— Я тебя отведу. И если ты не голодная, выпьем чего-нибудь. Не шампанского, так кофе. Слопаем по пирожному. Или тебе нельзя?
— Я ем сладкое с удовольствием, но сейчас не хочу его. И шампанского. А вот пива бы выпила.
— Значит, идем пить пиво. Тут где-то неподалеку я видел бар «Октоберфест». С виду приличный.
Он подал Майе руку. Она взялась за нее и поднялась с парапета. На каблуках она доходила Аллигатору до подбородка. Без них — до плеча.
— Ты всегда такой… холодный? Нет, не такое слово. — Она нахмурилась. И это тоже она себе запрещала делать при людях. Вид становился угрюмым. — Чуть теплее, чем холодный.
— Прохладный?
— Да, наверное.
— У меня температура тела ниже, чем у всех. — Он отпустил ее руку, свою сунул в карман. — Тебе неприятно?
— Наоборот. Нравится.
— Тогда я?.. — Аллигатор сделал попытку снова обхватить ее ладонь своей лапищей, но Майя качнула головой.
— Я не свободна и… — Она запнулась, подбирая слова: — Некрасиво с другим мужчиной идти за руку.
— Понимаю. А под руку можно? Это же ничего. Просто поддержка. На тебе каблуки, сейчас темно и чуть подморозило.
— Под руку можно.
Он подставил локоть. Майя взялась за него, и Аллигатор повел ее к бару.
Глава 8
Аркадий не заметил, как задремал. Проснулся от того, что его трогают за плечо. Он вздрогнул и поднял голову, опущенную на согнутые в локтях руки. Он сидел в больничном коридоре. Лицом к окну. Сначала смотрел в него, чтобы отвлечься, потом облокотился на подоконник, склонился и закрыл глаза.
Валюша жива, и с ней все будет в порядке.
Какое облегчение!
Он уже поговорил со всеми, от санитарки до главврача. Всем дал денег. И оплатил ВИП-палату. Но в нее Валю переведут только завтра. Пока она в реанимационной.
Аркадий не уходил, потому что ждал Ксюшу. Ей разрешили посидеть с Валентиной. Ему тоже (еще бы они не разрешили, он озолотил половину персонала!), но он оставил мать и дочь наедине уже через несколько минут.
И вот Ксюша вышла и разбудила Яворского.
— Мама хочет с тобой поговорить, — сказала она. — Зайди к ней.
— Она в порядке?
— Да. Только проснулась. И сразу про тебя спросила. Иди.
Аркадий направился к палате.
— Только не нервируй ее, ладно? И не утомляй, — вдогонку бросила Ксюша.
Он послушно кивнул. И отворил дверь.
Валюша лежала на койке все в той же позе, что и раньше. А как выбрать другую, если ты загипсован? Ее личико, бледное и маленькое, было таким трогательным и прекрасным, что Аркадий еле удержался, чтобы не осыпать его поцелуями.
— Как вы? — спросил Аркадий.
Она смежила веки. Это означало «нормально».
— Спасибо тебе, — тихо проговорила Валюша.
— Не стоит, это ерунда… — Он думал, Ксюша сказала ей, что он истратил кучу денег, чтобы обеспечить ей уход.
— Твое отношение ко мне? Вряд ли.
— Я богат и могу себе позволить…
— Я не о деньгах. Ты спас меня.
— А, вы об этом. Опять же не за что. Аллигатор… То есть Андрюша или Вася, в общем, сын ваш сделал это. Нашел тоннель, вынес вас, я бы не знаю, как справился…
— Я выжила только благодаря тебе, Аркаша. Когда я лежала, поломанная, там, под землей, и боль раздирала мое тело, я хотела умереть. И могла лишить себя жизни. Мне дали такую возможность. Но я держалась… — Она разволновалась, а человеку в таком состоянии это категорически запрещено, поэтому Аркадий начал гладить ее по плечу, призывая к спокойствию. — Я в порядке, не переживай, — заверила его Валя. — Мне нужно договорить.
— Может, завтра? Я приду, и вы продолжите.
— Нет, сейчас. Потому что завтра может не быть.
— Даже не думайте об этом. Врач сказал, ваша жизнь вне опасности.
— Смерть может подстерегать каждого из нас за углом. Тебя в том числе. У меня был коллега, которого убила сосулька. Он вышел из подъезда покурить. В тапочках и наброшенной поверх пижамы куртке. Под козырьком стояла парочка подростков. Чтобы не дымить на них, он отошел и… — ее глаза расширились, — умер! Гигантская сосулька сорвалась с крыши и размозжила ему череп.
— Сейчас нет сосулек.
— Кирпич! Он тоже может свалиться на голову. А еще машины постоянно бьются. Автобусы въезжают в остановки. Взрывается газ…
— Понял, понял. Хватит об этом.
— Я не хотела умирать, не сказав тебе о том, что все эти годы любила тебя. Не так пылко, как ты меня, в силу возраста и неудачного опыта… И все равно. Я определенно питала к тебе чувства. И тот наш секс… Он и для меня оказался волшебным. Я была твоей скрипкой. Ты моим виртуозом.
— Тогда почему вы гнали меня?
— Я тебе много раз говорила — почему. И себе постоянно твердила о том, что мы не пара. Ты мальчишка. Можно сказать, ровесник моей дочери. А Эдуард тебя старше! Я уже его нянчила, а тебя еще не было в проекте.
— Боялись мнения толпы?
— Плевать мне на него.
— Ксюшиного осуждения?
— Она бы поняла и приняла. Если не сразу, то со временем.
— Тогда в чем было дело?
— Ты теперь взрослый. Все еще младше моего сына, но уже зрелый человек. Поразмышляй.
— Думали, я найду себе кого-то помоложе и вас брошу?
— Именно. И это произошло бы не через пять, так через десять лет. Еще одного краха отношений я бы не пережила. Мне было за сорок, в этом возрасте не бросаются в омут с головой. Бог любит троицу, и у меня оставалась одна попытка…
— Я никогда бы вас не бросил.
— Ты, молодой, привлекательный, звездный, остался бы со старухой? Седой и горбатой?
— Вы такая же красавица, как и раньше. И останетесь ею.
— Льстец.
— Навеки ваш поклонник.
— Я была дурой, что упустила тебя. Сейчас признаю это. Увы, ничего уже не вернешь, и от этого горько. Но я рада, что призналась тебе. Почему-то мне это казалось важным. Чтобы ты знал…
— Вернуть прошлое мы не можем, вы правы. И будущее неопределенно и туманно. А вот настоящее нам подвластно. И я сейчас хочу предложить вам стать моей девушкой.
Валентина рассмеялась:
— Девушкой? Звучит хорошо, бодро, оптимистично. Но я почти бабушка.
— Вы опять? — Он не переходил на «ты». Ждал, когда Валя попросит. Если этого не произойдет, он будет «выкать» ей до конца дней. Даже если они поженятся.
— Аркаша, в сорок три я была еще ничего. А теперь — старуха.
