— Спасибо, — машинально сказала она по-русски. И взяла клетчатый платок.
— Пожалуйста.
Майя утерлась, затем прочистила пазухи.
— На подбородке еще сопля.
Она быстро смахнула ее.
— Я думал, ты не понимаешь по-нашему.
Она подняла глаза и увидела Аллигатора. Вот черт! Думала, какой-то сердобольный дед к ней подошел, а оказалось…
— Что случилось?
Майя мотнула головой. Нет, она не будет вываливать на незнакомца свои проблемы. И вообще… Где Аркадий? С ним он уходил из отеля.
— Яворский в больнице. Но не волнуйся, с ним все хорошо. Он поддерживает друга.
— Как его зовут?
— Вот черт! Ты и говоришь отлично.
— На самом деле не очень…
— Ты же гречанка. Аркадий сказал, ты из какой-то знаменитой балетной династии, где всех детей называют в честь богов олимпа. Откуда знаешь русский?
— Отец грузин. Из СССР… И он умирает.
— Ты поэтому ревешь?
— Просто люблю это делать вечерами. Потом хорошо… спится? Или это значит бухать?
— Нет, ты все правильно сказала. А когда бухают, это спиться. Через мягкий знак.
— Очень сложный язык. — Майя достала зеркальце, глянула на себя и ужаснулась. Она была похожа на мертвую невесту из мультика. — У какого друга Аркадий сейчас?
— У своего педагога.
— У Валентины?
— А, ты знаешь о ней? Да, у нее.
— Что с ней?
— Множественные ушибы и переломы. Ее столкнули в канализационный люк. Мы ее нашли, доставили в больницу. Ты понимаешь, что я говорю?
— Понимаешь, — эхом повторила Майя.
— Если бы я знал, не нес бы фигню, вручая тебе дурацкий цветок. Что я ляпнул?
— Сравнил меня с колибри, — припомнила она.
— Эти твои перышки… И вообще весь образ. Он тебе идет. Голодная?
— Нет.
— Может, выпить хочешь?
— Я почти не пью.
— Я не пью совсем. Но сейчас мне хочется посидеть с тобой в уютном месте, чокнуться бокалом, в котором пузырится шампанское.
— Ты приглашаешь меня на свидание?
Он задумался на пару секунд, но ответил решительно:
— Да.
Майя улыбнулась. Не парадно — обычно. Растянула губы, но зубы не показала. Эта улыбка не шла ей. Рот казался прорезью, и подбородок торчал, как кадык на шее худого мужика. Поэтому Майя очень следила за своей мимикой. Особенно когда фотографировалась. Улыбаться можно было только определенным образом: опустив нижнюю челюсть и сверкнув зубами. Наедине с собой она расслаблялась и просто растягивала губы. Сейчас тоже сделала так. Аллигатор видел ее с потеками туши и вспухшим после долгих рыданий носом. И все равно позвал на свидание. Она для него дивная птичка колибри, и…
Он в нее влюблен?
Майе еще не приходилось бывать в роли женщины, по которой кто-то сходит с ума. Она всю жизнь кем-то восхищалась, но ею — никогда. Даже Аркадий, жених, очень спокойно к ней относился. В душе же Майи с детства бушевали бури. Она не могла не влюбляться. Впервые она познала это чувство в пять. То был цыганенок, что побирался в Готическом квартале. У него были невероятной красоты глаза. Черные как ночь. И выгоревшие на солнце темно-каштановые кудри. В них проблескивали золотые лучики. Мальчишка приставал к туристам, хватал их за руки и смотрел так проникновенно, что ему подавали. Мелочь, конечно. И он сердился, когда обнаруживал в ладошке монету. Если бы у Майи были деньги, она бы отдала ему все, что имела. Но чем располагает ребенок? Мелочью. И дать ее мальчишке, значит, попасть в немилость. Если он глянет на нее сердито своими невероятными глазами, она провалится сквозь землю…
Уже тогда Майя боялась быть отвергнутой.
В школе она полюбила Мигеля. Его отец был родом из Африки, мать каталонкой. Мулат с невероятной грацией заворожил девочку. Он танцевал так, что позавидовали бы все ее греческие родственники. Но Мигель делал это только на школьных дискотеках. Он увлекался математикой и программированием. В седьмом классе перевелся в спецшколу, и Майе пришлось искать новый предмет для обожания.
Ее первые серьезные отношения были с очень… очень взрослым мужчиной. Можно сказать, стариком. Он владел небольшим театром оперы и балета. Сам когда-то танцевал. Очень давно, еще в период революции в Каталонии. Тогда он был ранен в уличной перестрелке, пришлось уходить со сцены. Благо у семьи имелись деньги и родители подарили отпрыску помещение, отсыпали монет на развитие театра. Майя восхищалась своим «папиком» (который годился и в деды). Таких интеллигентных, галантных, стильных людей ей не приходилось встречать. А еще он был красив. Именно в зрелости, а не в молодости. Абсолютно седые волосы делали его глаза яркими, глубокими. Усы, которые он отрастил, чтобы спрятать морщины над губой, невероятно шли ему. Да и стать, которая положена юношам, мужчинам за шестьдесят делает честь. «Папику» же в Майе больше всего нравилась ее молодость. Он постоянно гладил ее нежную кожу, перебирал густые волосы, его умиляли ее маленькие сосочки и почти девственное лоно. Он подолгу ласкал ее, но секс у них бывал крайне редко и только после таблеточки. Майю это не особо устраивало, но она готова была унять в себе самку, лишь бы быть рядом со своим «папиком».
Все думали, что именно она его бросит. Зачем молоденькой дед? Но вышло наоборот. «Папик» пытался учить Майю манерам, приучал к хорошей литературе, настаивал на том, чтобы она одевалась элегантно. Но она обожала есть руками. Не на банкетах, конечно, и не горячее, но взять, к примеру, оладьи. Ведь вся прелесть в том, чтобы цапнуть их пальцами, обмакнуть в банку со сметаной и отправить в рот! Резать ножом и вилкой? Да не смешите! А помидор? Вгрызться в него и дать соку стечь по подбородку — в этом весь кайф. А рыбьи косточки как не выплюнуть? Опять же не на банкете, а дома. Когда никто не видит. Но ее «папик» всегда трапезничал чинно. А как много читал! Майя же книги не любила. С классическими произведениями знакомилась через кино. Что же касается стиля в одежде, то тот, что ей навязывали, казался скучным. Она противилась, чем приводила любимого в недоумение. Он же старается усовершенствовать ее! В итоге устал бороться, понял, что одних маленьких сосочков мало, и поставил в отношениях точку.
После него Майя долго оставалась одна. Влюблялась, да, но несерьезно. Скорее, увлекалась. Пока не встретила Аркадия.
— Так что, идем на свидание? — прервал затянувшееся молчание Аллигатор.
— Сейчас?
— А чего тянуть?
— В бар отеля пойдем?
— Не, не, только не туда.
— Так ужасно? Я не была.
— Место хорошее, мне хочется уволочь тебя подальше. Чтоб Аркадий не помешал.
— Кстати, он собирался отвести меня на ужин. Но даже не позвонил, чтобы его отменить.
