— Да, — чуть смутившись, ответил Аллигатор. Эта роль была ему непривычна. Отбивать почки он умел, а вот женщин у мужчин… пока не пробовал.
— Уже не нужно. Я расстаюсь с ним.
— Серьезно?
— Сейчас я пойду и заберу свои вещи из номера.
— Я с тобой.
— Нет, я должна буду сказать ему несколько слов. Ты помешаешь.
— И что потом? Когда соберешь вещи?
— Поеду к отцу. Потом в аэропорт.
— А как же я?
— Мы встретимся в Барселоне. И я проведу тебя по ночному городу.
— У меня нет твоего номера.
— Записывай… — Она продиктовала.
Аллигатор вбил цифры, затем сделал дозвон. Мало ли, вдруг напутал что-то. Заиграло «Лебединое озеро». И сразу после зазвонил телефон в номере. Аллигатор взял трубку. С ним заговорил портье и сообщил, что внизу его ждет полицейский, желающий побеседовать.
— Спущусь через пять минут, — бросил он и отключился. После этого обратился к Майе: — Мне нужно отлучиться. Ты меня дождешься?
— Смотря сколько тебя не будет. Я одеваюсь и иду в номер.
— А если Яворского в нем нет?
— Он есть. Не сможет он провести всю ночь в СПА. Ему нужна кровать.
— Но ты зайдешься со мной попрощаться? Или, может, позволишь отвезти тебя к отцу? В аэропорт? На край света…
— Давай расстанемся сейчас. А потом созвонимся. Слишком все быстро.
— Хорошо, как скажешь.
— Иди. Тебя ждут.
— Пока?
— Пока.
Он сделал шаг к двери, но остановился. Вот так уйти? Не поцеловав? Да, не умеет. И ей может не понравиться…
Но как не поцеловать?
Аллигатор развернулся и стремительно зашагал к Майе, стоящей у окна. Ее глаза расширились. Наверное, он выглядел угрожающе. Она такая птичка-невеличка, а на нее надвигается огромная хищная рептилия с решительным выражением на морде. Не скажешь, что поцеловать хочет, подумаешь — сожрать.
Он взял Майю за плечи. Насколько мог нежно. Поднял до уровня своего лица и поцеловал-таки. Коротко. Но не сухо. На несколько секунд припал к ее рту раскрытыми губами. После этого поставил девушку на пол и вышел из номера…
А сердце колотилось так, будто он отжался не сто — двести раз.
* * *
После разговора с опером Суворовым, который прошел очень неплохо и закончился совместной фотосессией на телефон полицейского, Аллигатор вернулся в номер. На пять минут, чтобы взять кошелек и накинуть куртку. Потом вспомнил, что не принял душ утром, и решил поотжиматься, а потом сполоснуться. В ванной все еще стоит запах тропиков, и он будет напоминать о Майе.
Аллигатор скинул толстовку и футболку и отправился на террасу. Рекорды он сегодня бить не собирался. И так сердце из груди выпрыгивает. Шестьдесят подтягиваний — и хватит.
Но не успел сделать и тридцати, как в дверь заколотили. Он слышал, поскольку балкон не закрыл. Стучали громко, настойчиво, не как горничные. Аллигатор почему-то решил, что это Аркадий…
Пришел вызывать его на дуэль? И как он это сделает? Кинет перчатку? Скрипачи берегут руки и носят перчатки. И что ответит на это Аллигатор? Отправит музыканта в нокаут щелбаном? Все это, естественно, представлялось в порядке бреда. Яворский будет выяснять отношения цивилизованно и нудно. Но можно допустить, что перейдет к угрозам из серии «я дам против тебя показания или шепну что-то гадкое прессе».
Спрыгнув с турника, Аллигатор пошел открывать. Распахнув дверь, пораженно замер. Не Аркадий!
Майя.
Стоит, опираясь на свой чемоданчик. Личико, утонувшее в перьях воротника, загадочно-прекрасное.
— Решила попрощаться перед тем, как уехать? — спросил Аллигатор, впуская гостью.
Она мотнула головой.
— Остаться со мной?
Снова отрицательный ответ.
— Пожаловаться на Аркадия? Он обидел тебя? Если да, то я ему башню снесу!
Майя выставилаы пальчик и провела им по его груди. После отжиманий она вздулась, а от холода напряглись соски.
— Ты такой красивый, — сказала она. — Как аллигатор.
— Они страшные.
— Нет. Они как драконы. Только без крыльев. И без огня из пасти. Красивые.
Рука Майи переместилась на его живот. Пресс тоже был напряжен. Проглядывали кубики. И да, он знал, что выглядит хорошо. Ниже шеи точно. И женщины ведутся на его тело. Но Майя? Она была невестой Аркадия Яворского. Он жирдяй, пусть и схуднувший. И явно ее привлекало не его рыхлое пузико, а талант. Если не сказать — гений. А Аллигатор только и умеет, что хорошо драться.
— Спроси меня еще раз, зачем я пришла, — проворковала она. Ее пальчик стал чертить полоску вдоль резинки его спортивных штанов.
— Спрашиваю.
— Я хочу с тобой… трахнуться.
— Чего-чего? — Аллигатор аж отшатнулся от нее.
И Майя… эта дивная птичка… сжала кулак и похлопала по нему ладонью. Как какой-нибудь бухой бомж, желающий вдуть такой же грязной пьянчушке.
— Тебя отец такому научил? — грозно спросил Аллигатор. Бандит, с него станется.
— Нет, Аркадий сегодня.
— Это отвратительно, Майя.
— Это же означает секс, так?
— Да, но…
— А я тебя хочу. Ты такой красивый. И не похожий на всех тех, кто был у меня… — И снова потянулась к нему, но Аллигатор шлепнул ее по руке.
— Я к тебе со всей душой… А ты мне трахнуться предлагаешь?
— У меня еще чувства к Аркадию. И я не знаю, смогу ли полюбить тебя. Но я тебя желаю с первой нашей встречи в коридоре.
— Я тебе… — последовал отборный мат. И затем: — Не секс-игрушка. Всем вам!
И вытолкал ее за порог. Следом кинул чемодан и захлопнул дверь.
Глава 4
Ксюша зашла в палату Вовчика с пакетом апельсинов. Почему именно их носят больным? Пережитки советского прошлого? Тогда, как говорила мама, они были в дефиците и лучшего гостинца было не придумать. А еще они яркие, позитивные на вид и содержащие витамин С.
Любимый выглядел неважно. Синяки на его лице разлились, губы опухли.
— Тебе хуже? — испугалась Ксюша.
— Нет, я бодрячком, — заверил ее Вовчик и распростер объятия. Ксюша нырнула в них. Пообнимавшись с Дорогиным, она проговорила:
— Видок у тебя не очень, милый мой.
— Что, некрасивым уже и не нравлюсь? Разлюбила?
— Дурак. — Она положила апельсины на тумбочку и тут увидела, что на ней куча разных фруктов, дорогой сок, вода «Эвиан». — Кто тебя навещал, кроме меня?
