не делась. Она осталась, разлетевшись по углам, припав к потолку, расстелившись по полу… Аркаша оглядывался, и ему казалось, что это не пыль лежит везде, а ноты опали, когда перестал звучать инструмент, и замерли…
— Обожаю вашу квартиру, — пробормотал он.
— Я тоже ее люблю, но ремонт ей явно не помешает.
«Ты хотя бы уберись по-нормальному», — подумал про себя Яворский. Без осуждения, скорее с умилением. Когда дети болтают всякую ерунду, их же не предают анафеме. Чистая душа, девственный ум. А Валентина такая же. Не ребенок — но фея!
— Вы работаете сейчас? — спросил Аркадий. Они не успели ни о чем поговорить за столом, а ему все было интересно.
— Да. В музыкальном лицее. Наши лучшие ученики имеют привилегии при поступлении в высшие училища и консерваторию.
— И много их, лучших?
— Таких, как ты, больше нет.
Именно это Аркадий и хотел услышать!
Тем временем они прошли в кухню. Такую же «убитую», как и остальная квартира. В ней, правда, делали ремонт лет десять назад. Обои, которые кто-то смеха ради назвал «моющимися», пластик вместо фартука, раковина из нержавейки. Аркадий уже забыл, что есть вот такие квартиры: где двери со вставками из органического стекла, беленые потолки, полы в буграх. Он потерял связь с прошлым не только в прямом, но и в переносном смысле. Отринул тех, кто многое для него когда-то значил, нашел новых друзей и приятелей, маму перевез в Европу, и она сейчас жила в идеальных условиях, так же, как и он, и его близкий круг. Аркаша помнил, в каких квартирах жили они: он с мамой, его педагоги, друзья. Помнил школы, в которых учился, общеобразовательную и музыкальную, и там штукатурка сыпалась, а двери закрывались через раз. Помнил дворы, где хулиганы отбирали мелочь у ботанов, а бабки обличали проституток и жаловались на маленькую пенсию. Но Аркадий Яворский думал, что все в прошлом. Все изменилось! Не только ОН…
