— Кто это? — спросил Аркадий у Ксюши, выписанной из больницы за день до этого.
— Мамин парень.
— Парень? Ему лет сто.
— Всего пятьдесят шесть. Ей всегда нравились мужчины постарше. Но если тебя коробит от «парня», скажу «сердечный друг».
— Давно они вместе?
— Неделю. В больнице познакомились, где я лежала.
— И он уже ее сердечный друг?
— А чего тянуть? Жизнь коротка.
— Так он при смерти? — с надеждой спросил Аркадий.
— Нет, ты чего? Здоров. Он терапевт, работает в больнице. Но они оба не юные и давно одинокие, нужно спешить наслаждаться жизнью… — И уже матери: — Посмотри, кто пришел!
Валя оторвала свой взгляд от «парня» и встретилась им с Аркадием. В нем ни смущения, ни сожаления. Ей было плевать на то, что он «застукал» ее.
Мужчин, молодого и зрелого, представили друг другу. Яворский смотрел на хахаля Вали и не мог понять, что она в нем нашла. Облезлый какой-то, очкастый. К тому же обычный терапевт, даже не начальник отделения. Аркадий понял бы, выбери Валюша знаменитого хирурга или владельца частной клиники, но она подобрала то, что плохо лежит: потрепанного жизнью бюджетника. А он еще и жлоб. Те чахлые розочки, что в вазе стоят, наверняка он подарил. И два фужера в коробке. Такие в сетевых супермаркетах продают да на рынках. С подобным подарком можно явиться на день рождения к коллеге, но никак не к даме сердца.
Тем временем Ксюша плюхнулась на диван, указала одним из своих костылей на табурет и пригласила гостя к столу. Аркадий поблагодарил, но отказался. Сослался на спешку. И обратился к имениннице:
— Валентина Григорьевна, можно с вами поговорить наедине?
Она кивнула и, отлепившись от «парня», проследовала в кухню. Аркадий за ней.
— Это правда? — выпалил он, едва дверь за ними закрылась.
— Не кричи, — цыкнула на него Валя.
— Это твой сердечный друг?
— Ваш друг, — поправила она. — Да. Мы с Алексеем Глебовичем встречаемся.
— А как же я?
— А ты живешь своей жизнью.
— Без… вас?
— Да, так будет лучше. Наша дружба станет нам обоим в тягость.
— Я думал, теперь мы больше, чем…
— Прости меня, Аркадий, за то, что я допустила в ТОТ вечер. Я искренне сожалею о том, что дала волю своим низменным инстинктам. Я не сдержалась. О чем сожалею.
Он не верил своим ушам. Для него их секс был волшебным действом, а для нее обычной случкой?
— Вы были моей скрипкой, — прошептал он пораженно. — Я играл на вас, и вы так звучали, что я плакал от восторга.
— Вот поэтому я не могу стать для тебя тем, кем ты желаешь меня видеть: для тебя, мальчика, секс — это событие, а для меня, взрослой, опытной женщины, просто приятное занятие.
— Я мужчина. Пусть и неискушенный. Но мне есть с чем сравнивать.
— Залез под юбчонку пианистке, не так ли? И не понравилось. Потому что тебя влечет к женщинам постарше, так что советую найти тридцатилетнюю.
— Мне не нужен никто, кроме вас.
— Значит, останешься один. И такое бывает. Прощай.
И схватилась за дверную ручку.
— Постойте.
— Я все сказала, Аркадий. Не заставляй меня переходить на оскорбления!
— Всего лишь хотел вручить вам подарок, — он протянул кожаный чемоданчик, в котором лежал антикварный пюпитр. — Не фужеры, конечно. Но надеюсь, вам понравится.
— Не нужно, спасибо, — и отдернула руки.
— На память, — бросил он и, положив подарок на стол, стремительно покинул квартиру.
Больше они не виделись. Но от Модеста Аркадий узнал, что с доктором Валя вскоре разбежалась. Яворский тоже прекратил общение с пианисткой и всего себя посвятил музыке.
Глава 7
Аллигатор подтягивался уже в семидесятый раз. Шел на рекорд!
Руки болели. Не только мышцы, но и ладони, он стер их в кровь. Турника в гостиничном номере не было, в качестве его он использовал металлическую балку на террасе. На нее, по всей видимости, вешали украшения по праздникам, но она смогла выдержать стокилограммового Аллигатора.
…Он думал, что дойдет до сотни, но сорвался после девяносто первого подтягивания.
— Слабак, — ругнул он себя.
Аллигатор переместился с террасы в номер. Обычный полулюкс, без особых изысков, но для бывшего бездомного просто дворцовый зал. Еще и в пятизвездочном отеле. Пока Аллигатор не был избалован роскошной жизнью. Радовался просто чистой комнате с удобствами и широкой кроватью. Но, по словам его агента, это скоро пройдет и Аллигатор, как и другие спортивные звезды, начнет (дословно) гнуть пальцы.
Хотелось есть. Нет, даже не так… Жрать! Аллигатор представил себе блюдо с мясом, сочащимся соком и кровью, политое соусом «Ткемали» и посыпанное зернами граната. Именно от него он получил последний гастрономический оргазм. То была козлятина, приготовленная на костре одним из знакомых борцов, дагестанцем Саидом. Дрался он из рук вон плохо, но готовил так, что хотелось съесть тарелки, на которые раскладывалась его еда.
Аллигатор сглотнул слюну, затем подошел к телефону. Набрав номер ресепшена, спросил:
— Могу я заказать в номер ужин?
— Да, конечно.
— Отлично. Тогда принесите шашлыка полкило. Все равно, из какого мяса, но только не из куриного. Соусов всяких к нему. Еще лаваш.
— Извините, господин Васильев, но в нашем ресторане не готовят шашлык. — Администратор говорил вежливо, но нотки высокомерия в его голосе улавливались. — Стейк не желаете? Из мраморной телятины?
— Можно и его. С кровью. И гарнир какой-нибудь.
— Еще что-то?
— Салат, хлеб.
— Из напитков? Есть отличное бордо. Оно идеально подойдет к стейку.
— Ничего не нужно, спасибо.
И отключился.
Аллигатор не пил. Совсем. Даже на Новый год обходился без фужера. Но так было не всегда. Уже в семь лет он начал употреблять алкоголь. В десять делал это регулярно. В двенадцать чуть не умер от отравления сивухой. С тех пор его организм не принимал спиртного. Более того, даже безалкогольное вино и пиво отвергал. Но Аллигатор и не видел смысла в их употреблении. Квас или сладкая газировка так же вкусны, но не дают по шарам. А пьют ведь ради того, чтобы захмелеть? И не надо тут про изысканные нотки хороших вин… Их дополнения к блюдам. Виноградный или гранатовый сок так же отлично подчеркнет вкус мяса, как и киндзмараули или мерло.
Быстро сполоснувшись, Аллигатор сел в кресло и стал ждать ужина. В животе урчало. Не в силах терпеть голод, он слопал печенье, что лежало в мини-баре.
