Аркадий поддакнул.
— Неужто вы не помните, какой сегодня день?
Яворский стал перебирать в уме памятные даты, но в его воображаемом календаре девятнадцатое октября не было отмечено красным.
— Вот от тебя, Аркаша, я такого не ожидал, — с укором проговорил Вовчик. — У Валюши сегодня день рождения! Между прочим, юбилей.
— Да ну? — ахнул Бараш. — Я помню, что осенью, но думал, в ноябре… Всегда же снег шел, а на дворе бабье лето.
— Потепление климата. — И уже Аркаше: — Ты что же, не поздравлял ее последние годы? — Тот покачал головой. — Даже звонком или открыткой? Вот ты гад. Сам говорил, что если б не Валюша, ты подался бы в ветеринары и чикал бы котам яички.
— Я очень ей признателен, — сдержанно проговорил Аркадий. — И свою благодарность я выразил одиннадцать лет назад, подарив Валентине Григорьевне очень ценную вещь. На том мы закончили наше общение.
— Почему?
По кочану, хотелось огрызнуться в ответ. Неужели Вовчик думает, что Аркадий перед ним душу вывернет? Ясно же, что между педагогом и учеником произошло НЕЧТО, поставившее точку в их взаимоотношениях.
— Отстань от человека, — встал на защиту Аркадия Бараш, чем удивил. — Лучше скажи, почему ты помнишь о днюхе? Ты и занимался у Валюши всего год.
— Да, но когда вы к ней ходить перестали, я снова начал.
— Из-за Ксюши? — догадался Аркаша.
Так звали дочку Валентины. Она была младше их на три года, но уже в девять лет начала созревать, а в двенадцать выглядела вполне сформировавшейся девушкой.
— Да, она мне очень нравилась. Мы даже встречались какое-то время. Но от меня забеременела другая, и я, как честный человек, на ней женился. А Ксюша, кстати, через несколько лет вышла замуж за конопатого Кольку.
— И сейчас вы с ним вместе тамадите? — уточнил Аркаша.
— Точно.
— И поэтому ты знаешь, что сегодня у Валюши день рождения?
— Я всегда о нем помнил. И поздравлял ее. Колька сейчас за подарком отправился, потом домой. Валюша там вместе с Ксюшей. То есть они втроем отмечать будут. Скука! И я считаю, что если мы нагрянем, ей будет приятно.
— Может, она этого и хотела: отметить в узком кругу? — предположил Аркаша.
— Да просто на ресторан денег нет, а дома собирать, это сколько возни. Вы же помните Валюшу, она готовить не умеет. Даже гренки умудрялась испортить.
— Неудобно без приглашения, — стоял на своем Яворский.
— Это если все трезвые, они скоро за стол сядут, прибухнут, а там и мы прикатим с цветами и подарками. Кстати, я предлагаю скинуться на духи.
— С ними не угадаешь, — засомневался Бараш.
— Да она всю жизнь пользуется «Шанелью № 5».
— А, тогда давайте парфюм.
— Есть другое предложение, — сказал Аркадий. — Вспомните, как Валюша любила перчатки.
— У нее постоянно мерзли руки, — закивал некогда кудрявой головой Илья. — И она с сентября носила перчатки.
За этим долгим разговором они преодолели расстояние от зала прилетов до стоянки авто. Вовчик подвел их к не новой, но прекрасно сохранившейся и отдраенной до блеска машине бизнес-класса.
— Аниматоры хорошо зарабатывают, как я посмотрю, — присвистнул Аркадий. Тачка тянула тысяч на двадцать долларов.
— Если бы, — криво усмехнулся Дорогин. — Машина — подарок армянских родственников. Наследство прадеда потихоньку распродают и деньги на всех делят. До меня очередь в прошлом году дошла. И как раз в салоне у дяди Ашота отличная бэушная тачка оказалась.
Он разблокировал двери и жестом пригласил приятелей в салон. Аркадий сел сзади, Бараш плюхнулся на место рядом с водительским. Пристегнувшись, прикурил. Зажженную сигарету выставил в окно, туда же выпустил первую порцию дыма, после чего выдал:
— Это сколько же прадед твой у советского народа наворовал, что его правнукам хватает?
— Сказали, нашим детям еще кое-что останется.
— То есть до пятого колена обеспечил наследников. Молодец мужик. — Он сделал еще одну торопливую затяжку и, буркнув: «Надо бросать», — швырнул окурок в окно. — Кофе хочу.
— Я тоже, — тут же оживился Аркадий.
— Потерпите до «Домодедовской», тут нормального не продают. Кстати, там в ТЦ можно и перчатки, и цветы купить.
— Цветы да, но не перчатки.
— Почему? Там есть кожгалантерейные отделы.
— Мы не можем позволить себе преподнести обычную штамповку. Это все равно что из отпуска друзьям магнитики привезти.
— А чего такого? Я именно их и презентую, да еще фунфырики с местным алкоголем.
— И все это покупаешь в дьюти-фри, вспоминая о подарках только в аэропорту?
— И такое бывает. А один раз, было это пять лет назад и я аниматором в Кемерской пятерке работал…
Далее последовала веселая история о полугодичном приключении красивого русского аниматора с долей горячей кавказской крови в Турции. Естественно, речь в основном шла о пьянках и безудержном сексе, мелком воровстве и драках. Аркадий слушал вполуха. Он думал о Валентине. О ее дне рождения он на самом деле забыл. И это было удивительно, потому что Яворский так долго и безрезультатно пытался выкинуть эту женщину из памяти, что уже думал — не выйдет. Но вот сюрприз: у него получилось. И сердце не бухнуло, когда Вовчик впервые ее упомянул в разговоре (когда заметил, что все птенцы Валюши занимаются творчеством). Аркаша переболел Валентиной, женщиной, которая сначала подарила ему крылья, а потом безжалостно их поломала. И понял, что готов встретиться с ней с глазу на глаз…
Вскоре они прибыли к станции метро, возле которой располагался ТЦ, купили кофе, букет и корзину со сладостями и псевдофранцузским шампанским. Затем отправились в магазин, в котором Аркадий вознамерился выбрать перчатки для именинницы. Когда они добрались до него, зашли и окинули взглядом ассортимент, Яворский был несколько разочарован: выбор оказался не очень большим. Товарищей же шокировали цены.
— Я нули правильно посчитал? — склонившись к уху Аркаши, задал вопрос Вовчик.
— Их четыре, — сообщил ему Бараш. Этот не деликатничал, говорил громко, так что слышали и продавцы. — А перед ними еще цифра, а где-то и две.
— Разве могут перчатки стоить сто двадцать тысяч рублей? — вытаращил глаза Дорогин.
— Могут больше, — ответил ему Аркадий. — Это же штучный товар. По одной паре на каждый размер. И материалы какие, посмотри…
— Ты, конечно, извини меня, но на такой подарок я скидываться отказываюсь. Думал, тысячи за три купим, максимум за пять. Я столько не зарабатываю, чтобы на постороннего человека тридцать пять тысяч спускать.
— Я в деньгах не ограничен, — с ленцой проговорил Бараш. — Но лохом быть не люблю. Это чистый развод. Перчатки по цене норковой шубы? Да я вас умоляю…
