— А ваша дочь уверяет, что Аллигатор ее брат.
— Она не в себе, неужели вы не видите? Ее брак рухнул, мать чуть не умерла.
— Откуда ты знаешь про брак? Я тебе не говорила. Аркадий проболтался?
— Если бы у вас все было хорошо с Колей, ты явилась бы с ним. А еще я видела, как ты смотришь на Вовчика. Я, конечно, ударилась головой, и она теперь постоянно болит, но все еще соображает. — Валентина перевела взгляд на Суворова. — Сашенька, а вы можете не ездить к Аллигатору? Вдруг журналисты что-то пронюхают, разразится скандал… А я не хотела бы портить жизнь своему спасителю.
— Увы, Валентина Григорьевна, ваша дочь написала заявление, не могу не отреагировать. Но не беспокойтесь, я буду вести себя очень деликатно. А если о журналистах говорить… В принципе можно из вашего спасения сделать отличную пиар-акцию. Мы за Аллигатора всем отделом болели. Он мощный спортсмен, и мы верим, что он в Вегасе порвет Бизона. Отстоит честь России.
— Буду болеть за него вместе с вами. — Матушка была как никогда очаровательна. Она редко старалась кому-то нравиться, а сейчас из кожи вон лезла. — Так мы все выяснили с вами, Александр?
— Да, пока вопросов больше нет. Выздоравливайте.
Суворов кивком попрощался с женщинами, после чего покинул палату.
— Ты опять? — спросила Ксюша.
— Что?
— Защищаешь Анюсю? Любой ценой?
— Ксюша, это не он.
— Мне-то не рассказывай! Аллигатор — мой брат.
— Да. Теперь у меня нет в этом сомнений. Но столкнул меня не он.
— Почему ты так уверена?
— Это была женщина.
— Ты рассмотрела ее?
— Нет.
— Но как ты поняла, что женщина?
— Я слышала смех. Это раз. Два — трогала руку. Женщина вцепилась мне в плечо, я пыталась отцепить ее руку. Она была мягкая, тонкая. Никак не мужская. И уж точно не принадлежащая Аллигатору, у которого кулак как моя голова. А еще я, когда падала, видела носки женских сапожек.
— Господи, боже мой, какой кошмар! — всхлипнула Ксюша. Она представила себе эту картину, и слезы снова полились из глаз.
— Все позади, доченька.
— А если бы тебя не нашли?
— Я бы играла для сумасшедшего бомжа по кличке Моцарт и… — Она замолчала и стала грустной. — Кстати… То есть совсем не… Я хочу завести крысу. Мальчика. Ты не могла бы купить мне?
— Зачем тебе крыса? — подивилась Ксюша. Мама не заводила домашних животных с тех пор, как Андрюша раздавил хомяка. — Давай котика куплю?
— Нет, хочу крысенка. Назову Митюшей.
— В честь соседа? Он совсем ку-ку стал. Одни сиськи на уме.
— Тане можно только посочувствовать. Он наверняка и к ней пристает. Не понимает же, что к матери нельзя.
— А если бы Анюся с нами остался, что было бы, как считаешь?
— Не остался бы. Я собиралась его отдать в спецучреждение. Ты знаешь об этом. Я говорила.
— Да. Но если бы остался?
— Не знаю. Вариантов несколько. Есть и хороший: мы излечили бы его своей любовью.
— А самый плохой?
— Я столкнула бы его в тот чертов люк.
— Анюся думает, что это сделала именно ты.
Мама покачала головой:
— Нет, не я…
И закрыла глаза, как будто не хотела, чтобы дочь заглядывала в них.
Глава 2
Аркадий все же вернулся в свой номер под утро. Как бы ни были удобны диваны в СПА, хотелось улечься на нормальную кровать. Номер состоял из двух комнат, Яворский надеялся, что Майя спит в гостиной.
Но там ее не оказалось. Черт! Опять диван, пусть и с хорошей подушкой? Аркадий любил именно кровати. Широкие, с ортопедическими матрасами. Раскидывался на них. То есть звездой он был не только на сцене, но и в кровати. Если с ним ночевала Майя, Аркадий откатывался на край и все равно вольготно размещался. Не сразу, женщины же любят обнимашки перед сном, а после.
Он был в халате, выданном ему в салоне. Одежда в пакете. Бросив его на стул, Аркадий все же решил заглянуть в спальню. Каково же было его удивление, когда оказалось, что Майи в постели нет!
Она даже не была разложена. Покрывало натянуто как струна, это явно сделала горничная еще днем. Так что же получается?.. Майя не ночевала в номере? Или спала в гостиной, а сейчас ушла? Но куда? До завтрака еще полтора часа. Да и не ест она в такую рань. А если кофе захотела бы выпить или чаю, в номере бы приготовила.
Аркадий сорвал покрывало и плюхнулся на кровать. Раскинулся, как привык. Закрыл глаза. Но где сон, который валил его с ног еще пять минут назад?
Неужели Майя с Аллигатором?
Этот тупой громила увел у него невесту? Буквально за сутки?
И как после этого женщинам верить? Впрочем, чего еще ждать от той, что скрывала от жениха своего отца-бандита?
Эти мысли не давали ему покоя, и все же Аркадий смог уснуть. Но виделась ему какая-то дрянь, поэтому пробудился он таким измученным, будто и не было нескольких часов в СПА.
Аркадий выпил кофе. Черный, без сахара, конфет и печенья. Но не потому, что вспомнил о фигуре, просто сладкого не хотелось. Что странно.
Мысли о Майе не давали покоя. Они сначала просто раздражали, теперь начали злить. Он так хорошо к ней относился, со всей душой, а она… Крутанула хвостом. В ее случае — затрясла своей птичьей гузкой перед первым, кто ею заинтересовался.
Аркадий ревновал Валентину. Друга Вовчика. Даже свою скрипку, поэтому если и давал ее кому-то, то только посмотреть. Играть на ней имел право лишь Аркадий. Она его — и точка. Только Майю он не ревновал. А оказывается, зря. Не такая она и преданная. Обычная. Аркадий уже стал сомневаться в том, что она любила его. Женихи за ней в очереди не стояли, а тут не абы какой мужчинка — звезда.
Так бы и извел себя Яворский, если бы не открылась дверь. Без стука, значит, не горничная.
Аркадий обернулся. На пороге стояла Майя. В своих дурацких перьях, но без макияжа и с распущенными волосами. Приняла душ, понятно. Но косметика и средства для укладки тут, в его номере.
Не их — его.
— Натрахалась? — грубо спросил Аркадий.
Ее густые брови сошлись на переносице, так Майя хмурилась.
— Опять не понимаешь по-русски? — хмыкнул Яворский.
— Я не знаю такого слова.
Тот жестом показал, что это означает — энергично похлопал ладонью по сжатому кулаку. Майя брезгливо поморщилась:
— Такому папа меня не учил.
— А Аллигатор? Он знает и не такое. Ты в курсе, что он бывший бездомный? Дитя даже не улиц… канализации. У него нет среднего образования, не говоря уже о высшем.
